Он спросил – просто для того, чтобы сказать что-нибудь:

– Как ты себя чувствуешь? – И получилось так, что именно в этот миг она поднесла руку к горлу.

Елена состроила гримаску.

– Ничего себе.

И тогда они посмотрели друг на друга. Елена улыбнулась, и ему пришлось улыбнуться в ответ – сперва быстрым движением взметнулись кончики губ, но потом он заулыбался во весь рот.

В ней было… черт возьми, в ней было все. Остроумие, очарование, смелость, мудрость… и красота. И он понимал, что сейчас говорит ей все это своими глазами, – а она не отвернулась.

– Может, мы… немножко погуляем, – сказал он, и зазвенели колокольчики, и оркестр заиграл туш, и сверху посыпались конфетти, и полетели выпущенные голуби…

Иными словами, она ответила:

– Давай.

Они пошли по узкой тропинке, ведущей от поляны, – тропинке довольно удобной, по мнению Дамона, чей взгляд – взгляд вампира – был приучен к темноте. Дамон не хотел, чтобы Елена много ходила. Он знал, что она еще как следует не оправилась, знал, что ей не хотелось, чтобы он понимал это и опекал ее. Внутренний голос сказал ему: «Подожди, пока она скажет, что устала, и тогда помоги ей сесть».

А потом, когда Елена в первый раз чуть-чуть покачнулась, нечто внутри него, нечто, над которым у него не было власти, развернулось, как пружина. И тогда Дамон взял Елену на руки, принося извинения на десятке языков и вообще ведя себя по-идиотски, и усадил ее на изящную деревянную скамью со спинкой, и укутал ноги дорожным пледом. Все это время он приговаривал: «Скажи, ты чего-нибудь – чего угодно – еще хочешь?» Он случайно послал ей обрывок своих мыслей со списком возможных пожеланий, в котором оказались стакан воды, он сам, сидящий рядом с ней, и маленький слоненок. Когда-то он прочитал в ее сознании, что ей очень нравятся слонята.

– Мне очень жаль, но, боюсь, слонят я не делаю, – сказал он, стоя перед ней на коленях, пристраивая поудобнее скамеечку для ног, и ухватил одну из ее мыслей – на «самом деле он не так уж и отличается от Стефана».

Никакое другое имя не заставило бы Дамона сделать то, что он сделал после этого. Никакое другое слово не оказало бы на него такого эффекта. В мгновение ока плед был сброшен на землю, скамеечка для ног исчезла, Дамон держал Елену в объятиях, запрокинув ее голову, так что ее нежная шея оказалась полностью обнажена.

– Мое отличие от моего братца, – сказал он ей, – состоит в том, что он все еще надеется через какой-нибудь черный ход пролезть на небеса. А я не нытик, не идиот и воспринимаю свою грядущую судьбу иначе. Я знаю, куда я попаду. И мне, – он улыбнулся, оскалив клыки, – глубоко на это плевать.

Елена смотрела на него расширившимися глазами – она не ожидала такого. И от неожиданности она, сама того не желая, ответила ему искренне. Ее мысли полетели прямо к нему, и их было легко прочитать.

Я знаю. Я сама такая. Если я чего-то хочу – я это получу. Я не такая хорошая, как Стефан. И я не знаю…

Он был заворожен.

Чего ты не знаешь, солнышко?

Но она закрыла глаза и молча покачала головой.

Чтобы выйти из затруднительной ситуации, он зашептал ей на ухо:

– А что ты об этом думаешь:

Ее глаза широко распахнулись:

– Нет-нет! Прошу тебя, Дамон, – она говорила шепотом. – Пожалуйста! Пожалуйста, не сейчас! – Она с несчастным видом сглотнула. – Кстати, ты спрашивал, хочу ли я пить, – а все питье вдруг исчезло. Я не против того, чтобы самой стать питьем, если ты этого хочешь, но сначала… Я ужасно хочу пить – примерно так же, как, наверное, ты.

И она снова легонько постучала пальцами под подбородком.

У Дамона внутри все растаяло.

Он вытянул руку в сторону, и его пальцы сомкнулись вокруг ножки изящного хрустального бокала. Он с видом знатока попробовал букет – весьма изысканно – и покатал по языку. Это было настоящее питье. Вино «Черная магия» из винограда Черная магия Кларион-Лесс. Это был единственный сорт вина, который пило большинство вампиров, – и среди них ходили легенды о том, как оно помогает продержаться, если нет других способов утолить жажду.

Елена пила из своего бокала, и ее голубые глаза были широко раскрыты над темно-сиреневым вином, пока он рассказывал ей кое-что из истории этого вина. Ему нравилось смотреть на нее в таком состоянии – когда она узнавала что-то новое, и все ее чувства были напряжены. Дамон закрыл глаза и стал вспоминать некоторые эпизоды из прошлого. Когда он открыл их снова, то увидел, что Елена, как ребенок, который хочет пить, жадно глотает…

– Это уже второй?.. – Первый кубок стоял у ее ног. – Елена, где ты его взяла?

– Сделала то же, что и ты. Вытянула руку. Это ведь не очень крепко, правда? По вкусу похоже на виноградный сок, а я умирала от жажды.

Неужели она на самом деле так наивна? Это правда, вино «Черная магия» не обладает резким запахом и вкусом большинства алкогольных напитков. Его тонкий вкус был специально создан для чувствительного нёба вампиров. Дамон знал, что этот виноград выращивается в специальной почве – лессе, – которая остается после того, как измельчаются находившиеся на ней ледники. Разумеется, заниматься этим могли только вампиры-долгожители, ведь для того, чтобы образовалось нужное количество лесса, требовалось несколько столетий. Когда почва была готова, на ней выращивали виноград и обрабатывали его, начиная с подвоя и заканчивая изготовлением сусла, – его отжимали босыми ногами в чанах из железного дерева, и все это без единого луча солнца. Благодаря этому достигался черный, бархатистый, утонченный вкус. И вот…

У Елены появились виноградные «усы». Дамону страшно захотелось стереть их поцелуями.

– Ну что ж. Когда-нибудь ты будешь рассказывать, что выпила два стакана «Черной магии» меньше чем за минуту. Успех тебе обеспечен, – сказал он.

А она постукивала пальцем под подбородком.

– Елена, ты хочешь, чтобы я забрал у тебя часть крови?

– Да! – Она сказала это голосом, похожим на звон колокольчика, как человек, которому наконец-то задали дельный вопрос.

Она была пьяна.

Она отвела руки назад и облокотилась на спинку скамейки, которая была устроена так, чтобы реагировать на каждое ее движение. Теперь скамейка превратилась в диван с обивкой из черной замши и высокой спинкой, и тонкая шея Елены покоилась на самой высокой точке спинки, а ее горло было открыто воздуху. Дамон с тихим стоном отвернулся. Он хотел доставить Елену в цивилизацию. Он тревожился о ее здоровье, он помнил, что надо бы побеспокоиться о состоянии… Мутта, и вот… он не мог получить ничего из того, что хотел. Он и кровь-то у нее толком не мог выпить, пока она пьяна.

Елена издала какой-то другой звук – кажется, произнесла его имя. «Д’м’н?» – пробормотала она. Ее глаза были полны слез.

Дамон сделал для Елены все, что только могла сделать сиделка для пациента. Но, кажется, она просто не хотела извергать из себя два стакана «Черной магии» у него на глазах.

– Маггг… – выговорила Елена, с трудом тревожно икнув. Она схватила Дамона за запястье.

– Да, это вино нельзя пить залпом. Подожди – сядь прямо, и я попробую…

Может быть, именно потому, что он произнес эти слова не задумавшись – не заботясь о том, чтобы они не прозвучали грубо и не выглядели как манипуляция, – все и получилось. Елена послушалась его, а он приложил пальцы к ее вискам и слегка надавил. На долю секунды ему показалось, что сейчас случится катастрофа, но потом Елена задышала спокойно и ровно. Действие вина еще не закончилось, но пьяной Елена уже не была.