— Большинство из нас приучено верить в то, — сказал он, — что эволюция человечества — один долгий, непрерывный процесс и что всякое гоминидное ископаемое, где бы оно ни было найдено и каков бы ни был его возраст, должно каким-то образом вписываться в эту линейную схему.

Он оторвал взгляд от плана лекции и увидел, что двое студентов в дальнем ряду сидят, опустив головы, и негромко переговариваются. У одного из студентов в руке было что-то вроде поздравительной открытки.

— Однако эту теорию, бытующую под названием «теории единого предка», или «африканской теории», — продолжал Картер, стараясь не обращать внимания на нарушение дисциплины, — становится все труднее отстаивать. Недавние находки в таких местах, как Китай, Индонезия и особенно остров Ява, заставляют устремить взгляд в другом направлении. Эти находки направляют нас к миру, возраст которого — несколько миллионов лет, в котором нескольким различным видам гоминидов удавалось населять планету одновременно. Не обязательно мирно, но все же одновременно.

Он снова посмотрел на студентов и на этот раз увидел, как кто-то из них передал открытку Кэти Койн. Он не выдержал и сердито проговорил:

— Так. Может быть, кто-нибудь мне объяснит, что здесь происходит?

В аудитории воцарилась тишина.

— Кэти, вы не скажете мне, в чем дело, пока я не устроил всем вам контрольную работу?

Похоже, Кэти не очень хотелось отвечать, но она поправила голубой платок на голове (в нем она казалась Картеру похожей на хорошенькую крестьянку с картины Милле) и сказала:

— Это открытка с пожеланиями выздоровления.

— Хорошо, — холодно кивнул Картер, думая, неужели Кэти считает такое оправдание достаточным. — Кому она адресована?

— Вашему другу, — ответила Кэти. — Профессору Руссо. Мы все ее подписали.

Картер растерялся. Он не знал, что сказать.

— Я хотела, — сказала Кэти, — отнести ему эту открытку сегодня, если вы считаете, что это можно сделать.

— Да, — кивнул Картер. Он все еще не мог справиться с удивлением. — Уверен, он будет очень рад.

Прозвенел звонок, очень вовремя. Студенты, похоже, из уважения к дурному настроению Картера, собирали свои вещи гораздо быстрее, чем обычно.

— А насчет этой теории геохронологии, — повысила голос Кэти, перекрывая шум, — то это здорово. Лично я обеими руками — за!

Картер понимал, что Кэти просто хочет заверить его в том, что не все, что он сегодня говорил, у всех пролетело мимо ушей. Что ж, он был благодарен Кэти, но знал, что сегодня ему не удалось завладеть вниманием аудитории.

Обедать он отправился туда, где ему не грозила встреча ни с кем из коллег, — в кафетерий студенческого центра. Поставив на поднос «слоппи джо» [37]с жареной картошкой, он направился в самый дальний угол. Здесь было не так шумно. Картер сел лицом к стене, чтобы, не отвлекаясь, подумать о своем.

Но вот беда — о чем бы он ни думал, все было плохо.

Все началось с очередного визита к доктору Уэстону — консультации по результатам анализов. Картер не слишком стремился на эту встречу, но и не очень ее боялся. Он предполагал, что их проблемы с Бет не такие уж сложные и что за счет небольшой коррекции методов планирования семьи им удастся все быстро наладить. Они оба были молоды и здоровы, и вдобавок Бет была поборницей здорового питания. И если бы у Картера появилась веская причина, он бы тоже отказался от фастфуда.

Однако по выражению лица доктора Уэстона Картер еще до начала разговора догадался, что дело не только в диете. Доктор перебрал разложенные на столе бланки с результатами лабораторных тестов, поболтал с Бет насчет собственной коллекции картин и только потом заговорил о деле.

— Результаты ваших анализов, — сказал он, глядя на Бет, — таковы, что мы не находим никаких проблем с зачатием. При физическом обследовании не обнаружено ни закупорки фаллопиевых труб, ни каких бы то ни было еще отклонений от нормы. У вас все в полном порядке с кровообращением и гормональной функцией. Есть небольшая склонность к анемии, но ее легко устранить приемом препаратов железа.

Картер облегченно вздохнул. Хотя бы с Бет все было в порядке. Может быть, интуиция его все же подвела?

Но тут доктор Уэстон перевел взгляд на него, и Картер понял: нет, не подвела.

— В вашей истории болезни, Картер, записано, что в раннем подростковом возрасте вы переболели свинкой.

Свинкой?

— Да, переболел.

— А вы не помните, как тяжело перенесли эту болезнь?

Картеру сразу вспомнился тот месяц, когда он лежал дома с высоченной температурой. Родители устроили ему карантин в дальней комнате, где были задернуты шторы, [38]а на столике рядом с кроватью стояла чашка с жаропонижающим чаем.

— Да, довольно тяжело. Я месяц не ходил в школу.

Доктор Уэстон кивнул.

— Вы не помните, какие лекарства вы принимали?

Картер помнил, что принимал горы таблеток. Пару раз ему делали уколы в ягодицу, но какие именно это были лекарства, он понятия не имел.

— Вам придется спросить об этом у моей матери или у врача, если он все еще практикует. Он и тогда уже был пожилым человеком.

— Возможно, нам не придется этого делать. Думаю, совершенно ясно, что произошло, в особенности если учесть, что ваш семейный доктор практиковал в восьмидесятые годы и не располагал всей той информацией, которой мы располагаем сейчас.

От последних слов Уэстона Картеру стало не по себе.

— Вполне вероятно, что он прописал вам какие-то сильные антибиотики, — продолжал доктор Уэстон, — применение которых в начале периода полового созревания у мальчиков порой способно в дальнейшем отрицательно сказаться на потенции.

Картер попытался понять, к чему клонит Уэстон. Он, что, хотел сказать, что он — импотент? Потому что если он так думал, то…

— Я не предполагаю, что у вас есть какие-то сложности с эрекцией и даже эякуляцией, — сказал доктор Уэстон. — Ни вы, ни ваша супруга не упоминали ни о чем подобном.

У Картера отлегло от сердца.

— Однако неприятным побочным эффектом перенесенной в детстве свинки, а также мер, принятых для ее лечения, является развивающаяся впоследствии у некоторых мужчин стерильность.

Картер словно примерз к стулу. Бет тоже замерла.

— Мы провели два цикла исследования вашей спермы — для анализа вы предоставили нам достаточное количество материала. — Доктор Уэстон едва заметно улыбнулся, но что толку было от этого? — К сожалению, результаты получены одинаковые. Один процент жизнеспособных сперматозоидов, и их подвижность также нарушена.

Картер все еще не мог до конца осознать услышанное. Он был… стерилен?

— Вы хотите сказать, что я неспособен… стать отцом?

Доктор Уэстон откинулся на спинку стула и прижал ладони к крышке стола.

— С биологической точки зрения я бы сказал — нет. Но мне не стоит объяснять человеку вашего интеллектуального уровня, что быть отцом означает не только это.

В первую секунду Картер не понял, о чем речь.

— Вы, как семейная пара, можете иметь ребенка, если прибегнете, к примеру, к альтернативному источнику оплодотворения. Мы могли бы обсудить этот вопрос в другой раз, если вы пожелаете, когда вы все обдумаете и обсудите. С точки зрения физиологии Бет прекрасно годится на роль матери.

Картер почувствовал, как скользнула по подлокотнику кресла рука Бет к его руке. «Неужели у меня такие же холодные пальцы, как у нее?» — подумал Картер.

Значит, они могли иметь ребенка, по крайней мере Бет могла, с помощью чьей-то спермы. Но чьей? Друга? Родственника? Анонимного донора? «Да уж, — думал Картер, — выбор поистине неограниченный. Но как я могу выбрать?»

— Я понимаю, новость неутешительная, — сказал доктор Уэстон, — поэтому вам следует хорошенько, не торопясь, поразмыслить. Но позвольте высказать мое мнение: у вас есть варианты. Если вы хотите иметь семью, вы сможете и будете ее иметь.