— Садитесь. Нужно поговорить, Пайпер, — с ходу заявила Санчес.
— Сьюзен, если вы собираетесь меня отчитывать, я в принципе готов вынести это как настоящий профессионал. Не зря же я побывал на тренинге. Итак, правило номер шесть… — или четыре… не важно; суть в том, что «если чувствуешь, что тебя провоцируют, не действуй сгоряча. Остановись и оцени последствия своих действий, затем подбери правильные слова, учитывая реакцию человека или людей, с которыми взаимодействуешь». Здорово, правда? Нам еще и сертификаты выдали! — Пайпер улыбнулся, похлопав себя по намечающемуся брюшку.
— Мне сегодня не до шуток, — устало ответила Санчес. — Возникли серьезные проблемы, нужна ваша помощь.
«Другими словами, парень, ты опять влип!»
— Для вас — что угодно. Если для этого не надо раздеваться и если это не помешает мне через четырнадцать месяцев уйти на пенсию.
Санчес тяжело вздохнула и выдержала паузу, явно давая Пайперу понять, что усвоила правило номер четыре — или шесть. Пайпер прекрасно понимал, что она считает его самым проблематичным сотрудником. И каждый в отделе знал почему.
Итак, Уилл Пайпер. Сорок восемь лет. На девять лет старше Санчес. Бывший начальник Сьюзен Санчес — до того как его сместили с должности и вновь назначили специальным агентом. Бывший красавец с широченными плечами, пронзительными голубыми глазами, по-мальчишески взъерошенными светлыми волосами — до того как обрюзг от алкоголя и малоподвижного образа жизни. Бывший лучший сотрудник — до того как стал занудой, просиживающим штаны на работе от звонка до звонка.
— Два дня назад Джон Мюллер перенес инсульт, — выпалила Санчес. — Врачи говорят, он поправится, но какое-то время пробудет на больничном. Его отсутствие на работе — большой минус для всего отдела. Мы с Бенджамином и Рональдом обсудили это и…
— Мюллер?! — не сдержал удивления Пайпер. — Да он моложе вас! По утрам бегает… Как с ним мог случиться инсульт?
— Что-то такое в сердце, врачи раньше не замечали. Небольшой тромб оторвался в ноге и попал в мозг. По крайней мере мне так объяснили. Ужасно… Кто бы мог подумать, что такое возможно.
Пайпер ненавидел Мюллера. Всегда подтянутый, жилистый щеголеватый болван. Все строго по инструкции. Совершенно невыносимый тип. Сколько раз в лицо напоминал Пайперу о его понижении. Вот бы он до конца дней шаркал ногами и говорил как умственно отсталый!
Вслух же Пайпер сказал:
— Боже…
— Вам надо взяться за «Судный день».
Пайпер еле сдержался, чтобы не уйти, хлопнув дверью. Это дело должны были поручить ему с самого начала. Дело, строго попадающее под его юрисдикцию, прошло мимо самого заслуженного специалиста по серийным убийствам в современной истории ФБР. Значит, его окончательно сбросили со счетов. Сперва Пайпер страшно разозлился, потом успокоился и решил, что ему повезло.
Он вышел на финишную прямую. Пенсия маячила впереди словно мираж в пустыне. Пайпер поставил крест на амбициях и стремлениях. Ему не было никакого дела до политики бюро, до убийств и смертей. Он устал. Ему стало безумно одиноко в городе, который он никогда не любил. Безудержно хотелось домой. На пенсию.
Пайпер долго обдумывал предложение Санчес. Дело «Судный день», как его называли между собой в бюро, быстро стало основной темой ФБР и, конечно же, требовало полной отдачи. В последнее время Пайпер забыл, что такое задерживаться после работы, проводить в бюро все выходные. Хотя дело в другом. Дженнифер ушла, и у него теперь полным-полно свободного времени. Изменилось отношение. Если бы кто-нибудь поинтересовался, Пайпер ответил бы, что ему на все наплевать. Для расследования серийных убийств необходимо сильное желание, азарт, спортивная злость, огонь, который давным-давно угас в душе Пайпера. Удача, конечно, тоже важна. Но по собственному опыту Пайпер знал, что преуспевает только тот, кто пашет изо всех сил и создает условия для того, чтобы капризная фортуна все-таки улыбнулась.
Мюллер работал в паре с молодым специальным агентом, которая лишь три года назад окончила академию в Куонтико.
Идеализация бюро и преданность делу доходили у нее чуть ли не до религиозного фанатизма. Сколько раз Пайпер видел, как она деловито спешит по коридорам двадцать четвертого этажа. От ее важного, без тени иронии, вида ему становилось тошно.
— Знаете, Сьюзен, — громко сказал Пайпер, подавшись вперед, — мне эта идея не по душе. Мой поезд давно ушел. Вы могли предложить мне это дело месяц назад, но не предложили. И правильно сделали. Так лучше для меня, для Нэнси, так лучше для отдела, для бюро, для налогоплательщиков, для тех, кого он убил, и для потенциальных жертв, черт возьми! Вы это знаете, и я знаю!
Санчес закрыла дверь и, вернувшись за стол, закинула ногу на ногу. Равномерное покачивание туфельки моментально заставило Пайпера угомониться.
— Ладно-ладно, я успокоился. Буду говорить потише, — сдался он. — Но подумайте, в первую очередь это плохо для вас. Вы сейчас идете в гору. Возглавляете отделение по кражам в крупных размерах и насильственным преступлениям. Кстати, второе по важности в Нью-Йорке! Когда «Судный день» раскроют, получите повышение. Вы женщина, представляете национальное меньшинство. Через пару лет станете помощником директора в Куонтико или возглавите отдел по контролю за спецагентами в федеральном округе Колумбия. Перспективы безоблачные! Не стоит все рушить, поручая мне это дело. Как друг советую!
Санчес попыталась взглядом превратить его в соляной столб.
— Поверьте, я очень ценю вашу заботу, Пайпер, но не считаю нужным следовать советам человека, которого понизили в должности. Поверьте, мне самой эта идея не по душе. Однако мы уже все обсудили. Бенджамин с Рональдом отказываются выделять специалиста из отдела по борьбе с терроризмом. В отделе мошенничества и организованной преступности подобными преступлениями никто не занимался. Не хватало только, чтобы прислали людей из Вашингтона или из другой организации. Мы в Нью-Йорке, а не в далеком Кливленде! Считается, что у нас на скамейке запасных несколько специалистов. У вас соответствующее образование и опыт. Правда, личностные характеристики подкачали — над ними вам придется поработать. Это будет ваше последнее крупное дело, Пайпер! Вы уйдете на пенсию под аплодисменты.
Пайпер задумался.
— Даже если мы поймаем его завтра, что крайне маловероятно, когда дело дойдет до суда, меня тут уже не будет.
— Выйдете на работу, чтобы дать показания. К тому времени и суточные немалыми покажутся.
— Очень смешно!.. А как насчет Нэнси? Хотите принести ее в жертву общему делу?
— О ней не беспокойтесь. Нэнси не промах. И с собой справится, и с вами.
Пайпер угрюмо замолчал.
— Что делать с мелочевкой, которой я сейчас занимаюсь?
— Распределим между ребятами. Не проблема.
Вот и решен вопрос… А еще говорят, живем в демократической стране! Уволиться? Нет, это не выход. Четырнадцать месяцев… Осталось продержаться четырнадцать месяцев.
Через два часа жизнь Пайпера круто изменилась. Вскоре у его стола возникла офис-менеджер с оранжевой коробкой, сложила туда папки с рабочими делами и удалилась. Старые папки заменили пачки документов по «Судному дню», собранные Мюллером до того, как вязкий сгусток тромбоцитов превратил пару миллилитров его мозга в месиво. Пайпер смерил кипу бумаг презрительным взглядом, будто кучу навоза, и допил вторую чашку остывшего кофе, прежде чем взяться за верхний документ.
За дверью кто-то покашлял, словно перед важным выступлением.
— Здравствуйте! — сказала Нэнси. — Похоже, нам теперь работать вместе.
Так-так, Нэнси Липински… Затянута в темно-серый костюм, который как минимум на полразмера ей мал — пояс зажал талию так сильно, что животику ничего не осталось, кроме как безобразно выползти сверху. Невысокого роста — примерно пять футов три дюйма. Пайпер скептически оглядел ее фигуру. Не мешало бы сбросить по килограммчику с каждой части тела. Особенно со щек. Интересно, а скулы под ними есть?.. Совсем не похожа на поджарых выпускниц академии в Куонтико. И как ей удалось пройти курс физической подготовки? Там барышням поблажек не дают. Практичное каре, рыжеватые волосы, макияж, блеск удачно гармонировали друг с другом и выгодно подчеркивали изящный носик, красиво очерченные губы, яркие карие глаза, а запах туалетной воды у другой женщины завел бы Пайпера с полуоборота. Но сильнее всего подействовал на Пайпера ее скорбный вид. Неужто она и впрямь так привязалась к этому ничтожеству Мюллеру?
