— Вы получили по электронной почте список с именами остальных жертв?

— Да, я его просмотрела.

— И что?

— Естественно, ни я, ни Дэвид никого из них не знали.

Она недовольно поморщилась.

Ах вот оно что! Теперь понятно, почему Хелен избегала встречи. Помимо неприятностей, связанных с потерей уважаемого супруга, не хватало еще, чтобы ее имя ассоциировалось с «Судным днем»! Конечно, это реклама, но уж слишком высоки издержки. Большинство жертв из низших слоев общества. Убийство Дэвида плохо отразилось на ее имидже и карьере. Партнеры — представители элиты, как и сама Хелен, — обсуждали ее, пока мочились в писсуары или играли в гольф. Она даже злилась на Дэвида за то, что его убили.

— Лас-Вегас, — неожиданно произнес Пайпер.

— Лас-Вегас, — с подозрением повторила Хелен.

— Дэвид знал кого-нибудь из Лас-Вегаса?

— Он задался этим же вопросом, когда увидел открытку вечером накануне убийства, и никого не смог вспомнить. Я тоже.

— Мы просили, чтобы в банке составили список клиентов Дэвида, но так и не получили ответа, — сказала Нэнси.

— С кем вы общались? — спросила Хелен, обращаясь к Пайперу.

— С начальником юридического отдела.

— Я очень хорошо знаю Стива Гартнера. Если хотите, я ему позвоню.

— Будьте так любезны!

Мобильник Пайпера заиграл свою неуместно веселую мелодию. Не извинившись, Пайпер ответил, быстро поднялся с дивана и отошел в дальний угол гостиной, чтобы никто его не слышал. Женщины остались сидеть в неловком молчании.

Нэнси старательно изучала записи в блокноте, стараясь выглядеть по-деловому, но понимала, что казалась жалким бородавочником рядом с львицей. Хелен не отрываясь следила за стрелками на часах, словно это могло заставить федералов исчезнуть.

Пайпер, закончив разговор, вернулся к дивану.

— Большое спасибо за помощь следствию. Нам пора.

Ну наконец-то! Быстро обменялись рукопожатиями, холодными взглядами. Скучать друг по другу они вряд ли будут.

— Милашка! — уже в лифте сказал Пайпер.

— Стерва! — согласилась с ним Нэнси.

— Мы, кстати, едем на остров.

— Зачем?

— Жертва номер девять. — Нэнси чуть не растянула мышцу, резко закинув голову, чтобы посмотреть на Пайпера. Дверь лифта открылась. — Похоже, игра изменилась, напарник. Десятой жертвы не будет. Полиция задержала подозреваемого — это Луи Камачо, тридцатидвухлетний латиноамериканец, рост пять футов восемь дюймов, вес сто шестьдесят фунтов.

— Неужели?

— К тому же он стюард. Догадайся, по какому маршруту он летает?

— В Лас-Вегас?

— Верно.

Он мог думать только о наступающем дне — впрочем, как и все братья, — однако ему почему-то казалось, что роковое стечение семерок больше всего заботит именно его. Чистый домысел, разумеется, поскольку никто не говорил вслух о своих чувствах.

Конечно, все давно знали, что седьмой день настанет, но зловещее ощущение еще усилилось, когда в мае появилась комета. Даже теперь, два месяца спустя, ночью был виден ее огненный хвост.

Настоятель Иосиф проснулся до того, как прозвонили к утрени. Откинув жесткое покрывало, он встал, помочился в ночной горшок и умыл лицо холодной водой из таза. Стул, стол и кровать с набитым соломой тюфяком на земляном полу — больше в келье ничего не было. Даже окон. Из одежды — только белая длинная ряса из некрашеной шерсти и кожаные сандалии. И он был счастлив.

В свои сорок четыре года он уже слегка округлился из-за пристрастия к крепкому элю из монастырской пивоварни. Макушка лысела, и хорошо — не надо часто подправлять тонзуру. Раз в месяц он ходил к брадобрею Игнатию. В две минуты справившись с работой, Игнатий легонько хлопал настоятеля по выбритой голове и дружески подмигивал.

Иосиф пришел в монастырь в пятнадцать и после долгих лет на положении послушника стал монахом. Теперь он знал, что проживет здесь всю жизнь и умрет внутри монастырских стен. Любовь к Богу и братская связь с другими монахами — его семьей во Христе — были столь сильны, что Иосиф часто плакал от радости и осознания того, как повезло ему по сравнению с другими жителями острова.

Он встал на колени перед кроватью и, следуя традиции, заложенной еще святым Бенедиктом, начал свой духовный день с молитвы «Отче наш», чтобы, как писал Бенедикт, избавить общину от «шипов розни».

Закончив, он перекрестился. Зазвонил монастырский колокол, повешенный на толстом канате. Почти двадцать лет назад его отлил местный кузнец Маттиас — лучший друг Иосифа. Сколько воды утекло с тех пор, как он умер от оспы! Мелодичные удары языка об избитые стенки всегда напоминали Иосифу искренний смех краснощекого кузнеца. Он на секунду погрузился в воспоминания, но роковые семерки навязчивей мухой вновь ворвались в его мысли.

До утрени предстояли мелкие хозяйственные дела. Приор обязан следить за послушниками и младшими монахами. Утренняя прохлада приятно бодрила, чернильно-черное небо строго смотрело вниз. Иосиф потянул носом влажный воздух, пропитанный морской солью, приоткрыл дверь в хлев и порадовался, что послушники уже приступили к дойке.

— Да пребудет с тобой Господь, — тихо сказал он каждому послушнику, трогая его за плечо. И вдруг остолбенел. Семь коров и семь мужчин в хлеву.

Семь…

Божественное число. Таинственное число. Оно часто встречается в книге Бытия: семь небес, семь престолов, семь знаков, семь церквей. Стены Иерихона рухнули на седьмой день осады. В откровениях Иоанна Богослова семь духов было послано на землю. Рождению Христа предшествовало семь поколений рода Давидова.

А теперь… Волнение охватило Иосифа. Весь мир на пороге седьмого дня седьмого месяца 777 года от Рождества Христова, совпадающего с появлением кометы, которую монастырский астроном Паулин нарек Cometes Luctus, кометой Плача.

Как все совпало… Сантеса — жена каменотеса Уберта — вот-вот должна разродиться. И почему все вокруг так спокойны? Будто ничего не замечают?..

Господи, что же принесет завтрашний день?

Строительство церкви Вектисского монастыря — величайшей гордости всего острова — продолжалось уже который год. Самая первая церковь из дерева и тростника, воздвигнутая почти сто лет назад, стойко выдерживала натиск береговых ветров и удары морских штормов. Историю церкви и монастыря хорошо помнили старые монахи, которым довелось служить вместе с братьями-основателями. В молодости один из них — старик Альрик, который теперь одряхлел настолько, что не мог даже выйти из кельи, — встречался с Бирином, епископом Дорчестерским.

Бирин, франк по происхождению, приехал в Уэссекс в 634 году: папа Гонорий сделал его епископом и отправил обращать в христианство язычников Западного саксонского королевства. Бирин оказался в центре междоусобной войны и вскоре добился союза между королем Уэссекса Кинегильсом и королем Нортумбрии Освальдом, человеком куда более приятным, христианином. Однако Освальд не собирался объединяться с язычником. Бирин, воспользовавшись случаем, убедил Кинегильса принять христианство и сам крестил его, во имя Христа полив водой немытые космы короля западных саксов.

Освальд согласился заключить мир, а Кинегильс в знак благодарности даровал Бирину для основания епископской кафедры город Дорчестер. Бирин начал строительство бенедиктинских монастырей на южных землях. Когда в 686 году было решено основать Вектисский монастырь, последний из британских островов присоединился к христианскому миру. Кинегильс передал церкви шестьдесят хайдов плодородной земли у реки, недалеко от Уэссекских берегов.

Теперь за тем, чтобы королевское серебро шло на нужды церкви, следил епископ Дорчестерский Этия. Он убедил короля Мерсии Оффу помочь Вектисскому монастырю — во славу Господа воздвигнуть вместо деревянных построек каменные.