Он занимался сопровождением. Жиголо. Попросту — мужчина по найму для состоятельных дам.
Он умел себя вести. Увлечь.
Поцелуй руки. Решительное пожатие. Открытая улыбка. Оживленная беседа. Он уже утратил явный акцент жителя Нолы, и в его произношении остались лишь легкие южные нотки. Это ему дорого обошлось. Пришлось читать, заниматься своим образованием. Узнать, кто такие Фрейд, Дарвин, Тамбелли, Моравиа. Он научился распознавать людей по покрою одежды и цвету носков.
Этим утром его поднял с постели телефонный звонок.
Старые товарищи по клубу «Нола».
Чего им надо? — подумал он, плохо соображая спросонья.
Они не виделись пять лет.
Гаэтано три года был защитником «Нолы», неутомимым и агрессивным, его любили и команда, и болельщики. Когда он решил все изменить, отправиться в Рим, улучшить свою жизнь, печаль и уныние царили на стадионе и в городе.
Теперь вся команда вместе с тренером Аньелло Петтиниккьо, массажистом Гуальтьеро Тречча и тремя автобусами, полными фанатов, приехали в Рим провести дружеский матч с «Казалотти».
И они непременно хотели его увидеть.
Они специально приехали заранее, чтобы встретить Новый год вместе с Гаэтано. В родном городе говорили, что он вращается среди сливок римского общества, что он вошел в высший круг, в число тех, кого показывают в кино и по телевидению.
Маленькая местная легенда.
«Гаэта! Мы все приехали! Все до одного. Вся команда. Ты должен нас взять с собой… На праздники. Мы хотим увидеть Альбу Париетти. А правда, что ты друг Альберто Кастаньи?» — спрашивал его по телефону капитан команды Антонио Скарамелла.
Гаэтано покрылся холодным потом.
Это было совершенно невозможно.
Сегодня вечером он был приглашен на вечер для избранных у графини Шинтиллы Синибальди делл'Орто.
Надеюсь, это шутка…
Он немного охладил пыл Скарамеллы, объяснив ему, что он на самом деле пару раз встречал Кастанью, но знали они друг друга только в лицо, а с Альбой уже давно не общается. А потом принялся придумывать отговорки. Одну за другой.
«Вы должны были раньше мне позвонить, ребята. Сегодня я очень занят. Никак не могу. Правда, мне очень жаль, но я приглашен на закрытую вечеринку. К одной графине. Ну, там будет пара министров. Может, завтра? Я устрою вам экскурсию, покажу Колизей, собор Святого Петра…»
Скарамелла уныло ответил, что он понимает. Графиня. Высший свет. Ребята будут недовольны. Ладно, пусть. Как бы то ни было, он оставил Гаэтано адрес команды в Риме: пансион «Италикус», улица Кавура, 3.
Гаэтано повесил трубку и облегченно вздохнул.
Я избежал настоящего кошмара!
Однако совесть мучила его целый день. Впрочем, ему было о чем побеспокоиться. Не мог же он на самом деле взять их с собой! Они и без него прекрасно развлекутся. В Риме полно мест, где можно встретить Новый год.
Они не могут мне все испоганить…
Днем он отправился в солярий, сделал маникюр и забыл о них. Он забрал свой «порше» из гаража и поехал по улице Кассия прямо к комплексу «Острова».
Сторож сказал ему, что графиня Синибальди делл'Орто живет на верхнем этаже корпуса «Понца».
Он никогда не был с графиней. На самом деле он ее почти не знал. Они встретились на открытии какой-то художественной галереи. Он знал, что дама эта очень богата, часто бывает в свете, со всеми знакома.
Ему ее представила Розетта Интерленги, молодая вдова, которая и ввела его в избранное общество.
«Я вас приглашу, приглашу. На Новый год. Я устраиваю праздник… Небольшой, для своих».
Через два дня она его пригласила.
Она велела ему приехать рано. Раньше всех. Она хотела показать ему свою коллекцию картин.
У графини была не квартира, а настоящие царские покои. Хрустальные люстры, современные картины, немыслимое количество серебра, персидские ковры. Чрезмерная роскошь.
Толпа слуг в форме накрывала на длинный обеденный стол.
Увидев графиню снова, Гаэтано заметил, что она была довольно уродлива. Она смахивала на празднично одетого неандертальца. Ей было по меньшей мере лет семьдесят! Прооперирована с ног до головы. Рот на уши натянут.
«Вот мерзость!» — подумал он с отвращением.
И тут же понял, что картины — это только удобный предлог. Что ей от него надо совсем другое. Она решила по-настоящему отметить Новый год.
Чего только не приходится делать, чтобы выжить…
Она уже немного выпила и смотрела на Гаэтано, как ребенок, больной диабетом, смотрит на сладкий пирог. Ходила вокруг него, как кошка, держа в руке бокал джин-тоника.
«Гаэтано, какой ты красавец… Сядь сюда, рядом со мной…» — предложила ему графиня, упав на диван и вытянув свои похожие на палки ноги.
Три отвратительные собачонки бегали вокруг и рычали на Гаэтано. Он осторожно сел. Графиня тут же вплотную придвинулась к нему.
Он подумал о том, где теперь его деревенские приятели. Было бы совсем неплохо провести вечер с ними.
«А какой ты элегантный… Этот костюм тебе ужасно идет. Какой красивый галстук… Слушай, я думаю, что мы могли бы вместе поехать на крещение в Пальму. Это чудное место на Майорке. Нас пригласили маркиз и маркиза Серджие. У них прекрасная вилла…»
«И меня пригласили?»
Гаэтано эта идея совсем не воодушевляла. Он знал этих Серджие. Им было лет по восемьдесят. Два мастодонта.
«Конечно, мой красавец», — ответила она, допивая джин.
Тут же она снова наполнила свой бокал, протянула руку и вцепилась ему в бедро накрашенными ногтями.
«Послушай, Гаэтано, пойдем ко мне в комнату, хочу кое-что тебе показать…» — Глаза у нее были, как у львицы в период спаривания.
«Ну вот…» — мысленно вздохнул Гаэтано.
Ее надо было поддерживать, она уже не держалась на ногах.
Сколько ты уже приняла, старая развратная алкоголичка?
В комнате она рухнула на кровать, потом с трудом повернулась и проворковала хриплым голосом: «Давай! Займемся этим прямо сейчас, Гаэтано. Я этого хочу. Я хочу закончить этот год самым прекрасным в мире способом».
«Сейчас? Прямо сейчас? Но… графиня, скоро гости придут…» — пробормотал Гаэтано, чувствуя, как внутри у него все сжимается.
«Какая разница… я тебе плачу. Раздевайся. Я хочу видеть, что у тебя там…»
Черт возьми. Черт возьми. Черт возьми все это!
Он снял с себя все, кроме трусов.
«А их почему не снимаешь?»
Он снял и их.
«Гаэтано, какой ты красавец. Прошу, раздень меня. У меня не получается…»
Гаэтано попробовал расстегнуть молнию на платье от Феррагамо, которое не хотело сниматься. Он тряс графиню, как куклу. Три собачонки принялись играть его брюками от Карачени.
«Уроды, отпустите мои штаны!»
«Оставь их… пусть… поигра…» — пробормотала графиня и повисла без чувств на руках Гаэтано.
Черт! Она откинулась! Откинулась!
Он приложил ухо к ее цыплячьей груди. Бьется. Слава богу, сердце бьется.
Она просто была мертвецки пьяна.
Уложив тело на кровать и пинком отпихнув собачонок, Гаэтано быстро оделся.
Ладно. Я ухожу, —подумал он. — Все-таки Новый год. Это просто невыносимо. Я тоже хочу сегодня развлечься. Сейчас же позвоню Скарамелле и поеду к ним. Надеюсь, они еще в гостинице.
Он снял трубку стоящего рядом с кроватью телефона и набрал номер.
Они были еще там.
Здорово!
Пока соединяли с номером Скарамелли, Гаэтано пришла в голову гениальная идея.
Абсолютно гениальная. Идея, которая сделает его самым знаменитым человеком в Ноле.
И я это сделаю? Конечно, сделаю. И пошли все.
«Слушаю! Кто это?» — Скарамелла взял трубку. «Это я, Гаэтано!»
«Гаэтано! Ты нам позвонил! Как чудесно!»
«Что вы делаете?»
«Да ничего… Может, пойдем поищем ресторанчик или пиццерию, где можно посидеть. Ты не посоветуешь какое-нибудь недорогое местечко?..»
«Какая еще пиццерия! Ребята, вами займусь я. Я устроил вам праздник. Только для вас. В пентхаусе на улице Кассия… Это одно из самых модных местечек…»
