Изменилось ли что-нибудь в этой картине за тридцать лет? Прежде всего хочу заметить, что попытки установления предельной вычислительной мощности компьютеров «последнего поколения» или обнаружение – в сфере информатики – эквивалента известной в физике предельной скорости, приписываемой свету, предпринимались неоднократно, однако результаты оценок серьезно расходились между собой.

С учетом величин, свойственных физике, а именно скорости света и постоянной Планка из принципа неопределенности, было рассчитано, что наиболее производительный компьютер, который может обрабатывать данные с предельно допустимой скоростью, будет размером с куб (шестигранник) со стороной в 3 см. Однако предпосылкой, о которой не было сказано в основных положениях, был исключительно последовательно-пошаговый, итерационный способ выполнения команд, в наипростейшем виде характерный для автомата Тьюринга, принимающего только одно из двух состояний: 0 или 1. Так что любую команду компьютера шагового (последовательного) типа можно выполнить этим простейшим автоматом, только на то, что какой-нибудь Cray выполнит в доли секунды, автомату Тьюринга понадобятся эоны времени.

Но вскоре стало ясно, что можно также конструировать компьютеры с параллельно выполняемыми программами, хотя их программирование и функционирование ставит серию очень трудных для решения проблем. Доказательство, что такие компьютеры можно сконструировать, мы носим в собственной голове, потому что мозг в основном, хотя и не только по своему строению, является своеобразным видом параллельного компьютера, состоящего из двух больших подотделов (полушарий), а в них, в свою очередь, царит также очень странная для человека-конструктора «стратегия размещения» подотделов низшего порядка.

Для нейрофизиологов это был настоящий хаос, состоящий из одних загадок, а явления выпадения отдельных функций, например при афазии, амнезии, алексии[35] и т.д., эти исследователи могли констатировать, но не могли объяснить их причину и механизм. Впрочем, очень много таких и подобных явлений, происходящих в нашем мозгу, мы по-прежнему не понимаем как следует. Мозг может воспринимать информацию со скоростью от 0,1 до 1 бита в секунду, в то же время сегодня поток новой информации проникает в него со скоростью между тремя и двадцатью битами в секунду.

Объем человеческих знаний удваивается примерно каждые пять лет, причем время этого удвоения постоянно уменьшается. На переломе ХIХ—ХХ веков период этот составлял около пятидесяти лет. Ежедневно в мире публикуется 7 тысяч статей, печатается более 300 миллионов газет, а книг – 250 тысяч, радиоприемников и телевизоров эксплуатируется уже около 640 миллионов. Поскольку эти данные четырехлетней давности, они наверняка являются заниженными, особенно из-за стремительного роста знаний благодаря спутниковому телевидению.

Количество уже накопленной человечеством информации составляет 10¹⁴ битов и к двухтысячному году удвоится. Несомненно, что информационная восприимчивость мозга уже исчерпана: за пределами науки проявления этой «информационной астении[36]» можно легче заметить, нежели в самой науке, особенно если ограничиться точными науками. Их окружает «нимб» в виде псевдо– и квазинаук, которые везде пользуются большой популярностью, поскольку речь идет, как правило, о «знаниях» ничего не стоящих и фальшивых (астрология, знахарство, сектантские чудеса типа «Christian Science» и все «психотроники», такие как телепатия, телекинезия, «тайные знания», сведения о «летающих тарелках» или «тайнах пирамид» etc.), но милых простыми, манящими обещаниями объяснения человеческой судьбы, смысла существования и т.д. и т.п.

Я ограничусь здесь областью точных наук, в которые тоже, впрочем, вторгся уже давно поток мутных фальшивок, не только вредных, но и подрывающих общественный статус науки: обман в науке встречается все чаще, а способствует этому все еще актуальное правило «publish or perish[37]». Многие факторы способствуют увеличению информационного потопа. В то же время упоминаемая выше псевдонаучная сфера подвергается информационным самоограничениям, которые зритель, имеющий спутниковое телевидение и желание сравнить программы, легко может заметить. В смысле сюжетных отличий почти все мировые передатчики очень незначительно отличаются друг от друга, что попросту означает, что программы отдаленных друг от друга государств, стран, языковых территорий почти совпадают по сути.

Это не является ни сознательным «сидением на телевизионной диете», ни плагиатом: просто пресыщенная общественность хочет смотреть известные и очередные варианты сюжетов каких-нибудь тарзанов, трех мушкетеров, а в США – войн с индейцами, гражданской войны, в Европе же – последней мировой войны. Информационная аллергия в визуальной области является очень сильной, новаций на передающих станциях боятся больше, чем огня, и в то же время ценят видимость инноваций. Я, конечно, не играю здесь роль критика, поскольку не оцениваю и поэтому не умаляю достоинств программ, что было бы легко сделать, а стараюсь только глубже обнажить причину известного телезрителям по опыту факта, сущность которого заключается в странной схожести множества якобы совершенно различных, независимо создаваемых программ. Поэтому чрезвычайно трудно сориентироваться, если выключить звук, смотрим ли мы программу, транслируемую из Турции, Великобритании, Голландии, Швеции, Дании, Испании и т.д., потому что отовсюду на нашу антенну течет почти одна и та же манная кашка с перцем.

Поэтому средний человек спасается от информационного потопа, сокращая ливень битов и исключая те, которые не являются «обязательными» для умственной абсорбции. В повседневной жизни это проявляется в усиленном этноцентризме средств массовой информации, в «нарастающей толстокожести» по отношению к содержанию, которое может шокировать или ранить чувства, однако в науке такого рода сдержанность не допускается. Отсюда нарастающий вес подкрепления, которое приносит информатика дивизиону компьютеров. Как любое новое явление, хотя по-настоящему, буквально, уже не новое, компьютеризация стала необходимой и одновременно несущей новые проблемы сферой жизни: в странах, в которых компьютеризация делает только первые шажки (к которым de facto принадлежит и Польша), хлопотами и дилеммами еще не насладились. Первый же пример прояснит, в чем может состоять суть. В романе SF «Возвращение со звезд» в 1960 году я ввел в сюжет «калстеры» как маленькие приспособления, заменяющие оборот и циркуляцию денег. Конечно, в романе нет места для описания инфраструктуры этого «изобретения»! Но в настоящее время в периодике (например, американской) уже пишут о «smart cards», использующих тот же принцип. Денег в обороте может вообще не быть, оплата чеками тоже может стать прошлым, потому что каждый имеет счет в банке, а в кошельке – «smart card». Расплачиваясь, человек подает эту карту кассиру, который вводит ее в кассовый аппарат, соединенный с банком. Компьютер передает банковскому компьютеру, сколько денежных единиц нужно списать со счета; то же самое происходит по маршруту плательщик (или его компьютер) – банк – плательщик (или его «калстер»).

Все это очень хорошо, но при условии, что к нашему счету никто не доберется какой-нибудь «электронной отмычкой»; но, как известно, уже давно возникли и «computer crime», и «хакеры», которые смогли добраться к наиболее охраняемым компьютерам разных генеральных штабов. Наличные можно закопать, спрятать в сейфе, но банковские компьютеры наверняка будут подвержены многочисленным проводным или беспроводным атакам. Явление «вирусов», в свою очередь, нам уже так знакомо, что не стоит заниматься этой «темной» стороной информационной жизни.