— И что, по-твоему, мы там обнаружим?
— Что бы там ни было, это отнюдь не работа волшебного народца фей, — Адрик снова метнул на меня взгляд, — или дьявола. Может, нам посчастливится найти следы троянцев. Может, самого Брута! — Последовавший за этим довольный смех доказывал, что мой сотоварищ, несмотря на всю свою самоиронию, страстно мечтает, чтобы дело обстояло именно таким образом.
Так мы и ехали по узким дорожкам, воздух над которыми звенел от насекомых, пока местность не начала подниматься. Узкая тропа перешла в дорогу, вьющуюся сквозь рощу молодых, но уже истрепанных ветрами дубов, потом мы вброд перебрались через ручей Веннор-Брук и въехали в сам Веннор. Селение насчитывало пять домиков — сложенных из камней хижин, вокруг которых без особого энтузиазма носились друг за другом куры, собаки и пара сопливых детишек со спутанными гривами грязных волос. Это была одна из многочисленных деревушек на торфяных пустошах, грязная и убогая, где люди так яростно вкалывали, чтобы обеспечить себе хотя бы жалкое пропитание на этой бесплодной земле, что и сами в конце концов почти превратились в свирепых дикарей. Мы спешились. Адрик при этом по-монашески долго выбирал место, не загаженное дерьмом, куда можно ступить. Потом он окликнул детей, которые несмело приблизились, хмурые и испуганные. Адрик спросил про Бида, и после некоторого колебания один из малышей, похоже, девочка, снисходительно указал, где его найти.
Мы отыскали крестьянина на краю новой пашни. Поле — скорее, просто расчищенный участок посреди окружающих густых кустарников и камней — было на три четверти распахано, но дальний конец последнего гона обрывался шагах в пятнадцати до границы, куда дошли предыдущие. Плуг оставался все еще там, словно указывая, на что наткнулся пахарь. Кратко переговорив с Бидом, которого безумно напугал один лишь вурдалачий вид библиотекаря аббатства, Адрик поманил меня, и мы двинулись по полю, ступая по вспаханной земле.
Плуг наткнулся на угол каменного гроба или гробницы, сложенной из отдельных гранитных плит, грубо отесанных и едва подогнанных одна к другой. Крышка, тоже гранитная плита, но более крупная, сдвинулась набок.
— Ага! — пробормотал Адрик. — Парень, должно быть, заглянул внутрь. Значит, не так уж и перепугался.
Я видел, что мой друг едва себя сдерживает.
— Помоги-ка мне, Петрок, — попросил он, берясь за крышку. Я склонился рядом с ним, и мы совместными усилиями приподняли плоскую каменную плиту и сбросили ее в сторону. Сначала мы увидели только земляную засыпку. Адрик нагнулся и зачерпнул горсть, очень мелкую, почти как пыль. Я присоединился к нему, и мы начали вычерпывать эту землю сложенными вместе ладонями. Я первым наткнулся на круглую бусину величиной с овечий глаз, покрытую чем-то вроде затвердевшей золы. Адрик выхватил ее у меня с поспешностью, совершенно неприличной для монаха.
— Так, и что это у нас? А, мой мальчик? — Он плюнул на бусину и начал тереть ее краем своей грубой сутаны. На нас мутно глянула капля янтаря.
Мы снова набросились на каменный гроб, яростно выгребая из него землю. Интересно, что бедняга Бид думал о двух монахах, упавших на колени перед найденным им творением Сатаны и что-то невнятно бормочущих друг другу, выкидывая наружу и расшвыривая во все стороны горсти земли?.. Вскоре наши загребущие ручонки наткнулись и на другие находки. Я почувствовал под пальцами что-то грубое, тяжелое и овальное и извлек небольшой глиняный горшок размером с пивную кружку. Он был цвета песка, и когда я оттер покрывавшую его грязь, то увидел, что он весь в узорах из мириад неглубоких отпечатков в глине. Я перевернул горшок вверх дном и потряс, и вместе с пылью из него высыпалось еще несколько бусин. И вдруг услышал, как Адрик резко втянул в себя воздух. Потом он потащил что-то и извлек из земли череп, зацепив его пальцами за глазницы. Со стороны крестьянина донесся сдавленный вскрик. Я обернулся и увидел, что тот стоит на коленях и торопливо крестится, как человек, пытающийся погасить загоревшееся платье.
Адрик сунул мне череп. Так поспешно, что промахнулся и угодил мне прямо в нос, довольно сильно — тот немедленно онемел, а во рту у меня появился привкус крови. И еще я почувствовал запах сырой земли и раздавленных червей. Но библиотекарь лишь потрепал меня по плечу, ничего вокруг не замечая.
— Какая древность, Петрок, какая древность! Попомни мои слова, мы нашли нашего троянца! Кончай ковыряться в носу и, Бога ради, помоги мне копать дальше!
Наши безумные раскопки продолжались, пока каменный гроб не опустел. На вытоптанном кусочке земле перед нами лежала куча костей, потемневших в этой торфяной могиле почти до каштанового цвета, горсть бусин, три топора, изготовленные из полированного камня, и еще несколько комков грязи, которые могли (или не могли) оказаться скрытыми сокровищами. Лицо Адрика пылало от радости — явив его истинный характер вместо обычной маски горгульи, которую он обречен был носить.
— Ты только погляди на эти топоры! — выдохнул он. — Смотри, какой темный и гладкий камень, и с красными прожилками. Явно не из Девона и не из Корнуолла или Дорсета [19].
Камень и в самом деле был просто замечательный, но мне вдруг стало не по себе, потому что он напоминал печень только что освежеванного кабанчика. Я выронил топор, который держал в руках, и начал полировать янтарную бусину. Адрик и не заметил, что я не в своей тарелке. Он пытался раскрошить один из закаменевших комков, бормоча что-то — не то мне, не то себе самому — про Брута, Энея и прочие удивительные события, которые постоянно занимали его ум. В его пальцах вдруг появился маленький наконечник от стрелы с угрожающе острым кончиком. Он был сделан из обколотого куска кремня, причем превосходно. Я хотел было сказать библиотекарю, что уже видал такие — это наконечник от стрелы волшебного народца фей, мой отец не раз находил их на пустошах и приносил домой, чтобы удивить нас. Но Адрик замолчал, глядя на что-то за моим плечом. Я обернулся.
К крестьянину Биду присоединилась группа таких же оборванцев, как и он сам. Я насчитал восемь человек, и все они были вооружены косами, вилами или кривыми садовыми ножами. Один вертел в руках здоровенную узловатую дубину из болотного дуба. Крестьяне пялились на нас и наши находки, и я словно ощутил ужас и ненависть, которые они сейчас испытывали по отношению к нам. В груди возник страх и начал подниматься, как пузырь газа на болотах, и я кашлянул — жалкий слабый звук, который тем не менее вывел Адрика из транса. Он подмигнул мне, и я увидел, что маска горгульи вернулась на свое место.
— Петрок, сын мой, — прошептал он, — ты все понял? Они видят в нас демонов, которые ковыряются с дьявольскими штуками, в этом нет сомнений. — Он покусал губу. — Ладно, ступай за мной и, ради Бога, не говори ни слова.
Он подобрал подол своей сутаны и начал складывать в образовавшийся мешок все найденное в могиле, сделав мне знак заняться тем же. Когда все находки были сложены, мы выпрямились. Мне подумалось, что мы, должно быть, сейчас очень странно выглядим, не пугающе, а словно добропорядочные домохозяйки, отправившиеся по грибы, но один взгляд на тощего библиотекаря с его похожим на череп лицом, маячившим над огромным мешком, полным костей, тут же прогнал эту мысль. Он, переваливаясь, пошел в сторону крестьян, и мне ничего другого не оставалось, как последовать за ним. Я тут же осознал, что, по всей вероятности, из меня сейчас сделают такого же мертвеца, каким предстал перед нами превратившийся в кучу костей троянец.
Но Адрик не свернул с пути и шел к этой банде, пока не остановился перед Бидом. С минуту царило полное молчание. Лица у крестьян были как у проклятых грешников в аду, что изображены над алтарем в нашей церкви, отметил я отстраненно. Потом монах заговорил:
— Бид из Веннора! И вы, добрые люди! Сегодня вы стали свидетелями чуда! — Его голос раскатился над полем. — Твой плуг направляло само Божественное провидение, потому что ты открыл могилу святого мученика, ту самую, которую я разыскиваю уже много лет. И он, этот мученик, осыплет неисчислимыми благами сие благословенное место!
