Джейн плавной походкой прошествовала в дом.

– Одем, разумеется. Странно, что ты задаешь такой вопрос.

Хит сжал губы.

– Но я думал, что Гермия…

Джулия отодвинулась от него.

– Гермия с Эммой, Хит. Если ты о ней тревожишься, то я уверена, что она сама тебя успокоит. Правда, вечером она жаловалась на боль в горле.

– Понятно.

Хит медленно вернулся в дом, поднялся наверх и остановился у закрытой двери в комнаты Эммы. Там его и обнаружил Грейсон.

– Давай взломаем дверь и ворвемся к ней, – сказал Грейсон и уже занес кулак. – Дело зашло слишком далеко. Вулвертон не может прятаться там вечно.

Хит отрицательно покачал головой. Умный человек знает, когда следует признать поражение.

– Грейсон, я бы предпочел, чтобы ты не ломал двери в моем доме.

Но Грейсон уже колотил что было мочи в дверь. На пороге появилась недовольная Эмма.

– Грейсон, – раздраженно сказала она, – в чем дело? К чему этот грохот? Кто-то заболел?

Грейсон ворвался в комнату со словами:

– Почему бы Эйдриану не выйти из укрытия и самому не ответить на этот вопрос?

– Грейсон Боскасл, – с оскорбленным видом заявила Эмма, – я запрещаю тебе сделать еще хоть один шаг.

Он застыл от ее непререкаемого тона.

– Эмма, тебя я не виню, – наконец сказал Грейсон. – Вулвертон может обольстить кого угодно. Не важно, наследник он герцога или нет, но его следует…

Он замолчал, сделал для храбрости глубокий вздох и распахнул дверь в гардеробную. Возмущенный крик заставил его отшатнуться.

– О Господи! Боже милостивый! Гермия, я понятия не имел. Я не…

Перед потрясенным Грейсоном предстала леди Далримпл без парика, руки в боки. Ее пышный бюст негодующе колыхался.

– Надеюсь, ты объяснишь свое беспардонное появление, Седжкрофт?

Грейсон стоял с окаменевшим от ужаса лицом. У него не было сил вымолвить ни единого слова в свое оправдание. Наконец Хит со смехом отстранил его.

– Все кончено.

– О чем, черт подери, ты говоришь? – обрел дар речи Грейсон и выскочил за дверь.

– Нас победили, – усмехнулся Хит. – Пора бить отбой.

– Вы его нашли? – крикнул снизу из холла Девон. Из-за его спины прозвучал скрипучий голос Хэмма:

– Лорд Вулвертон не выходил из парадных дверей, милорды. Я стоял там, где вы мне велели. Он никак не мог пройти незамеченным.

Грейсон повернулся к Хиту и сердито спросил:

– Ты уверен, что Волк вообще был здесь? Хит покачал головой:

– Как же я не сообразил… – И с восхищенными нотками в голосе закончил: – Я же чувствовал.

– Тогда почему ты ничего не предпринял? – возмутился Грейсон.

Хит ничего на это не ответил и лишь улыбнулся.

Эмма провела всю ночь – вернее, часть, оставшуюся от ночи, – шепотом повествуя своим сообщницам Хлое, Джулии, Шарлотте и тете Гермии о тайной помолвке с Эйдрианом. Теперь, когда она приняла его предложение и призналась сама себе в своих чувствах, Эмма не видела причин скрывать восторг.

Конечно, при этом она вела себя так, как подобает будущей герцогине. А если приличия и были нарушены, то у них с Эйдрианом вся жизнь впереди, чтобы все исправить.

– Девочкам придется научиться обращению «ваша светлость», – мечтательно заметила Шарлотта, вытянувшись на кровати Эммы с бокалом шампанского в руке.

Лакей Джейн Уид доставил четыре бутылки «Дом Периньон» менее чем через час после того, как маркиза вернулась домой. После удачной проделки торжествовала любовь! Хлоя ловко извлекла пробки и произнесла тост в честь старшей сестры. Все выпили шипучее вино, которое прославил скромный монах-бенедиктинец, пожертвовавший свои доходы беднякам.

– Это благотворительное вино, – радостно объявила Хлоя.

– Тогда давайте выпьем еще! – подхватила Эмма.

– За Боскаслов и их друзей! – присоединилась верная Гермия.

– Эмма, как нам сказать ученицам о твоей помолвке? – спросила Шарлотта.

Эмма опустила глаза.

– Сама не знаю. И еще я не знаю, смогу ли вот так просто расстаться с академией.

– Почему нет? – громко воскликнула Гермия, хотя язык у нее немного заплетался. – Я всегда в жизни руководствовалась порывом и не жалею об этом. Сказано – сделано. Я опасная женщина.

– Только для красивых молодых людей, которые похожи на греческих богов, – не подумав, сказала Шарлотта.

Джулия залилась смехом, другие дамы тоже не удержались от хохота. Эмма встала с дивана и стала призывать их успокоиться.

– Пожалуйста. Мы должны…

– …выпить еще шампанского, – подсказала Хлоя, подняв кверху похожую на луковицу бутылку. – Ох, Эмма, Эмма, кто бы мог подумать, что ты способна таким образом воздать должное нашим предкам? Клянусь, что буду умирать с улыбкой на лице, вспоминая эту эскападу. Эйдриан – самый восхитительный негодник на свете, а теперь он станет моим зятем. Наша фамильная дурная слава не посрамлена, и мне совершенно не стыдно.

Вскоре все устали и затихли. Шарлотта надела туфли, поцеловала Эмму и ушла проведать спящих девочек, да и самой ей было пора ложиться. Гермия уснула прямо на диване, и Джулия, укрыв ее теплым одеялом, на цыпочках направилась в собственную спальню к мужу. Эмма и Хлоя устроились рядышком на кровати, уютно прижавшись друг к дружке, как часто делали в детстве. Это напомнило Эмме, как по-матерински – и в радостные дни, и в печальные – она заботилась о братьях и сестре. И вот теперь им придется обходиться без нее. А она сможет без них?

Хлоя положила голову Эмме на плечо.

– Если бы я следовала своим безнравственным наклонностям, то не сосчитать, сколько раз тебе пришлось бы меня наставлять.

– Не надо идти на поводу дурных наклонностей, – строго сказала Эмма, потом вздохнула и уже мягче добавила:

– Что тут скажешь, когда мое поведение заслуживает наказания, а я при этом готова лопнуть от счастья?…

– Тогда пусть ничто не омрачит твоего счастья, – прошептала Хлоя. – Эмма, живи и наслаждайся жизнью.

Эмма снова вздохнула, но уже с улыбкой, вспомнив, как Эйдриан выходил из комнаты в парике и плаще Гермии. А если братья его все-таки поймали? А вдруг кто-то из учениц проснулся как раз во время этого маскарада? Хватит мучить себя предположениями: Лучше спокойно подумать о том, что будет с ее академией после объявления о помолвке.

Эмма хорошо изучила лицемерие высшего света и знала, что даже если бы скандал о ее тайной связи всплыл, то о нем вскоре забыли бы, поскольку ей предстоит стать герцогиней.

К тому же она будет вместе с человеком, которого любит. Это главное.

На следующее утро в девять часов Эйдриан прибыл в особняк Грейсона Боскасла на Парк-лейн и официально попросил руки Эммы.

Грейсон любезно принял его, выказав приличествующие удивление и удовольствие. При этом присутствовала Джейн и так неподдельно искренне радовалась и удивлялась, что Эйдриан спросил себя, уж не приснилось ли ему вчерашнее приключение.

– Это событие нужно отметить ужином, – заявил Грейсон, потирая руки с таким видом, как будто организатором этого бракосочетания был он. – Джейн, мы сможем все устроить?

Она улыбнулась:

– Конечно, дорогой муж. Наши слуги привыкли к тому, чтобы в последний момент приготовить обильный стол.

– Не надо никакого обильного ужина, – воспротивился Эйдриан, зная любовь Эммы к утонченности. – Надеюсь, что всех устроит, если мы поженимся без всякой пышности.

Джейн извинилась и оставила мужчин обсуждать имущественные вопросы, связанные с вдовьей частью наследства Эммы, а сама занялась радостными приготовлениями к свадьбе. А это значит, конечно, что ей и невесте потребуется новый гардероб и соответствующая обувь в таком количестве, что итальянскому сапожнику не обойтись без многочисленных подмастерьев. Просто необходимо побаловать себя дюжиной новых туфелек, чтобы отпраздновать помолвку невестки, еще одной жертвы наследственной семейной черты Боскаслов – страстности натуры. Джейн была полна решимости сделать так, чтобы путь Эммы к узам брака прошел как по маслу. А о том, что предшествовало свадебному маршу, лучше забыть.