Но шум в саду – возможно, уже перешедший в скандал – обеспокоил Эмму не на шутку. Что же она увидела? На ступенях летней беседки позировал Эйдриан: плащ был небрежно наброшен на одно плечо, шляпа лежала у ног. Он улыбался, и хотя он не смотрел в сторону Эммы, тем не менее, у нее перехватило дух. На него, словно на божество, с восторгом взирали с десяток обожательниц. Неужели он позирует для бесстыдных рисунков леди Далримпл? Как он может?

– Это лорд Вулвертон? – раздался за спиной Эммы восхищенный голос Элис.

Эмма плотно задернула штору и резко повернулась.

– Неужели вы оставили свою школу без присмотра, леди Клипстоун? – ледяным тоном спросила она. – Что касается меня, то я должна вернуться к своим обязанностям.

– Судя по тому, как он выглядит, – пробормотала Элис, – дел у вас действительно полно.

Эйдриан не помнил, каким образом он согласился позировать леди Далримпл. Он просто прохаживался по саду с Хитом, обсуждая планы на будущее. Теперь он чувствовал себя по-дурацки, особенно когда Хит уселся на скамейку напротив и с веселой усмешкой наблюдал за ним. Сколько раз его друг Доминик потешался над скандальным рисунком Хита Боскасла, который украсил улицы и салоны Лондона! Конечно, Эйдриан штанов не снимал, позируя девицам в саду, но ему было чертовски трудно отказать леди Далримпл. Несмотря на ужасающую жестокость жизни наемника, он питал странную слабость к старым дамам и маленьким детям. Наверное, леди Далримпл напомнила ему любимую бабушку, которая успела до своей смерти побаловать внуков. Ее глаза так же озорно блестели и подмигивали.

– Не могли бы вы немного развернуть туловище и выгнуть спину? – попросила леди Далримпл дрожащим нежным голоском и показала, какую позу ему следует принять.

– Простите? – не понял Эйдриан.

– Представьте, что вы заняты трудом, требующим огромной физической силы. Поднимаете тяжелый груз, например.

– Груз чего?

– Ну, я не знаю. Угля, камней. Что угодно, лишь бы ваши прекрасные мускулы напряглись.

Эйдриан бросил взгляд на Хита, который от смеха зажал рот рукой. Какое унижение! Мало этого – он заметил в окне потрясенное лицо Эммы. Кажется, он ступил на весьма опасную тропу. А он-то думал, что леди Далримпл – милая, безобидная, легкомысленная старушенция.

– Скажите, что именно вы хотите нарисовать? – спросил он, положив руку на левое бедро.

Она одарила его улыбкой:

– Геракла. Мы добавим его в нашу коллекцию богов. Вы не возражаете?

– Возражаю? – повторил за ней Эйдриан, а Хит от смеха чуть не скатился со скамьи. – Ну, я, право, не знаю… А что это за коллекция богов, позвольте узнать?

– Мы продаем картины, а вся вырученная сумма идет на благотворительность, – объяснила Гермия.

– А при чем здесь Геракл? Разве он был богом?

– Не двигайтесь, – приказала Гермия. – Свет может измениться – у меня колени болят к дождю. Геракл стал богом после смерти. Вы не могли бы сделать мне одолжение? – У нее снова весело заблестели глаза.

– Смотря какое, леди Далримпл. Что вы имеете в виду?

– Вы не могли бы изобразить схватку со львом?

Эйдриан наморщил лоб:

– Схватку… со львом?

Мисс Баттерфилд подняла вверх карандаш и с видом знатока заявила:

– Леди Далримпл, но он ведь должен быть обнаженным для этого подвига. Ну, как мы видели в музее.

Эйдриан не на шутку испугался. Хит почти валялся н а земле от хохота.

– Надеюсь, вы говорите о льве, а не обо мне.

– Не о вас, а о Геракле. – Леди Далримпл озорно улыбнулась ему поверх мольберта. – Лидия, принеси его светлости мою накидку, чтобы ему было легче все представить.

Лидия опрометью кинулась в дом и через минуту, задыхаясь, вернулась с тяжелой накидкой желтого бархата.

– И что мне с ней делать? – спросил Эйдриан, покорно взяв накидку.

– Боритесь с ней, – приказала Гермия.

Он сложил накидку, подбросил вверх и поймал. – Вот так?

– С немейским львом так не борются. Он же не апельсин на сельской ярмарке.

Эйдриан тоскливо посмотрел на нее:

– Я не знаю как. У меня голова раскалывается. Можно мне сесть?

– Еще минуту, – ответила безжалостная Гермия. – Будьте терпеливы, Геракл.

Девочки прилежно рисовали, Эмма пряталась за шторами в доме, а Эйдриан не мог придумать, как бы отсюда удрать. Это оказалось совсем не просто. Стоило ему сделать движение, как Гермия одаривала его взглядом любимой бабушки. И он продолжал стоять.

Хит явно не собирался вмешиваться, а сколько времени Гермия заставит его позировать, трудно предположить. Что делать? Как сбежать? Мучения Эйдриана прервала появившаяся в саду Шарлотта Боскасл:

– Всем пора на урок по этикету.

Девушки с сожалением отложили альбомы и, сделав торопливые и довольно неуклюжие реверансы в сторону Эйдриана, удалились. Эйдриан не сразу сообразил, кому они делают реверансы, оказывается, ему. Вздохнув с облегчением, он вышел из беседки и увидел у двери дома Эмму – она поджидала своих подопечных.

Он не мог отвести глаз от ее точеного профиля. Она выглядела такой уверенной в себе – даже слишком уверенной. Большинству мужчин это не нравится, а Эйдриана она притягивала своим сильным характером. Она не жеманничает, и ей можно доверять, хотя не все, что она говорит, его устраивает. Но она ведет себя как истинная леди, с прирожденной грацией и внимательным отношением к окружающим.

Эйдриан, увидев, что Шарлотта и Хит бессовестным образом уставились на него, сказал:

– Вот уж неожиданное развлечение. Надеюсь, что завтра мои портреты не будут расклеены по всему городу.

Голубые глаза Шарлотты искрились смехом.

– Мужайтесь и утешайте себя тем, что все собранные деньги пойдут на благотворительные цели.

– Вы серьезно полагаете, что кто-нибудь согласится заплатить за рисунок с моим изображением? – засмеялся Эйдриан.

– Невероятно, да? – Хит прошел мимо него к дому. – Кстати, твой кучер уже здесь. Если хочешь остаться на ужин, я велю ему подождать.

Эйдриан сообразил – ему вежливо дали понять, что он злоупотребил гостеприимством.

– Спасибо, конечно, но я уезжаю. И спасибо за все, что ты сделал.

– Всегда рады тебя видеть. Ты ведь скоро вернешься? Держу пари, что Гермия будет донимать тебя, пока не уговорит попозировать еще, чтобы закончить картину «Геракл – победитель льва».

Эйдриан замешкался. Он услышал, как Эмма выговаривает одной из учениц за то, что та уронила карандаши.

– Конечно, я вернусь, скоро вернусь.

Хит смотрел на него с задумчивой улыбкой.

– Всегда рад видеть хороших друзей в своем доме, – произнес он.

Хороший друг. Эйдриан кивнул в ответ. Он почувствовал скрытый подтекст. В чем причина? Его собственное ощущение вины или проницательный Хит что-то заподозрил?

Холодный дождь бил по стенам родового особняка розового гранита, стоящего на краю долины в графстве Беркшир. Редкие раскаты грома заглушали голоса находившихся в доме. Две лоснящиеся шотландские борзые дремали перед горящим камином, где потрескивали дрова яблоневого дерева. В углу стоял столик эпохи Якова I, уже два столетия его никто не переставлял, на столике – бутылка крепкого портвейна и три хрустальных стакана.

Герцог Скарфилд смотрел в окно. У него была прямая спина, несмотря на ревматизм, мучивший его все эти долгие десять лет. Густые нахмуренные брови и морщинистое лицо говорили о сильном характере, не ведавшем жалости. Это был человек, твердо уверенный в своем долге, возложенном на него с рождения.

Решение просить прощения у своего первенца далось ему нелегко. У него ушел не один год, чтобы понять – он был несправедлив к своей покойной жене. Пролетела почти вся жизнь, прежде чем он нашел в себе мужество признать, что его ревность разрушила семью. И он позвал Эйдриана домой. Он знал, что сын уже год как вернулся в Англию, а он продолжал его ждать. Но Эйдриан все не приезжал. Либо это была месть сына, либо ему все было безразлично.