– Но ведь мы рисовали на уроке с леди Далримпл, – радостно сообщила одна из девочек.

– Харриет Гарднер, сейчас же отдай мне рисунок или… Господь меня простит, но я…

Харриет нисколько не испугалась, а скорее удивилась.

– Я-то думала, что леди не может повышать голос, а уж чтобы дать оплеуху…

– Иногда я могу сделать исключение, – заявила Эмма. – Сию минуту отдай мне рисунок.

Харриет послушалась, но не сводила с нее глаз. Как-то директриса отнесется к тому, что увидит?

Эмма смотрела на черновой набросок углем, сделанный умелой рукой Гермии с Эйдриана в день его отъезда.

Первое, что она испытала, – это огромное облегчение. Слава Богу, он не был нарисован голым. Художественное воображение Гермии лишь оставило обнаженными одну руку и плечо, чтобы показать потрясающую мускулатуру.

У Эммы, к ее стыду, на глаза навернулись слезы, когда она смотрела на недорисованный профиль Эйдриана. Леди Далримпл уловила решительность его красивого лица. Он действительно был похож на молодого героя, хотя Гермии не удалось отобразить черточки, успевшие стать для Эммы дорогими.

Она вздохнула. Пусть между ними все кончено, но ей захотелось оставить себе этот эскиз. Конечно, если они встретятся где-нибудь на приеме – кто же будет игнорировать сына герцога? – она проявит вежливость и обходительность. Особенно когда…

– Эмма, – Шарлотта дотронулась до ее руки, – что нам делать?

Эмма собралась с мыслями.

– Прежде всего не оставлять девочек без присмотра, когда леди Далримпл дает им урок.

Шарлотта взглянула на рисунок:

– О, мне кажется, очень похоже. Только посмотри на этого свирепого льва.

– Лев? Ах да. Страшный зверь.

– Учти, я была тогда вместе с девочками, – сказала Шарлотта, – и на уроке не происходило ничего неприличного. Девочки учились разбираться в греческой культуре.

У Эммы изогнулась бровь – она сомневалась, что ее дебютанток интересует древняя история.

– Греческая культура – это замечательно, но девочки болтают, пока мы с тобой здесь стоим. Сегодняшний урок будет продолжением предыдущего и посвящен манерам, принятым в светском обществе иностранного государства. А где Иветт? Я хочу, чтобы она изобразила королеву при дворе.

– Она наверху. Служанка помогает ей уложить вещи. Иветт собиралась сама сказать тебе… – смущенно сообщила Шарлотта.

– О чем сказать? – удивилась Эмма.

– О том, что отец переводит ее в школу леди Клипстоун. Он решил, что в нашей академии не самая подходящая обстановка для Иветт, учитывая недавний скандал.

– Скандал? В академии?

– Ну, на свадьбе. Драка. Маркизу это напомнило годы террора во Франции.

– Удар по голове и гильотину едва ли можно сравнивать. Но… – Эмма замолчала. – Мы не должны погрязнуть в городских сплетнях, – заключила она. – И тем более мы не унизимся до того, чтобы оплакивать свою судьбу. Девочки! Встаньте вокруг… Харриет. Итак, мы будем оказывать знаки внимания мисс Гарднер. Сегодня она – французская принцесса.

– Принцесса… Харриет?

– Для вас она – Voire Altesse [8], мисс Баттерфилд, – сказала Эмма. – А если кому-нибудь из вас посчастливится быть представленной французскому принцу, что следует сделать в его присутствии?

– Упасть к его ногам, – сказала Харриет и влезла на кресло, которое должно было служить ей троном. – А еще лучше – пусть поцелует мне ноги, раз принцесса я, и… – Она вдруг бросилась к окну с прытью горничной, а не принцессы. – Он здесь!

– Принц? – спросила Эмма.

– Да нет. – Харриет отбросила фартук, который одна из девочек повязала ей на плечи вместо мантии. – Герцогский наследник. Бедняга… Соскучился. Вот так штука! Вы только гляньте на его повозку.

– На что? – поразилась Эмма. – Ты говоришь об экипаже лорда Вулвертона?

Харриет кивнула, поглощенная увиденным. Эмма подошла поближе и поверх голов своих возбужденных учениц посмотрела, что же происходит за окном.

«Повозка», в которой так несвоевременно прибыл принц, оказалась белой герцогской каретой, украшенной позолоченными геральдическими львами и единорогами. Прямой как палка кучер был одет в черную ливрею и штаны до колен с желтым кружевом.

Да, это действительно поражающее зрелище, но еще больше впечатляла красивая фигура вышедшего из кареты человека в двубортном черном сюртуке. Эмма, едва бросив взгляд на его профиль, поспешно отвернулась. Сердце сладко и болезненно сжалось. Но беспорядок и шум среди воображаемых придворных заставили ее вернуться к своим обязанностям. Она захлопала в ладоши, призывая учениц отойти от окна. Шарлотта предприняла более радикальные меры, задернув шторы.

– Вы все испортили, мисс! Это нечестно. Что, если он приехал к леди Лайонс? А если он собирается сделать ей предложение? – раздались недовольные восклицания.

Эмма строго сдвинула брови, борясь с желанием самой вернуться к окну.

– Он, несомненно, приехал с визитом к лорду Хиту. Но это нас не касается, – заявила она.

– А если он влюблен в леди Эмму? – воскликнула мисс Баттерфилд.

Харриет вскочила с ногами на кресло.

– А если он хочет ее похитить? Перебросит через плечо, и след простыл!

– А что, если…- хорошо поставленный голос Эммы подобно удару кнута перекрыл шум в зале, – все вы на целую неделю останетесь без десерта?

От перспективы такого ужасного наказания девочки замолкли.

Харриет, кашлянув, приказала:

– Порядок при дворе! Заткнули глотки и…

В танцевальный зал стремительным шагом вошел Эйдриан. Он был просто бесподобен: прекрасно сидящий черный сюртук, облегающие брюки, заправленные в черные кожаные сапоги. Ученицы уставились на него, а Эмма в назидание другим осталась неподвижно стоять в центре зала. Но девочек это не остановило, и они тут же окружили его. Эмма с трудом боролась с желанием поступить так же. Ее обязанность – подавать пример, а не бросаться на грудь мужчине.

Он с улыбкой высвободился из кружка девиц и шагнул к Эмме. Как и ее братьям, ему было все равно, какой пример он подает.

– Лорд Вулвертон, – произнесла она, сделав вид, что не одобряет его появления, хотя внутри все пело от радости, – у нас урок. Могу ли я быть вам чем-нибудь полезна? Вероятно, вам нужен мой брат?

– Да. – Эйдриан немного смешался. – Я хотел пригласить его на конные торги. – Он прокашлялся. – Неужели вы все же решили взять меня на обучение?

Эти слова вызвали новый всплеск хихиканья у девушек. Шарлотта быстро их утихомирила, но ей самой было любопытно.

– Боюсь, что вы не так поняли, – ровным голосом строгой учительницы сказала Эмма. – Могу ли я поинтересоваться, как ваша голова?

– Все еще на моих плечах.

– Вижу. Хотя… – губы у нее дрогнули в улыбке, – меня беспокоит, сохранили ли вы ясность мышления?

– Никогда в жизни у меня не было такой ясности в мыслях. – Он пристально смотрел на нее. – А у вас?

Она укоризненно покачала головой.

Эйдриан держал в руке черную шелковую шляпу с высокой тульей и всем своим видом показывал, что всеобщее внимание его нисколько не пугает.

Он отвел ее в сторону.

– Могу я задать вам еще один вопрос, раз вы не ответили на первый?

Он почти прижался к ней! Теплая волна пробежала по телу Эммы. Он не должен здесь появляться, но… она рада его приходу. Слишком рада, а это опасно, опасно для душевного равновесия.

– На нас смотрят девочки, – прошептала она.

Он с невинным выражением лица обернулся.

– Но мы ведь не делаем ничего предосудительного. Она предостерегающе нахмурила брови.

– А как вы на меня смотрите? Этого вполне достаточно.

– Да? Что в этом особенного? – Он приподнял бровь, и его чувственный взгляд медленно заскользил по ее фигуре.

Она покраснела.

– Вы ведь понимаете, что я имею в виду.

– Тогда скажите мне.

– Невежливо дразнить меня.

– Вот поэтому мне и нужны ваши советы.

– Я дам вам один совет, лорд Вулвертон, – сказала Эмма, повысив голос. – Вам следует вернуться в Беркшир и…