— Откуда вы?

— Из Милана, — ответил Джонатан, потому что номера говорили о принадлежности мотоцикла именно к этому промышленному городу на севере Италии.

— Цель поездки?

У Джонатана не имелось при себе ни дорожной сумки, ни даже одежды. Только та, что на нем.

— Навестить подружку в Монако, — сказал он.

Пограничник внимательно посмотрел на Джонатана, затем опять на удостоверение:

— Лацио?

— Да.

— Доктор?

Джонатан согласился и с этим.

Пограничник покачал головой и возвратил удостоверение:

— Я так и знал. Только врач может быть таким сумасшедшим, чтобы ехать по шоссе без шлема или хотя бы соответствующей обуви. — С этими словами пограничник дал знак проезжать. — В другой раз не рискуйте зря.

Джонатан помахал ему рукой и понесся во Францию.

— Следующий! — прокричал пограничник.

Новая ночь. Новый список.

Эмма открыла сумку и разложила на кровати свой рабочий набор:

боевой нож модели «Кабар»,

армированная клейкая лента,

перцовый баллончик,

электрошокер «Тазер» — радиус действия пять метров,

пластиковые наручники «Флексикаффс» (две пары),

марлевые прокладки (гипоалергенные, одна упаковка),

«ЗИГ-Зауэр» девятимиллиметровый, с глушителем,

две обоймы патронов.

Отступив на шаг, она окинула взглядом разложенные вещи, прикидывая, что может понадобиться этой ночью, и сразу определила, чего не хватает. Принялась рыться в сумке и не успокоилась, пока не нашарила в ней прямоугольную металлическую коробочку.

Набор отмычек.

Ну вот. Теперь все на месте.

Присев, стала по очереди перебирать все предметы, чтобы убедиться в их исправности.

Наточила получше нож.

Нащупала конец клейкой ленты и загнула его, чтобы в случае нужды не возиться, а отмотать сразу сколько потребуется.

Сняла защитную пластиковую упаковку с баллончика, взяла его в руку, нажала. Впереди сопла появилось маленькое облачко перцовой аэрозоли. Понюхав, убедилась, что в носу и глазах щиплет и по щекам текут слезы. Положила баллончик обратно.

Установила электрошокер «Тазер» на разряд в десять тысяч вольт и проверила, заряжены ли батареи.

Пластиковые наручники находились в образцовом порядке. Как и прокладки.

Навинтила глушитель на ствол пистолета, вставила в рукоятку обойму, проверила, дослан ли патрон в патронник. Дала руке привыкнуть к весу оружия, направляя пистолет на воображаемые цели внутри гостиничного номера. Затем удалила патрон из патронника, убрала обойму и сняла глушитель.

Отмычки… смазаны и заточены должным образом.

Сев прямо, посмотрелась в зеркало. В течение минуты не моргала и перестала дышать… Еще один тест пройден.

Дверь на балкон оставалась открытой. Холодный ветер, насыщенный солью и мелкими морскими брызгами, трепал ей волосы. Встав, она вышла на балкон. Из ее номера на третьем этаже гостиницы «Бель-Эр», расположившейся в Брикебеке, городке неподалеку от нормандского побережья, открывается прекрасный вид на пастбища, ряды живых изгородей и дальше, за ними, на простирающиеся до самого горизонта воды Ла-Манша.

Вернувшись в номер, она положила все снаряжение обратно в рабочую сумку, которую сунула под кровать. Потом вынула из дамской сумочки карту здешнего департамента и принялась изучать местность между Брикебеком и атомной электростанцией «Ла Рень». Поводя ногтем по карте, отыскала на ней рю Сен-Мартен. Эта улица была обозначена как проселок, идущий по прямой на протяжении четырех километров между Брикебеком и соседней деревушкой Бредоншель.

Эмма взяла с письменного стола свой ноутбук и устроилась с ним на кровати. Вставив компакт-диск, который ей дал Пьер Бертель из Международной корпорации ядерной безопасности, быстро нашла адрес месье Жана Грегуара, начальника службы безопасности электростанции «Ла Рень»: Франция, Бредоншель, рю Сен-Мартен, дом 12. Вошла в картографический сервис «Карты Гугл» и ввела соответствующий запрос. Сделанный со спутника снимок загрузился, и на экране возникли поля, поросшие сочной зеленой травой. Она увеличила масштаб, и местность стала такой, какой ее можно увидеть со стометровой высоты. Хотя изображение оказалось довольно размытым, все-таки было видно, что жилище Грегуара выглядит как типичный дом нормандского фермера, с покрытой шифером кровлей и двумя печными трубами, а позади дома есть площадка для бочче, итальянской игры в шары. Затем Эмма переключилась на функцию «просмотр улиц», и перед ней предстал идеальный снимок дома, сделанный со стороны главного фасада.

Она вернулась назад, в режим «вид со спутника», и отметила, что в радиусе двухсот метров от дома 12 по рю Сен-Мартен другого жилья нет. Это ее порадовало. Принято считать, что двести метров — это предел слышимости.

Эмма переоделась в джинсы и футболку, вымыла руки. Прежде чем спуститься вниз, повязала волосы шарфом и надела закрывающие едва ли не пол-лица солнцезащитные очки. По дороге к двери прихватила фотоаппарат и привинтила к нему телеобъектив. Администратор у стойки регистрации не обратил на ее уход особого внимания.

Поездка на рю Сен-Мартен заняла двадцать минут. Дорожные указатели подсказывали, как проехать к таким известным городам, как Байе и Канн. Ее путь не раз пролегал мимо небольших, безукоризненно чистых кладбищ с сотнями белых надгробных памятников с американским флажком у основания каждого. Она мало знала об этих местах, равно как и о битвах, некогда грохотавших среди этих полей. Ее сведения о Второй мировой войне преимущественно ограничивались такими названиями, как Ленинград и Сталинград.

Названия дорог и улиц нигде не указывались. Приходилось полагаться исключительно на автомобильный навигатор. Подъехав к развилке дорог, одна из которых вела к рю Сен-Мартен, Эмма притормозила, сбросив скорость до тридцати километров в час, и опустила стекла обоих окон. На дороге виднелся лишь один дом. Именно его она и видела на экране компьютера. Переднюю дверь перекрасили, но в остальном ничего не изменилось. Проезжая мимо, Эмма подняла фотоаппарат и сделала двенадцать снимков подряд, один за другим. Потом проехала вперед еще с километр, развернулась и воротилась той же дорогой. Конечно, она не первая туристка, заблудившаяся среди не обозначенных табличками улиц.

На этот раз она ехала немного быстрее. Поравнявшись с домом, она заметила, что на лужайке у входа что-то происходит. Рыжеволосая девочка спрыгнула с велосипеда и, бросив его на траве, устремилась к двери. Следом за ней побежал белокурый мальчуган. Года три, не больше. Он что-то радостно кричал.

Эмма не притормозила. Она продолжала смотреть вперед, хотя горло у нее сжалось. Она не предполагала, что в доме дети. И снова у нее в голове прозвучал голос, напомнивший, кто она такая и почему находится здесь. Голос Папика, и от его звука ее сердце словно окаменело.

Еще два объекта, отметила про себя Эмма, и на сей раз настолько бесстрастно, что Папик мог бы ею гордиться.

Пластиковых наручников ей понадобится вдвое больше.

Опускалась ночь; воздух на побережье был по-прежнему теплый, напоенный ароматами сосен и жасмина. Джонатан погнал мотоцикл вниз, под уклон; из-под колес во все стороны разлетались грязь и мелкий щебень. Его скрывали обнаженные горные породы и валуны. Там, внизу, прилепился к горному склону средневековый городок Эзе, предстающий взору скоплением домиков с черепичными крышами, сложенными из дикого камня. В самом центре, подобно кинжалу, вздымался шпиль колокольни. А ниже, за городом, вилась, точно лента, горная дорога Муайен-Корниш, ведущая на Кап-Ферра и Вильфранш. Часы на церкви пробили девять.

Джонатан сбросил рюкзак на землю и, порывшись, достал из него бинокль. Его, как и мобильник, минералку и прочие необходимые вещи, он приобрел в гипермаркете в Ментоне, первом французском городе у итальянской границы, благодаря кредитной карточке Луки Лацио. Приставив окуляры к глазам, он стал изучать виллу, стоящую на противоположном уступе горного склона. Старая и маленькая, она была сложена из белого камня, а ее кое-где побитая черепица приобрела под воздействием солнца такой же охристый оттенок, как и все прочие крыши на Лазурном Берегу. С одной стороны к ней прилегала терраса, окруженная железным парапетом. На обочине проходящей ниже дороги виднелся почтовый ящик с адресом: «Рю де Ла-Тюрби, 58», написанным белыми буквами.