Джонатан заметил двух полицейских в ярких оранжевых жилетах, идущих в его сторону и внимательно всматривающихся в лица проходящих людей. Оглянувшись, он насчитал еще четыре полицейских шлема, не меньше. Не зная, что делать дальше, он остановился, сосредоточив все внимание на ближайшей витрине. Это был пункт обмена валюты. К окошку кассира выстроилась очередь. Джонатан встал в конец, держа руки в карманах и устремив взор вперед. Мысленно он представил себе, как полицейский подходит ближе, и почувствовал, как волосы на затылке зашевелились.

Перед ним стоял худой пожилой мужчина, пересчитывавший вынутые из кошелька монетки. Джонатан сделал шаг вперед и сильно толкнул его, так что вся мелочь выпала из рук. Монетки со звоном покатились по тротуару.

— Простите, — сказал Джонатан, наклоняясь, чтобы помочь старику подобрать мелочь. — Я нечаянно. Позвольте помочь вам.

— Спасибо, — пробормотал старик с сильным акцентом.

Собирая с тротуара разлетевшиеся фунтовые монетки, Джонатан краем глаза наблюдал, как мимо проходят две пары ног в начищенных до блеска черных ботинках. Когда полицейские удалились, он встал и вручил старику мелочь:

— Мы все собрали?

Пересчитав монетки, пожилой человек утвердительно кивнул.

Очередь продвигалась. Подойдя к окошку, Джонатан обменял сто долларов на фунты, после чего направился дальше по улице, держась поближе к зданиям.

В нескольких шагах впереди он увидел вход в метро и спустился по ступенькам на станцию. Народу здесь было еще больше, чем на улице. Два офицера стояли у турникетов, выискивая мужчину с седеющими волосами, ростом сто восемьдесят сантиметров, в белой рубашке и джинсах. Он купил билет и зафиксировал продолжительность поездки, воспользовавшись тем, что полицейские были заняты на другом конце станции.

Пройдя через турникет, он не мешкая направился к ближайшему туннелю — к линии Бейкерлу, ведущей на север. Тот же самый поезд, которым он ехал прошлым вечером. По мере продвижения Джонатана по выложенному плиткой коридору пешеходный поток редел. Внезапно он оказался в одиночестве — его сопровождал лишь стук собственных каблуков. Он спустился по последнему маршу ступенек, ведущих к платформе. Через полторы минуты прибыл поезд.

Еще через пять минут Джонатан вышел на станции «Мэрилебон».

Он был свободен.

Дом 25 на Ноттинг-Хилл-лейн оказался двухэтажным городским особняком в эдвардианском стиле, выкрашенным в голубой цвет, со слуховыми окнами наверху и черной лакированной входной дверью, снабженной медным дверным молотком. Было 9.30 вечера, и уже совсем стемнело, когда Джонатан поднялся по ступенькам и трижды ударил по тяжелому шару. Дверь распахнулась почти мгновенно, заставив Джонатана вздрогнуть.

— Здравствуйте! — сказала маленькая девочка с черными волосами, заплетенными в косички.

— Твой папа дома?

— Дженни, что ты там делаешь? Ты должна быть наверху в постели. — Некрасивая темноволосая женщина, в брюках от тренировочного костюма и шерстяном джемпере, спешила к двери.

Джонатан узнал Пруденс Медоуз, которую видел на коктейль-приеме накануне вечером. Он представился и спросил, дома ли ее муж.

— А, здравствуйте, Джонатан. Нет, Джейми еще не вернулся из больницы. Не хотите ли зайти?

— Он скоро придет?

— С минуты на минуту. В самом деле входите. Можете подождать его в гостиной.

Джонатан переступил через порог, и Пруденс Медоуз закрыла за ним дверь. Она попросила его немного подождать, пока уложит дочку в постель, и исчезла наверху. Джонатан прошел через прихожую и заглянул за угол, где и обнаружил гостиную. Стол у стены украшали фотографии Медоуза и его семьи. В комнате стояли кожаная кушетка и оттоманка с одеялом ручной вязки. На полу были разбросаны игрушки.

— Чем вас угостить? — спросила, спустившись сверху, Пруденс Медоуз. — Чай? Кофе? Может быть, чего-нибудь покрепче?

— Немного воды, пожалуй. Спасибо.

Проходя мимо, она обратила внимание на его лицо:

— Что с вами случилось? У вас все лицо в царапинах.

— Сегодня утром оказался на месте взрыва.

Пруденс Медоуз привстала на цыпочки, коснувшись рукой его щеки, словно была медсестрой:

— Боже милосердный! С вами все в порядке?

— Меня просто немного встряхнуло.

— Из-за этого вы пропустили свой доклад? Джейми звонил из отеля, говорил, что все в полном смятении. Хотел связаться с вами, но у него нет вашего телефона.

— Пожалуй, да, хотя все гораздо сложнее.

Джонатан прошел за ней на кухню и сел за стол. Пруденс поставила перед ним стакан воды. Он выпил. Не спрашивая его согласия, она водрузила на стол тарелку с печеньем и фруктами. Минуту спустя налила ему бренди.

— Подумала, что вам не помешает что-нибудь покрепче. Выглядите очень усталым.

— Да, это верно. — Джонатан пригубил немного, чувствуя, как спиртное постепенно снимает напряжение. — У вас замечательный дом.

Пруденс улыбнулась:

— А у вас? Джейми сказал, что вы женаты, но пока не осели в каком-то одном месте.

— Работа заставляет нас постоянно переезжать. Нет возможности пустить корни.

— Должно быть, это увлекательно — видеть новые страны.

— Иногда да.

— Детей у вас нет?

— Пока нет. — Джонатан взглянул на часы. Было уже около десяти. Он допил бренди и встал. — Мне надо идти. Уже слишком поздно.

— Не говорите глупостей. Джейми меня убьет, если узнает, что я вас отпустила, не дождавшись его. Выпейте еще бренди, а я позвоню и узнаю, где он сейчас.

Она наполнила ему бокал, улыбнулась и вышла.

Джонатан сделал круг по кухне. На холодильнике лежали детские рисунки и ежедневник. Он видел, как Пруденс разговаривает по телефону с мужем. Бросив взгляд на повестку дня, он перевернул назад страницу, потом еще одну. Его внимание привлекла жирная черная линия поперек листа. Вчерашняя запись об обеде с Крисом и Сереной была вычеркнута. Вместо нее стояло: «„Дорчестер“, 6 вечера. Отменить операцию в 4 ч».

— Он уже в пути, — сказала Пруденс. — Вот-вот появится на подъездной аллее. Кажется, я уже слышу его машину.

Со стороны входа в кухню раздался шум автомобиля. Мотор умолк, хлопнула дверца. Несколько мгновений спустя вошел Джейми Медоуз:

— Господи Иисусе, в чем дело? Что, черт возьми, с тобой случилось?

— Мы можем поговорить? — спросил Джонатан.

Медоуз поцеловал жену:

— Мы будем наверху, в кабинете, Пру. Будь так добра принеси мне чего-нибудь. С удовольствием съел бы бутерброд с ветчиной. Горчицы не жалей. Чтоб обжигало.

Медоуз провел Джонатана в уютный кабинет на втором этаже, обшитый деревянными панелями, и указал на кресло с подголовником.

— Садись, — скомандовал он. — Рассказывай.

Вздохнув, Джонатан сел.

— Мне нужно где-то остановиться.

— Но, я думал, ты живешь в «Дорчестере».

— Верно, я жил там. Но выписался.

— Ты это серьезно? Хочешь пожить у меня? Добро пожаловать, ты не причинишь мне никаких неудобств. Живи сколько захочешь. Не думаю, правда, что раскладушка в детской будет равноценной заменой тому, что тебе предложили в отеле.

— Со мной кое-что случилось.

Медоуз вновь наполнил бокал гостя. Поставив на стол графин, он, глядя на порезы на лице Джонатана, заметил:

— Ты выглядишь как после драки.

— Это длинная история.

— Да ладно, — сказал Джейми. — У меня тоже скелетов найдется на пару шкафов. — Вместе утешения он хитро улыбнулся. — Женщина, да? Знаю я вас, врачей без границ: в каждом порту припасена горячая девчушка.

— Не совсем так.

— Неужели дело в Эмме? Ты прячешься от жены?

— Я действительно скрываюсь, но не от жены, а от полиции.

— Хватит меня дурачить. Рассказывай, что случилось.

Джонатан бросил взгляд на друга:

— Я тебя не дурачу.

Лицо Медоуза вытянулось.

— От полиции? В самом деле?

— Слышал о сегодняшнем взрыве автомобиля?

— Проклятые дикари! Теперь в Лондоне и по улице пройти нельзя.