— Нет, — неуверенно сказал Артур. — Это все неправда.

— Неправда? Да как же это может быть неправдой?

— Посмотрите, что он делает с нашим народом.

— Насколько я могу судить, Левиафан лишь слегка упорядочивает их жизни. Господь свидетель, большинству из них это необходимо. Я рассматриваю это как некое возвращение военной службы. А ты ведь знаешь, как горячо я это одобряю.

— Бога ради!

— Ну ладно. Если ты не веришь мне — поговори с управляющим. Он довольно разумное существо. Двери его всегда открыты. Шестой этаж, в конце коридора, вторая дверь справа.

Артур повернулся было, чтобы идти.

— Мама?

— Да, дорогой?

— Вы все это подстроили? Вы подсунули мне мистера Стритера? Вы хотели сделать меня рабом амперсанда.

— А в чем дело?

— Зачем вы хотели, чтобы я убил Лаэтицию? Зачем вам это понадобилось?

Королева самодовольно улыбнулась.

— Ты уверен, что хочешь это знать?

Артур, конечно же, ответил, что уверен.

— Твоя жена беременна. Боюсь, я просто не могла вынести мысль, что какой-либо из моих наследников может родиться от этой лживой сучки.

— Это правда? — с удивлением спросил Артур. — Беременна?

— Я думаю, она скрывала это от тебя, пока не была абсолютно уверена. Жаль, что тебе не хватило духа прикончить ее. Но с другой стороны, ничего иного от тебя ожидать и не приходится — размазня. — Она икнула, и ее лицо приобрело темный оттенок амперсандовской розовости.

Артур отошел от матери, громко топая, чтобы не слышать ее издевательств, миновал столы на козлах, за которыми сидели служащие, чьи лица, как он ни приглядывался, оставались нечеткими. Дойдя до выхода, он бросил через плечо:

— Сегодня вечером война закончится.

Королева хихикнула.

— Ах, Артур.

Теперь ее лицо было ярко-пунцовым, и принцу показалось, что под ее кожей что-то двигается, что свищи и фурункулы выходят на поверхность с неимоверной скоростью. Она начала смеяться, и Артур вдруг вспомнил омерзительную смерть женщины в терминале «Евростара», той обреченной курьерши, которая угасла на его глазах, издавая громкие звуки, похожие на взрывы водяной бомбы в жаркий летний день.

От избытка амперсанда лицо королевы стало раздуваться, пухнуть и пульсировать. Артур не мог вынести этого зрелища. У него было жуткое ощущение, что он точно знает, как будут развиваться события.

— Ах, мой дорогой мальчик, — захихикала его мать, ее тело начало разрушаться от какого-то невыносимого внутреннего давления. — Неужели ты не видишь? — Она зашлась истерическим смехом. — Война уже выиграна.

Я постучал в дверь и услышал три голоса изнутри:

— Войдите!

В центре небольшого кабинета стоял длинный черный стол, за которым сидели трое мужчин в черных викторианских одеяниях. За ними была дверь нефритового цвета, и я бы предпочел никогда не узнать, что за нею находится. По одному ее виду я понял, что готов отдать все, чтобы только ее не открывать.

Впрочем, я был не единственным посетителем. Спиной ко мне, сгорбленный и смиренный, на стуле сидел Джо Стритер и печально прихлебывал чай с опущенной головой.

Когда я вошел, первый из троицы поднял на меня глаза. Он говорил с отточенным английским акцентом, как аристократ в юмористическом скетче.

— Кто вы такой?

— Да, собственно, никто.

Сидевший с ним рядом тоже поднял голову. Когда заговорил он, я услышал ирландский акцент.

— И все-таки кто вы?

— Всего лишь клерк-классификатор.

У третьего человека оказалось шотландское произношение.

— Похоже, снег на вас никак не повлиял.

— Я бы хотел услышать кое-какие объяснения, — сказал я, пытаясь придать голосу уверенности. — Там люди умирают, и я должен знать, что происходит.

— Мы открытая организация, — сказал англичанин. — Спрашивайте что хотите.

— Почему это место — офис?

— Разумеется, мы — офис. Передвижной, быть может, но все же офис. На Земле был заблокирован только филиал. Когда его разблокировали, сюда перенесли штаб-квартиру, и я имею удовольствие сообщить, что они прибыли без малейшего промедления.

— Я долгие годы ждал, чтобы увидеть это место, — сказал шотландец, — и должен сказать, что не разочарован.

— Это офис, — настойчиво повторил я. — Левиафан — это, черт его побери, офис.

Ирландец пожал плечами.

— А чего вы ожидали?

— Я ждал чего-нибудь чудовищного.

— Но мы и так чудовищны, — рассмеялся ирландец. — Чудовищно успешны.

Шотландец, глядя на меня, засветился улыбкой.

— Корпорация Левиафан — самый крупный и успешный в известной вселенной бизнес архивирования и хранения информации.

— Архивирования и хранения? — сказал я. — Вы шутите?

— Хранение информации — это всеобщая проблема, приятель.

— И что же?

Англичанин улыбнулся.

— Левиафан предлагает решение. Мы находим планету с подходящей средой и коренным населением, способным хранить интересующую нас информацию в силу возможностей их физической природы, и просто загружаем эту информацию в их организмы. Большая часть планет в этой части галактики приспособлена под нужды Левиафана.

Я смотрел на них с ужасом и недоверием.

— Вы используете человеческие существа как живые хранилища?

Англичанин улыбнулся.

— Вы ведь срубаете деревья, чтобы делать бумагу. Принцип тот же.

— Как вы можете? Ведь вы такие же, как мы. Вы — человеческие существа.

Шотландец пожал плечами.

— Между нами, мистер Ламб. Среди нас теперь не так уж много таких, кого по справедливости можно назвать человеческими существами.

С какой стати мы должны извиняться? Мы всего лишь удовлетворили спрос. Если бы мы не предложили эту услугу, если бы не переоборудовали планеты в каталожные ящики, то можете не сомневаться, это сделал бы кто-нибудь другой и почти наверняка по куда как менее приемлемым ценам. Таковы законы бизнеса.

Впервые с того момента, как я вошел в эту комнату, заговорил Джо Стритер, слабым жалостливым голосом.

— Вы сказали, что сделаете меня героем. Вы обещали возвести меня к богам.

Тут я не мог сдержать себя, не мог не рассмеяться.

Джо повернул ко мне свое маленькое хитрое лицо.

— Что тут такого смешного?

— Вы не станете богом, — выдохнул я. — Вы будете клерком-классификатором.

Шотландец покачал головой.

— Вы нас подвели, Джозеф. Вам не удалось убедить принца принять ваш образ мышления.

— Но ему помогали! — взвился Стритер. — Конечно, теперь я это понимаю.

Словно для того чтобы усилить ощущение совершенно неправдоподобного сна, населенного людьми, о которых ты не вспоминал годами, и смутно знакомыми обитателями телика, дверь за моей спиной с шумом распахнулась и в комнату стремительно вошел наследник престола.

Англичанин раскинул руки в льстивом приветствии.

— Добрый день, сэр. Мы счастливы, что вы смогли к нам присоединиться.

Принц почти и не взглянул на людей за столом. Его гнев был направлен на старого приятеля.

— Стритер!

— Чего надо, шеф? — На мгновение вернулся прежний Джо, маленький наглый авантюрист, который когда-то, видимо, охмурил мою несчастную Эбби.

Да не твою, Генри Ламб. Ты что — еще не понял этого? Она никогда не была твоей.

Лицо Стритера покрылось розово-алыми пятнами. Он уронил чашку — та упала на пол и разбилась.

Шотландец посмотрел на него.

— Нам придется отпустить тебя, сынок.

— Да вы что, парни? — завопил Стритер. — Давайте по справедливости.

Его явно мучили боли, и у меня были большие подозрения, что впереди его ожидают еще более сильные. Пол под ногами Стритера начал разжижаться, превращаясь в грязь вокруг его ботинок. Он поднял на нас глаза, в которых застыл ужас.

— Пожалуйста, — прохрипел он. — Пожалуйста, помогите мне.

Я в ужасе смотрел на него, не в силах пошевелиться. Но принц, как ни странно, отрицательно покачал головой.