Подождав, когда она подойдет ко мне вплотную, я, сгорая от любопытства, нагнулась почти к самому ее лицу.
– Думала, ты с Ирвингом планируешь что-то замутить? – не удержалась я, просто не понимая, как это Рашель отступила от кого-то столь интересного. Несмотря на нашу обоюдную ненависть, Ирвинг был действительно очень красив, и в городе уже стал формироваться фан-клуб девушек, которые по нему начали сохнуть. Кошмар, и для этого хватило всего несколько раз вывести его в город и на пляж. Эта почетная миссия, как известно, досталась мне.
Рашель поджала губы всего на миг, а потом на лицо ее вернулась радостная улыбка. Темно-русые волосы, собранные в хвост, открыли ее правильное красивое лицо и оливково-желтые глаза. Только теперь, когда она почти не пользовалась косметикой, можно было разглядеть на ее переносице мелкую россыпь веснушек. Она выглядела сейчас именно на свои 17 лет, а когда красилась, ее пропускали в любой ночной клуб Кардифа, думая, что ей не меньше 22.
– Как тебе сказать… – задумчиво протянула она, делая вид, что застегивает на запястье перчатки. – Он уже занят.
– Да? – удивленно воскликнула я, не подозревавшая, что Ирвинг так скор на руку – за неполный месяц нашел себе здесь девушку, а я даже не заметила. – Кто она? Даже не представляла, что он с кем-то встречается.
– Он не то, чтобы встречается, но у него уже кое-кто есть, и не думаю, что нашим девушкам стоит попытать счастья. Ему и самому не нравится, что начал эти отношения, его мучает чувство вины перед родителями из-за того, что он живет дальше и думает о любви.
Я оторопело застыла, впитывая такую новость, глядя на Рашель. Вот это да!!! Кроме того, что у него есть девушка, у него еще и совесть есть!
– Он тебе это рассказал? – перешла я на шепот, даже и сама не понимая, для чего хочу это знать.
– Нет, глупенькая, – рассмеялась она и приобняла меня за плечи. – Ты что, забыла, с кем разговариваешь? Это ведь я, Рашель, которая знает о парнях больше, чем твоя сестра о лакроссе. Я прочитала это в его поведении в тот вечер, когда ты познакомила меня с ним, и мы пошли в город. Будь ты понаблюдательней, тоже заметила бы это.
– И как ты думаешь, они скоро будут встречаться при всех?
– Думаю, не скоро. – Рашель с улыбкой покачала головой. – Знаешь, Флекс, для умницы ты иногда слишком тупа.
Я бы и хотела обидеться, да не стала. Для Рашель это вполне нормальный способ разговора, просто она меня любила, а вот те, кого она не любила, страдали серьезнее от ее слов.
Началась наша с Рашель тренировка, я полезла вверх, выбирая удобные уступы и цепляя на руку шнур страховки, но думала я при этом совсем о другом. В тот вечер мы встретили нескольких девушек, так кто же из них мог понравиться Ирвингу? Неужели Вокс? А почему бы и нет? Она симпатичная, стройная, у нее хороший нрав, светлая голова. Мы дружим не так уж и давно, всего несколько лет, но этого достаточно, чтобы понять, что Вокс вполне может что-то закрутить с Ирвингом. Даже и не думала, конечно, что она сможет о таком промолчать, хотя ради Ирвинга, наверное, она это сделала, раз я ничего не знаю. И это ж надо, он, оказывается, мучается чувством вины перед родителями. Да, это вполне можно сказать о нем. Несмотря на то, как он вел себя со мной, я точно знала, что Ирвинг не был бессердечным и лишенным чувств. Например, он любил Майю, всегда заботился о том, чтобы у нее все было, но при этом не вмешивался в то, как мои родители взялись за ее воспитание. Несомненно, он должен был переживать. Прошло слишком мало времени с того дня, как они умерли, и если Майя явно справлялась с этим легче, потому что хоть иногда говорила о них, Ирвинг, наоборот, давал понять, что его родители – это те, о ком он говорить не собирается ни с кем, словно это его драгоценный дар. Словно он боялся, что начнет их забывать, если поговорит о них.
Наш боулдеринг с Рашель вскоре был завершен без всяких проблем, мы удачно достигли низа, и, кроме нескольких ударов по колену, я не получила травм. Хотя и их можно было избежать, будь я более внимательна. Глупые мыслишки о Ирвинге забивали мне голову. Вот это зря. Я его жалела, и иногда это ослабляло мою злость на него. А так не должно было быть. Или, наоборот, это означало, что я все еще не превратилась в его подобие.
Потом мы пошли с семьей и друзьями смотреть само соревнование. По правилам, скалолаз не имеет права смотреть, как прокладывают путь другие участники, потому многие сидели по своим шатрам. Я отделилась от семьи, чтобы навестить Лендона. Так и не переоделась и была в своем снаряжении, пояс немного оттягивал мои шорты, хорошо, что они не сползали, бляшки били по бедру. Зайдя внутрь, где сидело несколько участников, хорошо мне знакомых, я со всеми поздоровалась. Меня тут же обступили, зная, что я тренировалась, чтобы выяснить, насколько сухо и нет ли опасности из-за прошедшего вчера дождя. Ответив всем, я все же пробилась к Лендону, рядом с ним сидела Вокс. Даже не знаю, кто из них был бледнее. Вокс терпеть не могла это наше хобби и просто ненавидела соревнования, потому что в такие дни ей приходилось ужасно переживать за Лендона, который зачастую рвался проходить сложные пути, особенно тогда, когда не был уверен в своих силах. Я так никогда бы не поступила – мне всегда нужно знать, за что я берусь.
– Как прошла тренировка? – спросил Лендон, занимаясь своим снаряжением, и, как я догадалась, уже не в первый раз. Всего лишь раз я заметила как его руки дрогнули от напряжения. Нервы – это нормально, но сегодня он был напряжен, как никогда. Что такого важного в этих состязаниях?
– Все хорошо. Я и Рашель быстро преодолели стену. Но по скалам было бы лучше.
Мы двое улыбнулись, понимая, что это значит, Вокс лишь покачала головой. Она не понимала нашего интереса к скалам, я же, например, не понимала, как можно надеть что-то ярко-розовое или цвета фуксии.
– Как Додж справляется? – спросил Лендон, хотя понимал, что я не смогу ему сказать, как у того получается с маршрутом. Мы никогда не мухлевали.
– Очень удачно, – не стала врать я.
– А твои родители здесь? – Родители Лендона, так же, как и сестра, не понимали его радости от скалолазания и потому приезжали редко. Моя же семья была в этом плане образцовой. Возможно, никто, кроме отца, меня тоже не понимал. И все же родные посещали со мной такие вот соревнования, даже несмотря на то что сама я участвовала в них редко.
– Да. Отец только что меня привез. А мама собрала всех еще с утра, покатались немного, а потом приехали к началу соревнований. Я пропустила первую группу.
Лендон заметно помрачнел. Руки его перестали хвататься за снаряжение.
– И что, даже Ирвинг здесь? – спросил он, и мы с Вокс тяжело переглянулись. Мы обе знали, что это ревность, и что она беспочвенна, но вот Лендон явно считал по-другому.
– Да, – коротко отозвалась я. – Раздражает других участников своим скучающим видом.
Эти слова явно подняли настроение Лендону, зато мне стало от этого немного неприятно. Ну, зачем я снова выказала Лендону подобие одобрения? Прав, наверное, Ирвинг, я все же продолжаю водить за нос Лендона. Просто дело в том, что я не знаю, как прямо сказать ему, что у нас ничего не будет.
Мы просидели вместе до того момента, когда Лендону подошла очередь идти. Как я поняла, сегодня было испытание не на скорость, а на трудность маршрута. Солнце ярко светило, с моря доносился легкий бриз, ничто не говорило о приходе осени. Я отстала от Лендона и Вокс, чтобы завязать шнурки на переобутых кроссовках, и тут же заметила, как тень отделилась от дерева и подошла ко мне. В поле моего зрения оказались теннисные кеды, которые я прекрасно знала. Волна раздражения поднялась во мне, пусть даже он ничего не сказал. Я так и ожидала, что сейчас он скажет что-то, что испортит мне настроение. Хотя, куда уже больше? Я ведь сетовала на себя за то, что Лендон продолжал надеяться. А кто внушил мне эти мысли и чувство вины?
– Идешь поддержать своего дружка? – хмыкнул он, но радости Ирвинг явно не ощущал. Я уже давно поняла, что Ирвинг никогда не улыбался по-настоящему со мной, его улыбки были или злобными, или надменными. Или, как теперь, ироничными. А глаза при таких улыбках оставались холодными и ничего не отражали. Никаких теплых чувств.
