– После, Кэролайн! – отрезал Квентин.

Секретарша поспешно исчезла. Я закусила губу и поставила блюдце на стол. Какая-то часть меня жаждала залиться слезами, забарабанить по столешнице кулаками и потребовать, чтобы мне сейчас же вернули работу. Вплоть до заявления, что я, в отличие от Кэролайн, предъявила не фальшивое свидетельство об окончании секретарских курсов…

Только я знала, что это не поможет. И что выглядеть подобное представление будет весьма недостойно. Потому взяла себя в руки и, несмотря на бушевавшую в душе бурю, изобразила на лице лучезарную улыбку.

– Вот это да!– прохрипела я.– Вот это да… Квентин выглядел по-настоящему расстроенным. За папой подобного не водилось.

– Все дело в том, что ты устроилась позднее всех,– произнес он извиняющимся тоном.– А работала действительно гораздо лучше многих безмозглых… э-э… молодых сотрудниц. Для нас это даже как-то непривычно. Поверь, благодаря тебе фирма буквально переродилась. Я с удовольствием напишу отличную рекомендацию. И, разумеется, ты получишь выходное пособие.

Проклятье! И на что я теперь буду жить? Даже того, что я зарабатывала, мне едва хватало на оплату счетов и аренду жилья.

Я заставила себя улыбнуться естественнее.

– Замечательно. С пособием, конечно, будет легче. Послушай, я понимаю, что сую нос не в свое дело, но…– Я постаралась спросить об этом как можно более осторожно.– Мм… А Чарльз и Хьюи?

– Чарльз и Хьюи? – Квентин удивился, но покачал головой.– Они остаются.

Прекрасно. Что ж, по крайней мере, хоть это утешало.

– Что-нибудь еще? – спросила я.

– Нет,– ответил Квентин.– Все.

Он опять немного погрустнел.

Габи новость потрясла. Если бы я не знала о ее хулиганских наклонностях, то поклялась бы, что она прослезилась по-настоящему.

– Не бросай меня здесь с Кэролайн! Я буду чувствовать себя так, будто работаю с Дракулой и сплошь в ночные смены. В отделении переливания крови…

– Я не бросаю тебя, дурочка! Вы ведь переезжаете в Найтсбридж.

– О боже! – простонала Габи, закрыв лицо ладонями.

– Только подумай, какие там магазины!

– Подумаю,– проворчала Габи.

Открылась дверь кабинета Квентина, и все мы замерли.

Он крикнул:

– Джереми! На минуту! Только побыстрее!

Дверь закрылась. Джереми встал и направился к боссу. Тишина стояла такая, что я слышала, как поскрипывают туфли Габи.

– Ну, так как? Юбка-то оказалась узковатой? – с идиотской улыбочкой осведомилась проходившая мимо Кэролайн.

Она сказала это с таким невозмутимым видом, что я даже подумала: вряд ли она подслушивала.

– Юбка тут ни при чем.– Я подняла голову и посмотрела ей прямо в глаза.– По мнению Квентина, я работаю серьезнее многих.

– Работала,– самодовольно поправила Кэролайн и тут же разозлилась на себя за болтливость.

– Не представляю, что мы будем делать без Мелиссы,– заныла Габи.– Она, можно сказать, спасла фирму от развала, а кофе умеет сварить так, что кофеварку потом не распирает гущей… Квентин, по-видимому, спятил. Какого черта он увольняет именно тебя?

Если доверяешь Габи какой-то секрет, имей в виду, что о нем тут же узнают все вокруг. Хьюи из-за этого изрядно настрадался, когда Габи отвечала вместо меня на телефонные звонки, спокойно выкладывая клиентам, что именно предлагают наши конкуренты. Я же, напротив, всегда была сама предусмотрительность.

– Меня увольняют по сокращению штатов,– напомнила я с беспечным видом.– Подобное ведь может случиться где угодно, так? Злиться тут не на что. У фирмы новые перспективы и все такое.

Голова Габи опустилась ниже, а я принялась отыскивать в своем положении три преимущества.

Буду посвящать больше времени шитью – сколько раз оно приносило мне побочный заработок и спасало от голода!

Это раз.

Забуду наконец про выходки Кэролайн.

Это два.

Я поймала себя на том, что легче мне не становится ни капли.

За то, что держишься достойно в такой ситуации, награды не жди, во всяком случае в реальной жизни. Меня вдруг охватило страстное желание закатить настоящую истерику, как распоследняя стерва,– дома на подобные шоу я насмотрелась, видит бог! Но я не смогла. Главным образом потому, что не придумала, что надо делать после истерики. Сбежать? Раствориться в воздухе?

– Ничего, обратишься к папочке. На первых порах он поможет, как пить дать,– произнесла Кэролайн с гадкой ухмылочкой.– Для начала сунет пару тысяч, чтоб ты съездила на отдых в горы и привела в порядок нервы.

– Ничего он мне не сунет,– отпарировала я.

Врать я и теперь была не в силах. Отец вечно твердил нам с сестрами, что лет, эдак до пятидесяти, мы не заработаем собственным трудом ни гроша. Орал, что, если кому-нибудь взбредет в голову жениться на ком-то из нас по расчету, ждать придется, по меньшей мере, четверть века. И добавлял: «Загорится желанием залезть моей дочери в штаны – будет вынужден заплатить авансом!»

Очень мило, вы не находите? За тридцать лет работы в парламенте и не такому научишься.

Когда-то я думала: он просто хочет, чтобы однажды мы стали самостоятельными или, во всяком случае, вышли замуж по любви. Но чем старше становилась, тем сильнее убеждалась в том, что отцом движет единственное желание: платить за нас, дабы безраздельно нами повелевать. У него возникали проблемы с налогами. Деньги в нашем семействе были точно заколдованные. На покупку новых нарядов для мамы их всегда недоставало, а вот на пополнение винных запасов хватало всегда.

Так или иначе, в отличие от сестер, которых все устраивало, и несчастной рабыни-матери я в ранней юности дала себе клятву стать независимой от мужчин – в первую очередь от отца – и начала мало-помалу зарабатывать собственные деньги.

– У родителей я не беру ни пенни,– заявила я.

– Разве твои счета оплачивает не папа? – с нарочитым удивлением спросила Кэролайн.– Так я и поверила!

Изумленно расширила глаза и Габи. Ее бой-френд Аарон был математиком-гением и работал где-то в сфере игорного бизнеса в Сити; зарабатывал много, но тратить деньги не мог из-за нехватки времени, так что их распределяла по шикарным бутикам, салонам и курортам Габи. В этом заключался главный смысл ее существования.

– Да на что же ты живешь? Не на одну ведь зарплату? – воскликнула она.– Мне ее не хватает даже на самое необходимое!

Я перевела взгляд с отвисшей челюсти подруги на злобное круглое лицо Кэролайн и раскрасневшиеся физиономии агентов у дальней стены – все они уже звонили подружкам и делились новостями – и почувствовала унижение. Я не блондинистая папенькина дочка. У меня, черт возьми, волосы вообще не светлые.

– За все плачу сама,– сказала я.– С тех пор, как окончила колледж, деньги получаю не только тут, еще подрабатываю.

Брови Кэролайн противно подпрыгнули.

– Подрабатываешь?

О том, что я шью одежду, рассказывать Кэролайн у меня не было ни малейшего желания. Как, собственно, и любому другому сотруднику. Я живу как будто в пятидесятых – это с моим– то образованием и с жемчужными сережками в ушах. Однако ти-шотки и чудные детские кофточки я шью отменно. В основном для друзей, но все равно это приносит неплохую прибыль. Хобби спасало меня и от другого зла: отвлекало по вечерам от мыслей о пирожных.

Кэролайн объяснять такое бесполезно.

– Да, подрабатываю, – сказала я и больше не произнесла ни слова.

У меня начинала болеть голова, от напряжения застучало в висках.

– Как любопытно,– скучающим тоном проговорила Кэролайн.– Пошли ко мне в кабинет, разберемся с документами. Я на твоем месте устроила бы себе сейчас незабываемые каникулы, до конца недели не притрагиваясь к работе.

Чтобы считаться истинной леди, надо обладать целым рядом определенных качеств. Одно из них, на мой взгляд,– умение высоко поднять голову, когда земля уходит из-под ног.

Я так и поступила. В третий раз за восемнадцать месяцев.

Спасибо Богу за Нельсона Барбера, соседа по квартире, каких поискать.