– Уж и не знаю, хочется ли мне рассказывать тебе, – сказал он, слегка надувшись. – Я пришел сюда счастливый, а ты мечешься тут, как рассвирепевший бенгальский тигр.

Джефри невольно улыбнулся и покорно опустился в кресло.

– За свою жизнь я получал много прозвищ, Милти, но никто еще не называл меня рассвирепевшим бенгальским тигром. Выкладывай свои новости, старина.

– Проведя в своем имении больше месяца, я пришел к историческому решению. Как ты сам видишь, я сбросил перья денди! – гордо объявил Милти. – Я устал от злорадства этих щеголей. Они бывают ужасно грубыми. Никогда не щадят твоих чувств.

Виконт гордо распрямился, демонстрируя маркизу результаты своего решения. Дни, проведенные в занятиях спортом, уменьшили пухлый живот до вполне приличных размеров, а загорелое лицо сияло здоровьем. Посетив магазин Уэстона и Мейера на Конджуит-стрит, он навсегда освободился от корсета и высоких каблуков. И чувствовал себя, выглядел и действовал как совершенно новый человек.

– Милти, ты действительно прекрасно выглядишь. Думаю, что ты нашел, наконец, свой стиль. И, как настоящий друг, я ни разу не скажу: «Я же тебе давно советовал», – рассмеялся Джефри, поднявшись и хлопнув друга по спине. – Я всегда говорил, что ты спортсмен. Ты так прекрасно держишься в седле!

– Дело в том, что мне не терпелось рассказать об этом Розе. Почему она в деревне? Дьявольски неподходящее время года, ты согласен?

– Потому что я отослал ее туда, – устало признался Джефри. Он упал обратно в кресло и во второй раз за это утро рассказал всю свою печальную историю.

Милти смотрел на него, выпучив глаза.

– Наша Роза? Связалась со щеголями в заведении Марты Раффл? Полнейшая чушь! За всем этим кроется что-то другое. Роза – сама миссис Пристойность! Вот почему она так любила меня в качестве кавалера. Знала, что я безопасен, и никто не воспримет меня всерьез, потому что я твой друг. Да еще эта смешная одежда.

Казалось, Джефри не слышит его. Милти поджал губы, прищурился, затем высказал то, что было у него на уме:

– Джефри, послушай меня. В том элленсбергском деле было что-то очень подозрительное, – Милти сел напротив маркиза и пылко подался вперед. – Помнишь тот день, когда Роза плакала в Сент-Джеймском парке, а я подумал, что довел ее до слез рассказами о старушке Мэри? Видишь ли, некоторые дамы не любят лошадей. Конечно, нам с тобой это может показаться очень странным, но некоторые женщины…

– О, Милти, – вздохнул Джефри, – не отвлекайся. Говори по существу.

– Ах да! О чем это я? Ну вот, я думаю, что она плакала из-за нашей поездки в Элленсберг, а не из-за лошадей.

– Мне от этого не легче, Милти! Наоборот, я начинаю думать, что ее отношения с тем французом были более серьезными, чем меня заставляли верить.

– Ну что вы за парочка! – раздраженно воскликнул Милти. – Никогда не видел подобного брака!

Джефри уже открывал, рот, чтобы сердито возразить другу, когда в дверях появился Хэмфри. Он откашлялся – причем не один раз, а трижды – и явно пытался придать своему лицу безразличное выражение прежде, чем доложить:

– Пожалуйста, простите меня, милорд. Но там… э… э… женщина… к вам, – он снова откашлялся, прозрачно намекая, что он прежде не видел такой женщины и был бы рад никогда больше не видеть.

– Леди, Хэмфри?

– Особа, которая называет себя… э… миссис Раффл.

– Она? Она! – мрачно сказал Джефри, затем обратился к другу: – Ну, Милти, вот и шантажистка… держу пари, она пришла требовать деньги за молчание. Раз уж она здесь, можете проводить ее сюда, Хэмфри.

– Слушаюсь, милорд, – ответил Хэмфри, явно недовольный принятым решением. Он лично предпочел бы показать ей на дверь, а затем отправить не менее трех горничных отдраить холл кипятком, как палубу корабля.

Миссис Раффл протиснулась мимо несчастного Хэмфри и вплыла в библиотеку. Прежде, чем кто-либо успел остановить ее, она опустилась в глубоком реверансе, из которого ей неохотно помог подняться лорд Филпотс, так как Хэмфри даже не шевельнулся, увидев ее затруднения.

Мощная волна едкого запаха духов накрыла комнату, отчетливо напомнив Джефри о позоре Розы.

– Зачем вы пришли? – спросил он, устремив мрачный взгляд на неуклюжую владелицу игорного дома.

– Я пришла из-за вашей бесценной супруги, – прохрипела Марта Раффл. – У меня здесь кое-что есть… – она похлопала по огромному ридикюлю, – что, как я полагаю, докажет вам существование заговора с целью очернить маркизу.

– Дайте сюда! – рявкнул Джефри.

– Не так быстро, – миссис Раффл крепко прижала ридикюль к объемистому бюсту. – Я вышла на улицу в этот отвратительный грязный снег ради доброго имени леди. Я заплатила за тот наемный экипаж, что ждет снаружи. Я…

– Вы будете щедро вознаграждены. Теперь отдайте то, что принесли.

– Тысяча гиней, – мадам собиралась запросить в два раза меньше, но, быстро прикинув стоимость мебели и размеры дома, решила поторговаться.

– Пятьсот, и ни пенни больше.

– Я бедная женщина, милорд…

– Четыреста…

– Восемьсот, милорд, и письмо ваше.

– Триста…

– Вы жестокий, жестокий человек. Такому богатому аристократу следовало бы раскошелиться, чтобы защитить этого милого ангела.

– Вон!

– Я возьму пятьсот, – быстро сказала миссис Раффл, открывая ридикюль и вытаскивая письмо.

Джефри схватил его, разгладил складки и прочитал. Затем медленно, аккуратно сложил.

– Кто написал это? – Поскольку мадам заколебалась, он подошел к ней угрожающе близко. – Кто написал это, вымогательница? Говорите, или я вытрясу из вас его имя.

Миссис Раффл, всю жизнь, общавшаяся с головорезами, невольно отшатнулась.

– Клянусь вам, я не знаю, кто это написал, но ручаюсь, это как-то связано с Элмо Сьюэллом. Он был там тогда вечером, и, когда я спросила, что такая дама делает в моем заведении, он сказал, что она азартный игрок и питает склонность к юношам. Я только пыталась удовлетворить запросы богатой клиентки, когда вы ворвались.

Джефри отвернулся и подошел к окну, чтобы оказаться как можно дальше от этой женщины.

– Можете идти, миссис Раффл.

– Но, ваша светлость, такой холодный день, и я надеялась хотя бы смочить губы, – взмолилась миссис Раффл, с вожделением глядя на хрустальные графины, подмигивавшие с буфета янтарным содержимым.

Быстрый, как кошка, маркиз повернулся к ней.

– Хэмфри! – крикнул он, прекрасно понимая, что дворецкий болтается за дверью, затем сурово взглянул на женщину. – Я никогда не бил женщин, миссис Раффл, но, если вы немедленно не исчезнете, я смочу ваши губы вашей собственной кровью. Хэмфри, проводите эту особу и проследите, чтобы она ушла. Если она обронит хоть слово, вызовите полицию, и пусть ее арестуют. Обвинение – вымогательство и похищение.

– И это совершенно справедливо! – мрачно поддержал Милти.

Еще один внушительный противник! Миссис Раффл поспешно вылетела из комнаты.

Джефри отошел к камину и молча смотрел в огонь, пока не захлопнулась входная дверь за миссис Раффл.

– Я убью его, – просто сказал он.

– А потом его убью я, – согласился Милти. – Идем. Возможно, мы найдем его в «Бруксе».

Знаменитый клуб был почти пуст, но, как и ожидалось, Элмо Сьюэлл сидел у одного из окон в компании шумных приятелей. Эти личности, подобно Сьюэллу, еле удерживались на самых задворках общества и всегда были готовы повеселиться за чужой счет.

Без всяких предупреждений лорд Уайз в сопровождении лорда Филпотса подошел к их столу. Все умолкли, некоторые отпрянули, увидев грозное лицо маркиза, снявшего перчатку и влепившего Элмо Сьюэллу пощечину.

– Вы плели отвратительные заговоры против моей жены и распространяли о ней сплетни, Элмо Сьюэлл, – заявил Джефри. – Я требую сатисфакции.

– Вы сошли с ума, – возразил Элмо с натянутой улыбкой. – Я отказываюсь разговаривать с вами. Вы потеряли рассудок. У меня есть свидетели.

Джефри схватил стакан Элмо и выплеснул все содержимое ему в лицо.