– Ты прав, Милти. Давай позавтракаем на Лестер-стрит, 1, затем я отправлюсь в Эдерингтон-Харроу. Если хочешь, можешь поехать со мной, мой друг, но предупреждаю, никакого отдыха, пока я не окажусь лицом к лицу с Розой.

После короткого раздумья Милти объявил:

– Я чувствую, что должен поехать с тобой. Наша Роза никогда не простит меня, если я позволю тебе в одиночестве нестись во весь опор по почти непроходимым дорогам.

Джефри вскочил в седло.

– Скажи мне, Милти, дружище, когда это она из моей Розы превратилась в нашу Розу?

Во взгляде Милти мелькнуло негодование. Может, пора сказать горькую правду?

– Ну, полагаю, тогда, когда ты перестал замечать ее, старина, – уверенно заявил он. – Я тебе уже говорил, что Роза чертовски хорошенькая малышка и, если о ней не заботиться, может попасть в беду. Я и решил, что должен присматривать за ней, пока ты не очухаешься.

– Понятно, – рассмеялся Джефри, несколько обескураженный чистосердечным заявлением друга. – Успокойся, Милти. Отныне я буду сам заботиться о моей Розе. Остается молить Бога, чтобы больше ничья кровь не пролилась.

Милти легко взобрался на своего скакуна.

– Ты прав. Постараемся побыстрее добраться до Харроу. Мне не терпится показаться Розе в новом виде. Она будет очень довольна. Она никогда ничего не говорила, но теперь, когда я вспоминаю… Черт побери! Вероятно, ей было чертовски неловко появляться со мной в обществе, как ты думаешь?…

Джефри, боясь, что этот монолог окажется слишком длинным, пришпорил коня и помчался на Лестер-стрит, 1. Слова лорда Филпотса летели мимо его ушей. Он думал лишь о том, как быстрее увидеть Розу.

Пробираясь на север сквозь глубокий снег и пронизывающий холод по непроходимым дорогам, сгорающие от нетерпения всадники думали каждый о своем. Несмотря на изматывающую скачку, Джефри радовался тому, что они отправились верхом, ибо ни один экипаж не проехал бы по глубоким колеям, занесенным высокими сугробами, расстилавшимися до самого горизонта. Пустынная дорога была еле различима и местами казалась незнакомой. В такое время благоразумные люди не покидали домашний очаг. Уже в сумерках Джефри и Милти, скакавшие вслед за Вздором, с трудом преодолели поворот дороги и остановили лошадей рядом с бешено лающим псом. В канаве вверх колесами лежал легкий экипаж.

Джефри узнал свой собственный герб на дверце.

– Должно быть, что-то случилось с Маршем. Они не могли далеко уйти пешком. Возможно, не дальше постоялого двора «Котел и бочонок» на следующем перекрестке.

Продрогший Милти неловко спешился, успокоил собаку и осмотрел землю.

– Здесь полно следов: ноги, колеса. Похоже, кто-то наткнулся на них и увез отсюда, – заявил он.

– На всякий случай смотри по сторонам, – предупредил Джефри.

Они медленно поехали дальше, обводя взглядом поля и канавы в поисках управляющего и лакеев. К счастью, из-за снега темнота не была кромешной, и они наверняка заметили бы раненых. За последним поворотом у реки показался маленький постоялый двор, чуть ли не по самую крышу заваленный снегом. Они облегченно вздохнули, обнаружив это убежище и убедившись, что никто не замерз по дороге. Спешившись, они вошли в пивную, и Джефри громко позвал хозяина.

На крик с лестницы спустился один из его собственных лакеев. При виде маркиза его лицо прояснилось.

– О, милорд Уайз! – воскликнул он. – Мы перевернулись. И мистер Марш сломал ногу. Он лежит наверху в лихорадке, а Джим и я… мы побоялись оставить его.

– Вы правильно поступили, – сказал Джефри, ободрительно хлопнув парня по плечу. Он быстро поднялся по лестнице и вошел в комнату, где лежал Марш, перевязанный и бледный как смерть.

Джим, второй лакей, вскочил.

– Ваша светлость…

– Как он, Джим? – спросил Джефри, кладя ладонь на пылающий лоб старика.

– Лихорадка, кажется, спадает, и я думаю, ему полегче. Утром, когда дороги немного очистятся, хозяин пойдет за врачом.

– Дороги очистятся? Ха! – проворчал Джефри. – Это будет весной. – Он повернулся к молодому лакею и положил руку на его плечо. – Молодцы, что доставили его сюда. Это хорошее, чистое место. Ты останешься ждать врача. Джим поедет со мной. Я должен немедленно скакать в Эдерингтон, так как очень беспокоюсь о жене. Как только позволят дороги, я пришлю Джима назад с прочным экипажем. Когда врач разрешит, привезешь мистера Марша в Эдерингтон. Он скорее поправится в собственном доме.

– Да, милорд, – сказал парень, с серьезным видом кивая.

Встревоженный и усталый маркиз вернулся в пивную. Милти сидел перед очагом с большой кружкой пунша, вытянув ноги к огню. Вздор растянулся рядом с ним.

– Успокойся, Джефри. Мы не можем двигаться дальше ночью. Даже днем дорогу легко потерять. Лошади устали, и, смею добавить, я тоже.

Джефри опустился на стул напротив виконта. Хозяин принес ему такую же огромную, как у Милти, кружку с подогретым виски.

– Я знаю, что ты прав, но чертовски раздражен этой задержкой. Мне не следовало отсылать Розу в Эдерингтон-Харроу, тем более с таким язвительным письмом. Я сильно сомневаюсь в том, что с ней хорошо обращаются. Ты знаешь, каким бывает Грэшем.

Милти рассмеялся.

– Да, ты сделал большую ошибку. За которую тебе придется дорого заплатить маленькой злючке. Дьявольский характер для такой малышки. Жаль бедного Грэшема.

Джефри несколько расслабился и тоже засмеялся.

– Боюсь, ты прав. Ну, поскольку деваться все равно некуда и придется провести здесь ночь, с тем же успехом можно хорошо поесть и отдохнуть. Завтрашний день будет не лучше. Проклятая погода!

– В этом ты прав, – согласился Милти. Вдруг его осенило. – Послушай, старина, у тебя случайно нет браслета или еще чего-нибудь в этом роде? Не помешало бы задобрить ее. Дамы, знаешь ли, любят такие вещицы. Особенно если все сверкает бриллиантами или…

Джефри ошеломленно уставился на друга, затем усмехнулся.

– Нет, браслета нет. Но я придумал кое-что получше. Если без взятки не обойтись, я поднесу ей на блюде голову Вздора. Роза так трясется над этой своей кошкой…

Теперь ошеломленно вытаращил глаза Милти. Притянув к себе голову волкодава, он свирепо посмотрел на маркиза.

– Как ты, конечно, понимаешь, Джефри, только через мой труп! – пылко заявил он.

Элмо Сьюэлл вцепился в дверную ручку и потянул изо всех сил. Боль пронзила его грудь, заставив задохнуться и упасть на колено в снег.

– Будь ты проклят, Эдерингтон! Клянусь, я еще увижу тебя мертвым.

– Ваша правда, хозяин, но давайте лучше я займусь дверью. А то вы еще потеряете сознание прямо сейчас, – заявил головорез. – Эта чертова ночная скачка чуть не убила вас.

Элмо поднялся и отбросил поддерживавшую его руку.

– Ладно, держи рот на замке и толкай эту проклятую дверь.

К счастью, дверь в ледник открывалась внутрь, иначе пришлось бы разгребать сугроб перед входом. Вскоре она тихо распахнулась, открыв длинный, низкий, похожий на пещеру коридор.

Головорез поежился.

– Мне это место не очень нравится, хозяин.

– Ты там недолго пробудешь. Просто сделай, что я сказал, и глазом моргнуть не успеешь, как мы уберемся отсюда. Ты поймал кошку?

– Вот она, – сообщник приподнял мешок с комочком на дне и встряхнул. Комочек сердито замяукал. – Когда та леди выпустила свою кошку в боковую дверь, мадам Удача улыбнулась нам, а, хозяин?

– Заткнись. Просто делай, что я говорю и когда я говорю. Слышишь? – приказал Элмо и, схватившись за грудь, оперся о стену. От мучительной скачки рана его открылась, и теперь кровь сочилась через повязку и рубашку. Может, это и несмертельно, как сказал хирург, но очень болезненно. И за это Эдерингтон заплатит долгими, долгими страданиями.

– Вилли-и-и, – послышался голос из боковой двери.

Мужчины поспешили ко входу в ледник и затаились в темном проеме.

– Вилли-и-и, где ты?