– Мама, я уже понял твою точку зрения. Мисс Бартли-Бейкон – гостья в этом доме, и, поскольку ее мать больна, у нее нет покровительницы. Я также допускаю, что леди Маргарет Бартли-Бейкон – твоя давняя подруга, и восхищаюсь твоей готовностью приютить ее дочь на целый сезон! – Джефри раздраженно повысил голос.

– Джефри! Не смей кричать на меня, – возмутилась леди Лавиния, глядя сыну прямо в глаза и настойчиво призывая подчиниться.

Джефри не отвел взгляд и не ощутил мальчишеского чувства вины. И отказался подчиняться оказываемому на него давлению.

– И, хотя, мама, во всем этом я с тобой согласен, я решительно заявляю, что мисс Шэрон Бартли-Бейкон чертовски никчемная девица. Более того, она проявляет такую агрессивность, что мужчине, желающему покоя, как я, например, приходится прикрывать пах обеими руками.

– Джефри! Не смей говорить со мной, как со своими пьяными приятелями! И не смей так ужасно отзываться о Шэрон, – упрекнула леди Лавиния. – Просто она очень нежно к тебе относится. Твоя прискорбная помолвка, совершенно неожиданная и с абсолютно незнакомой девицей, помолвка, которую ты держал в секрете от собственной матери, разбила ее сердце. Я просто прошу тебя быть с ней особенно внимательным.

Джефри совсем нехарактерным для него нервным движением взъерошил волосы, растрепав кудри и заставив мать удивленно поднять брови.

– Мама, я очень сильно сомневаюсь в том, что у мисс Бартли-Бейкон есть сердце, которое могло бы разбиться. И я всегда добр к ней. Все светские матроны подтвердят, что доброта – самая очаровательная моя черта. И уверяю тебя, излишнее внимание с моей стороны только вдохновит ее на дальнейшие чрезмерные полеты фантазии насчет меня, моего титула и моего состояния. Готов держать пари!

– О, Джефри, не надо драматизировать. Я просто сказала, что сейчас она ужасно несчастна.

– Ну, это я могу себе представить. Действительно ужасно видеть, как твой план проваливается, а титул ускользает сквозь жадные пальчики. Она очень несчастна, и ты должна согласиться, что, когда Шэрон Бартли-Бейкон несчастна, она никогда не бывает, несчастна одна.

– Ох, Джефри, сегодня утром ты очень утомителен. Если ты не можешь найти способ удовлетворить простейшую просьбу собственной матери, я не смогу надеяться на тебя в будущем. Что с тобой стало в последнее время? Сначала ты приводишь девочку, о которой никто не слышал… – она окинула сына очень суровым взглядом, – затем объявляешь о своих планах жениться на ней, а теперь это. Не могу выразить словами, как я встревожена!

Шелест юбок в дверях столовой освободил Джефри от необходимости отвечать раздраженной матери. Будучи уверен, что настырная Шэрон Бартли-Бейкон явилась еще больше омрачить его и без того неприятное утро своим нежеланным присутствием, он напустил на себя самый неприветливый вид, какой только мог изобразить, и поднял глаза… на Розу.

Роза резко остановилась.

– Ах, извините. Я просто не знала, что кто-то пришел так рано. Я не хотела помешать…

Леди Лавиния обратила к ней каменное лицо, такое же неприветливое, как у сына. Она не желала, чтобы ее столь важную беседу с сыном прерывали, тем более эта девчонка. Необходимо найти очень веские слова – и найти именно этим утром, – чтобы Джефри пересмотрел свое опрометчивое решение. Он должен, просто должен разорвать эту помолвку.

– Извините, дорогая, но лучше бы вам позавтракать в другом месте, – посоветовала леди Лавиния. – Здесь сгустились тучи. Гром и молния разразятся в любой момент.

– Я вижу, – сказала Роза, глядя на мрачное лицо лорда Уайза. – Но, пожалуйста, не извиняйтесь, леди Лавиния. От этой печальной болезни страдали многие и в моей семье.

– Болезни? Какой болезни? – спросила леди Лавиния, смущенная и раздраженная собственным смущением.

– Ну, утренняя хандра, миледи, – заметила Роза, многозначительно указывая взглядом на маркиза. Затем, сделав шаловливую гримаску и весело помахав рукой, она вышла из комнаты и исчезла в холле.

– Утренняя хандра? Что бы это значило? – спросила леди Лавиния, нахмурившись. – Эта девочка! Как странно, она не делает ничего дурного и тем не менее умудряется раздражать меня. Вероятно, мне просто действует на нервы ее кипучая юность. Сколько энергии в такой маленькой девушке!

Леди Лавиния не стала бы признаваться даже самой себе, что вымещает на Розе недовольство решительным отказом сына подчиниться ее планам.

Джефри пристально смотрел на дверь, совершенно оглушенный, не в состоянии вымолвить ни слова. Его лицо просветлело, затем расплылось в восхищенной улыбке.

Дерзкая девчонка! Всегда готова колким замечанием выявить нелепость ситуации. Вдруг он ударил ладонью по столу, откинул голову и разразился смехом.

Его мать дернулась и повернулась к нему, схватившись рукой за горло.

– Джефри! Что с тобой? – спросила она. – Я просто не знаю, как тебя понимать! Ты словно стал другим человеком.

– Боюсь, мама, что я еще никогда в жизни не был настолько самим собой. Пожалуйста, извини меня, – объявил он, отодвигаясь от стола.

Он встал, швырнул салфетку в почти нетронутую тарелку и, весело помахав рукой, решительно вышел из столовой искать Розу, оставив мать с разинутым ртом и вытаращенными глазами.

Рыжий Вилли вошел в спальню Розы, гордо выпятив грудь. Он тащил добычу: истерзанное пурпурное перо. Пряжка, украшенная драгоценными камнями, громко стучала по деревянному полу. Роза в ужасе раскрыла глаза, узнав перо, украшавшее самое новое бальное платье Шэрон. Именно это перо с прошлого вечера считалось таинственно исчезнувшим и вызвало жуткую суматоху во всем доме. Роза в оцепенении смотрела, как могучий оранжевый охотник, готовый уничтожить добычу, исчезает в своем логове под кроватью.

Очнувшись, она нырнула под кровать, закричав:

– Вилли! Ох, ужасный, ужасный кот! Ты хочешь сделать из меня врунью! Ведь я перед всеми отстаивала твою невиновность!

– Гм! Хм! – смущенно прокашлялся Джефри, появившийся в открытых дверях. Он обыскал все главные комнаты, затем сад и, наконец, разузнав о местонахождении Розы у горничной, отправился наверх. Теперь, когда он увидел ее наполовину скрывшейся под кроватью, так что на обозрение были выставлены лишь попка и ноги, он не мог решить, предложить ли ей помощь или удалиться незамеченным.

– О, не стойте там. Пожалуйста, помогите мне! – простонала Роза из-под кровати.

Поскольку его присутствие обнаружили прежде, чем он успел принять решение, Джефри весело спросил:

– И в чем же требуется моя помощь? Я должен присоединиться к вам под кроватью или попытаться вытащить вас оттуда за ноги?

– О, лорд Уайз! – выдохнула Роза. Высунув голову, она не могла больше произнести ни слова и только таращилась на его прекрасное лицо. Его улыбка была так нежна, так искренна и ямочка на правой щеке сверкала так весело, что она почти забыла, какое неблагородное зрелище представляет. – Я думала, это Летти.

– Нет, я не Летти, но, может, вы примете мою помощь в ее отсутствие?

– Ох, опять этот Вилли! Он украл у Шэрон – я хочу сказать, у мисс Бартли-Бейкон – перо, и я не могу дотянуться до него. Он все время ускользает от меня.

– Ну, я могу напасть с другой стороны, и мы быстро загоним негодника в угол. Согласны? – великодушно предложил Джефри. Быстро обойдя кровать, он встал на одно колено и поднял покрывало. Вилли сгорбился над добычей как раз посередине, оставаясь вне досягаемости с обеих сторон. Он пригнулся еще ниже и прикрыл перо лапами, в то же время готовясь избежать новой угрозы.

– О, Вилли, – упрекнула Роза, протискиваясь дальше под кровать. – Ну, неужели обязательно так безобразно вести себя?

Джефри упал на оба колена и сунул голову под кровать, затем лег на живот и заполз поглубже. Вилли, чувствуя реальную угрозу с его стороны, быстро отскочил от протянутой руки и попал прямо в объятия Розы.

– Ага! Попался! – воскликнула она, быстро выхватывая у него перо и победно размахивая им.