Джейн поставила на стол тяжелый кувшин с молоком.

– Я несла это всю дорогу.

Мэдди, приподняв бровь, взглянула на мальчиков.

– Я предлагал, – сказал Джон, – но она не дала. Сказала, что мы слишком неуклюжие и, чего доброго, разольем молоко.

– В прошлый раз так оно и было, – напомнила Джейн.

– Довольно! – хлопнув в ладоши, сказала Мэдди. – Быстро мойте руки перед ужином. У нас есть для вас кое-какие новости.

Ребятишки помчались мыть руки.

– Значит, вы решили рассказать им о моей драке с Харрисом?

– Об этом? – Она начала накрывать на стол. – Я не придаю этому значения. Конечно, мистер Харрис мерзавец и то, что он сказал обо мне и сэре Джаспере, ужасно, но я расстроилась не поэтому… – Чуть помолчав, она добавила: – Вы сами знаете почему.

Она положила на сковородку маленький кусочек масла, а когда оно зашипело, наклонила сковородку, чтобы оно разлилось по всему дну. По комнате распространился аппетитный запах.

Она налила немного теста в горячее масло.

– Еще ни разу ни один рыцарь на белом коне не появлялся, чтобы спасти меня. Но вы… вы защитили меня.

Насколько он понял, ее вообще никогда никто не защищал.

Она перевернула оладьи и крикнула в буфетную, откуда доносился плеск воды и детский смех:

– Поторопитесь, дети! Оладьи будут готовы через две минуты.

Сложив первую порцию оладий на оловянную тарелку, она поставила ее поближе к огню, чтобы не остыли. Потом положила на сковородку еще кусочек масла. Он наблюдал, как оно с шипением пенится. В желудке у него заурчало.

– Мы приглашаем вас поужинать с нами, мистер Райдер, – сказала она, как будто обращаясь к случайно зашедшему к ним незнакомцу, а не к человеку, который прожил здесь Бог знает сколько дней. Она провела между ними разграничительную линию, отдавая его тому далекому миру, которому он принадлежит.

– Прощальный ужин? – с иронией спросил он.

– Именно так, – с серьезным видом сказала она в ответ.

У него защемило сердце. Ему хотелось бы, чтобы все закончилось не так. И хотя он сожалел о конечном результате и о том, что расстроил ее, он не мог сожалеть о своих действиях.

Оставить ее одну справляться с сукиным сыном, который повадился шататься к ним по ночам? Никогда. И никакой уважающий себя мужчина не смог бы стоять в стороне, спрятавшись за занавесками, когда Харрис запугивал ее и оскорблял.

Он взглянул на кровать. Если у него и были какие-то сожаления, то он не мог в них признаться, тем более ей.

Нэшу еще никогда не приходилось ужинать вместе с детьми. Они прибыли за стол шумной ватагой, но как только уселись, стали довольно сдержанными и вели себя вполне прилично.

– Надеюсь, ваше лицо не слишком пострадало, мистер Райдер? – спросила Джейн, помогая Люси усесться на стул, стоявший рядом со стулом Нэша. – Джон говорит, что вы дрались с мистером Харрисом.

– Вы победили? – спросил Генри.

– Конечно, он победил, – солидно заявил Джон.

– Едва ли это можно назвать настоящей дракой, – сказал Нэш, бросив извиняющийся взгляд на Медци. – Было всего три удара. Но нет, я его не вышибал из дома.

– И все это только из-за того, что мистер Харрис плохо вел себя по отношению ко мне, – добавила Мэдци.

– Если бы он при мне плохо вел себя по отношению к Мэдди, я бы тоже подрался с ним, – мрачно заявил Джон.

– Я тоже, – поддержал его Генри.

– И я, – сказала Люси.

– Юные леди не дерутся, – сказала ей Джейн.

Люси подумала над ее словами.

– Тогда я бы пнула его.

Нэш с трудом сдерживал улыбку, слушая, как сестры объясняют малышке неприемлемость ее действий. Их объяснения пришлись ей не по вкусу.

– Но если я не должна бить руками, пинаться или кусаться, то что же мне делать, когда кто-нибудь грубо обращается со мной? – спросила она. – Скажи, Мэдди?

Они все взглянули на Мэдди.

Нэш ждал. Ему было любопытно узнать, как она справится с этим вопросом.

Что бы она стала делать, если бы его там не было? Ему не хотелось даже думать об этом. Храбрости у нее хватило бы на двоих, но Харрис был крупным, сильным мужчиной с отвратительным характером.

– Я сильно ударила его по лицу, – сказала она им. – Но то было проявлением моей несдержанности. Я не должна выла так поступать. В большинстве случаев самым лучшим средством защиты у леди является ее язык. Нет, Люси, это не значит, что нужно показывать язык. Я имею в виду, что можно воспользоваться словами.

– Как в тех случаях, когда Мэдди сердится на нас за то, то плохо вели себя, – сказала Джейн.

– Да, что-то вроде того, – согласилась Мэдди. – Хотя, если ты когда-нибудь окажешься в настоящей опасности со стороны какого-нибудь плохого человека, Люси, ты можешь наносить удары руками, пинаться и кусаться. А теперь не буем больше говорить о драке. Время ужина отведено для того, чтобы есть и беседовать за столом. Джейн, не нальешь ли ты каждому по кружке молока?

Дети стали пить молоко, и за столом воцарилось молчание. Дождавшись, когда Мэдди принялась переворачивать оладьи, Джон наклонился через стол к Нэшу и прошептал:

– Вы научите нас с Генри кулачному бою? Нам необходимо научиться. Некоторые деревенские мальчишки…

Он замолчал, заметив, что Мэдди повернулась.

Нэш понимал, что это означает. Их запугивали, и они не говорили об этом Мэдди. Нэш знал все о мальчишках и о том, что такое запугивание.

– Я научу вас.

– Мистер Райдер скоро уезжает, Джон, так что не слишком надейся на его обещания, – сказала Мэдди, которая вовсе не пропустила мимо ушей их короткий разговор.

– Уезжает? – в смятении повернулись к нему ребятишки. – Когда, сэр? Куда вы направляетесь?

Как ни странно, Нэшу оказалось очень трудно сказать им об этом.

– Я уже оправился от своих травм, – проговорил он извиняющимся тоном, – и мне пора ехать дальше.

– А как же ваша память, сэр? – спросила Джейн.

– Память вернулась.

– Что? Полностью? – воскликнул Генри, явно надеявшийся, что ответ будет отрицательным.

Нэш взъерошил рукой волосы мальчика.

– Да, целиком и полностью. Меня зовут Нэш Ренфру, и я ехал сюда, в свой новый дом Уайггорн-Мэнор.

– Дом сэра Джаспера?

– Да. Я его племянник. Он завещал его мне.

Дети заметно повеселели.

– Значит, мы с вами будем соседями, сэр?

– Довольно вопросов, дети, – прервала их Мэдди, ставя блюдо с оладьями посередине стола. – Осторожно, не обожгитесь. Блюдо горячее.

Она сняла фартук и собралась сесть за стол.

Нэш встал, но Джон опередил его и помог усесться Мэдди, отодвинув для нее стул.

Она улыбнулась и, погладив Джона по голове, стала раскладывать по тарелкам оладьи.

Этот незначительный жест одобрения и любви, который был настолько привычным, что дети и внимания на него не обратили, потряс Нэша. Он не мог припомнить, чтобы отец или мать когда-нибудь так же приласкали его или Маркуса.

Отец отнесся бы к этому презрительно, он полагал, что дети рождаются как дикари и нечего с ними нежничать: чтобы превратить их в цивилизованные существа, нужны строгая дисциплина и суровая дрессировка.

Его мать пользовалась проявлениями любви к сыновьям и мужу в качестве награды или наказания, причем невозможно было заранее предугадать, что из этого она выберет. Мама любила, чтобы ее мужчины терялись в догадках. Даже сыновья.

Мэдди держала ребятишек в узде, не применяя запугивания или дисциплинарные взыскания, подобные тем, какие в детстве выпали на долю Нэша. Она была убеждена, что, если не возникнут какие-нибудь непредвиденные ситуации, они будут вести себя хорошо, и в большинстве случаев так оно и было. Когда требовалось как-то исправить их поведение, ей было достаточно приподнять бровь или что-то сказать спокойным тоном. Причем все это она делала с любовью. Поразительно.

– Мистер Рай… простите, мистер Ренфру, – вывел его из задумчивости Джон. – Вы собираетесь привезти в Уайтторн еще лошадей, таких как Перчик?

– На самом деле Перчик принадлежит моему брату, – объяснил Нэш. – Обычно, бывая в Англии, я пользуюсь его лошадьми.