— И что это за свидетельство такое? — нетерпеливо спросил Джейк.

— Оно здесь, — сказала Мелисса, показывая на переплетенный в кожу томик. — Я нашла посвящение, обращенное непосредственно к графине от имени его умершего друга Томаса Уотсона. Оно было напечатано в тысяча пятьсот девяносто третьем году. Кстати, посвящение написано на латыни, полно чувственности и не оставляет сомнений: отношения Марло и Мэри Пембрук, матери Уильяма Герберта, были очень близкими. — Она открыла книгу. Вот послушайте: — «Самой благородной и прославленной леди, одаренной умом и красотой, Мэри, графине Пембрук: ты, Делия, из расы, коронованной лаврами, сестра Сидни, барда Аполлона, покровительница искусства письма, чья чистая добродетель бежит от пращей варварства и невежества, как Филомела от тирана Фракии. Ты муза этого века для поэтов и всех честолюбивых умов, дочь богов, способная вдохновить самое грубое перо таким чувством невероятного восторга, что даже мое жалкое „я“ становится способным подняться над привычным уровнем моего незрелого таланта. Снизойди и прими этот посмертный дар Аминты, как ты отнеслась бы к приемному сыну, скорее, чем к умирающему отцу, почтительно передающему его тебе. Твое чудесное имя сияет за границей, не только среди нас, но и других народов и никогда не исчезнет под гнетом лет, но станет еще более знаменитым благодаря славословию смертных (разве может быть что-нибудь иное более долговечным?), его украсит столько песен, сколько звезд в диадеме Ариадны, не отвергай этого чистого служителя Феба, желающего украсить твою корону еще одной звездой, но с благородством, коим наградил твою семью Юпитер, создатель людей и богов, прими и защищай его.

И мы, владеющие лишь прибрежным миртом Венеры и вечнозеленой лавровой гирляндой Дафны на самой первой странице поэмы, обратимся к тебе, Госпоже Всех Муз, за помощью. И в конце твоя благодетель переживет саму благодетель, переживет даже вечность. Желающий оказать тебе честь, К. М.».

Они молчали.

— Я бы хотела, чтобы мне кто-нибудь написал такое письмо, — сказала Мелисса. — Оно находилось среди официальных документов. Посвящение Уотсону особого значения не имеет. Кроме того, религиозность автора очевидна, что в очередной раз противоречит обвинению Уитгифта в атеизме, вам не кажется? Тебе следует это прочитать, папа.

— Несомненно, это звучит как любовное письмо, — наконец заговорил Поулсен. — И в нем возникает ряд тем сонетов, со всеми двойными смыслами — разум и тело, да еще и с усилением, что может означать детей, и чистые объятия, и чувство невероятного восторга. И он заканчивает: «Желающий оказать тебе честь», что также содержит двусмысленности. О боже!

— И это язык сонетов, — добавила Мелисса. — Кристофер Марло будет хранить тайну рождения Уильяма Герберта до дня своей смерти, чтобы защитить наследство мальчика и репутацию Мэри Пембрук. И все это здесь — черным по белому.

Джейк размышлял о том, как это посвящение соотносится с посвящением Шекспира в «Венере и Адонисе». Как бриллиант и уголь. «Может быть, Потрясатель Сцены действительно сам написал то посвящение, — подумал он, — когда решил заявить права на присвоенную поэму. Или продиктовал посвящение какому-нибудь бродячему писцу».

Джейк взял книгу из рук Мелиссы и сделал краткие записи у себя в блокноте, а потом посмотрел на остальных.

— Здесь речь идет о приемном сыне и умирающем отце, передающем заботу о ребенке ей. Это вполне очевидно. И ты говоришь, что это было напечатано в год предполагаемой смерти Марло?

Мелисса кивнула.

— Он просит ее о помощи. И это очень важно — будь то до или после Дептфорда.

— Вы правы. Существует история о том, как Мэри защищала Марло и прятала его в доме Уилтона после Дептфорда. Я собирался это проверить, — сказал Поулсен. — Дом Уилтона принадлежал семье Гербертов. Он находится рядом со Стоунхенджем, в Солсбери.

— Поразительно, — сказал Джейк Мелиссе. — И ты успела все это раскопать за сегодняшний день?

Только теперь Мелисса заметила еду на своей тарелке. Она молча отложила книги и документы в сторону и принялась есть холодного фазана.

— Очень вкусно, — сказала она с полным ртом.

Поулсен разлил оставшееся вино, бросил последний взгляд в сторону двери, вздохнул и заметно расслабился. Очевидно, он перестал ждать еще одного гостя.

— Вы полагаете, что в сонетах содержится подтверждение того, что Марло считал Уильяма Герберта своим сыном? — заговорил Поулсен, вновь набивая трубку табаком.

Мелисса засияла.

— Да, конечно. Об этом еще пойдет речь. — Она со значением посмотрела на отца. — «Ключ — в сонетах».

— Давайте я подогрею, — предложил Поулсен, вставая и протягивая руку к ее тарелке.

Это были последние слова, произнесенные им в жизни. Когда он встал, раздался грохот разбитого стекла, и тут же прозвучал выстрел. На лице у Поулсена появилось удивление, а потом он рухнул на стол, и его алая кровь смешалась с едой.

Мелисса закричала. Пес Принц понюхал своего мертвого хозяина, сразу все понял и завыл: это был жуткий звук — почти человеческий плач от неожиданной, необъяснимой и ужасной потери.

— Мелисса, вниз! — закричал Джейк, ныряя под стол. Одновременно он схватил дочь и потащил за собой.

Застыв на месте, они ждали нового выстрела или какого-то другого шума. Джейк услышал тяжелые шаги, кто-то побежал. А потом наступила тишина, лишь сквозь дыру в окне со свистом в комнату врывался ноябрьский ветер.

Демонстрируя удивительное присутствие духа, Мелисса уже звонила по сотовому телефону.

— Здесь только что стреляли в человека, — прошептала она. — Пришлите «скорую». — Потом она заговорила громче. — Коттедж «Черный Принц». Что-то в таком роде. Доктор Поулсен. Сэмюель Поулсен.

Повинуясь дурацкому импульсу, Джейк подобрался к окну и выглянул наружу. Он мог бы поклясться, что заметил крупную темную фигуру в коротком плаще на фоне света, падающего с соседней улицы. Однако вокруг было слишком темно. Он услышал, как где-то рядом заработал двигатель автомобиля, но и тут у него не могло быть полной уверенности, что это убийца. И все же ему показалось, что он снова видел Наблюдателя.

— Папа, не высовывайся. — Мелисса вновь удивила его, оказавшись за стеной, ведущей в прихожую.

— Мне нужно взглянуть на доктора Поулсена, — сказал Джейк, пощупал пульс, а потом приложил ухо к груди.

Ничего. Нет, это не представление, как в Дептфорде. Ему стало нехорошо.

— Он мертв, — сказал он сердито. — Сволочи.

Он безмолвно попрощался с Поулсеном и одновременно принес ему извинения — Джейк не сомневался, что убийца стрелял в него или в Мелиссу. Потом он прополз через столовую и присоединился к Мелиссе в соседней комнате. Принц оставался рядом с хозяином и продолжал выть.

— Что будем делать? — спросила Мелисса.

В тусклом освещении она выглядела белой как смерть.

Они услышали приближающийся рев полицейских сирен — жуткий контрапункт вою пса. Им требовалось быстро принять решение: оставаться на месте и сотрудничать с властями и полицией или покинуть место преступления уже во второй раз за последние четыре дня. И продолжать подвергать свою жизнь опасности.

— Забирай свои вещи, мы уходим! — крикнул Джейк и принялся собирать свои.

Прежде всего блокноты и документы, и пусть дьявол разбирается со всем остальным. К счастью, они не успели распаковать свои вещи, им оставалось лишь забрать сумки из прихожей. Внезапно тишину разорвал звонок сотового телефона Мелиссы.

— Не отвечай, — скомандовал Джейк, но Мелисса решила по-своему.

— Алло? — сказала она, несколько секунд слушала, а потом изумленно посмотрела на Джейка. — Доктор Паркер. Она в машине. Всего в квартале отсюда.

Они потом разберутся, как она сюда попала и почему. А сейчас Джейк и Мелисса бросились к машине, радуясь неожиданной помощи. Они выскочили из дома и побежали, пригибаясь к земле. В руках они сжимали свои вещи и собранные наспех документы. Старомодный серебристый «ягуар» неопределенного возраста стоял за углом, как такси. Диана опустила стекло и позвала: