С пола донесся тихий стон, и один из субъектов, наподдав Максу ногой в пах, со смешком заявил:

– Чего стонешь, кайфуешь? Да, трус твой двоюродный брат! Сдал тебя с потрохами, стоило ему немного на хвост наступить.

Поколебавшись, Алла спросила:

– Что с нами будет?

Субъект, явно наслаждаясь властью над пленниками, заявил:

– Что, боишься? А я-то думал, ты до последнего сражаешься. Надо же, вывела из строя трех моих приятелей! Вот доставим тебя к Борису Васильевичу, и тогда он решит, что с тобой делать. Но, думаю, ничего хорошего тебя не ожидает. Ни тебя, ни твоих детишек, ни твоего любовника!

Таня заплакала, и Алла еще крепче прижала к себе дочку. Ситуация была ужасная, и не в силах женщины было изменить ее. Она принялась лихорадочно размышлять. Надо что-то предпринять! Попробовать подкупить людей Мельникова? Предположим, ей удастся убедить одного из них отпустить их… Но как быть с его сообщниками?

Макс снова застонал, и Алла с нежностью взглянула на него. Молодой человек смело защищал ее саму и ее детей, рисковал собственной жизнью. Выходит, именно Макс, о котором она думала как о великосветском жиголо, смазливом альфонсе, мальчике для эротических утех зрелых дам, оказался настоящим мужчиной?

Фотограф, подняв залитое кровью лицо, слабо улыбнулся ей:

– Алла, обещаю, что ни с тобой, ни с детьми ничего не случится!

Один из амбалов, услышав его фразу, плюнул Максу в лицо и произнес важно:

– А вот я так вовсе в этом не уверен. Думаю, как раз случится. И с тобой тоже. Потому что Борис Васильевич рвет и мечет. А когда товарищ генерал-лейтенант разозлен, ему лучше под руку не попадаться, он запросто может и кокнуть, даже детишек не пожале…

В этот момент фургон сотряс сильнейший удар. Алла отлетела к противоположной стенке, раздался плач Юрика. А затем в салоне погас свет. Женщина осторожно двинулась вперед и тихо произнесла:

– Юрочка, солнышко, с тобой все в порядке?

– Да, мамочка! – услышала она голос сына.

А Таня добавила:

– Со мной тоже, мама.

Тут дверь фургона распахнулась, и в лицо им ударил яркий свет. Алла инстинктивно зажмурилась, а затем услышала мужской голос, говоривший по-русски с акцентом, и она могла поклясться, что этот голос ей знаком:

– Кто попробует сопротивляться, получит пулю! Алла, выходи!

Конечно же, возле фургона стоял Эрик Сольгейм. И в руках у него был пистолет. Но как норвежский журналист оказался в Москве? Да еще так вовремя! Однако времени задаваться вопросами не было. Схватив детей, Алла выпрыгнула из фургона на асфальт. Оказалось, они не успели далеко уехать и находились все еще в центре столицы. Вьюгина заметила мощный джип, врезавшийся в бок фургона.

Эрик кивнул на джип:

– Туда, туда! У нас крайне мало времени!

– Макс! – в один голос воскликнули мать и дочь.

Эрик непонимающе уставился на них, и Алла скороговоркой пояснила:

– Мы должны взять и Макса, мы многим ему обязаны!

Она метнулась к фургону и помогла Максу выбраться наружу. Фотограф еле стоял на ногах. Таня поддержала его с другой стороны, и троица двинулась к джипу.

– Эй, вы вылезли из кабины! – отдавал распоряжения Эрик. – Оружие на асфальт! Ну, кому я сказал? Быстро в фургон! Давайте, давайте!

Юрик уже нырнул на заднее сиденье джипа. Алла помогла Максу устроиться поудобнее – и вдруг грянуло два, нет, три выстрела. Женщина почувствовала, что пуля пролетела всего в нескольких сантиметрах от ее лица. Затем раздалось еще едва громких хлопка, и к ним подбежал Эрик.

– Уходим! – крикнул он, переходя с русского на английский.

Алла прыгнула на заднее сиденье, прикрывая собой детей. Джип рванул с места. Приподняв голову, женщина увидела трясущуюся дверь фургона, которая затем отлетела в сторону – из фургона выпрыгивали люди Мельникова. Один из них направил пистолет в сторону джипа, и заднее стекло тотчас разлетелось вдребезги.

– У одного из этих субъектов оказалось два пистолета! – крикнул Эрик, лихо крутя руль. – Однако нас они не догонят, я продырявил шины фургона.

Алла привлекла к себе детей и убедилась, что с ними все в порядке.

– Мамочка, не беспокойся, мы уже взрослые, мы и не такое переживем! – заявил Юрик, и Алла горестно улыбнулась. Сколько же пришлось пережить ее детям за последние часы!

– Но что ты делаешь в Москве? – спросила она, обращаясь к Эрику. – И как ты нашел нас?

Журналист не успел ничего ответить, потому что раздался крик Тани:

– Мама, Макса ранили! Они попали ему в спину!

С ужасом Алла убедилась в том, что чуть ниже левой лопатки у Макса зияет крошечное круглое отверстие. Фотограф был без сознания. Едва сдерживая рыдания, Алла приложила ухо к его груди – сердце делало редкие, неравномерные удары.

– Макс, Макс, прошу тебя, не умирай! – прошептала женщина, и молодой человек вдруг открыл глаза.

– Обещаю, не умру, – сказал он так тихо, что Алла едва уловила смысл фразы. – Алла, я должен сказать тебе кое-что. Я все не решался, а теперь, наверное, уже поздно. Я тебя…

И он смолк. Алла принялась тормошить Макса, однако он не приходил в себя.

– Нам нужно в больницу! Там его спасут! – закричала Таня. Но Эрик, уже сбросивший скорость, мрачно ответил:

– В больницу нам никак нельзя. Потому что самое позднее через пятнадцать минут туда заявятся люди Мельникова.

– Иначе он умрет! – крикнула Алла, леденея от ужаса. Нет, этого не может быть! Сначала она потеряла Юрия и вот теперь теряет Макса. Она не могла допустить этого, не могла!

– Я снимаю дачу под Москвой. Там мы будем в безопасности, нас никто не найдет. И нам срочно нужно туда! – возразил Эрик.

За тот час, который им понадобился, чтобы добраться до дачи, Макс несколько раз приходил в себя на пару-тройку мгновений, а затем снова терял сознание. Наконец джип затормозил перед забором. Алла с Таней вытащили фотографа с заднего сиденья. Подоспел и Эрик, который помог им внести молодого человека в дом.

Его уложил на кушетку, и Алла тотчас принялась изучать содержимое аптечки. Но ничего, кроме зеленки, марганцовки и пачки давно просроченных бинтов, там не было.

– Мама, Макс зовет тебя! – услышала она голос Тани и тотчас вернулась в комнату. Опустилась на колени перед фотографом.

Тому, казалось, стало лучше – черты лица разгладились, он смог даже немного приподняться.

– Алла, я так и не сумел досказать… в голове все путается… Но пока еще не поздно, выслушай меня. Я люблю тебя, поверь! Люблю, как никого в своей никчемной жизни!

Алла заплакала, гладя Макса по волосам. Тот сделал над собой усилие и произнес:

– Ты должна доверять только самой себе. Рассчитывай только на саму себя! Я, увы, теперь не смогу вам помочь. Запомни: тебе надо добраться до денег Юрия, тогда ты будешь в безопасности. И, может быть, мы еще когда-нибудь встретимся. В другой жизни, Алла…

Макс замолчал. Как ни звала его женщина, ей не удалось привести его в чувство. Эрик увел детей в другую комнату и подошел к ней:

– Разреши мне!

Осмотрев Макса, журналист покачал головой:

– Мне очень жаль, но ничего поделать нельзя. Собственно, парень продержался намного дольше, чем в таких случаях вообще возможно!

– Что ты хочешь сказать? – воскликнула женщина, кидаясь к кушетке, на которой покоился Макс. – Он ведь не умер? Нет-нет, он просто потерял сознание! С ним все будет хорошо!

Однако Макс был мертв. Больше часа Алла сидела на полу около кушетки, перебирая волосы фотографа. Невероятно, но факт – похоже, он был единственным человеком, который любил ее больше жизни и который был готов пожертвовать ради нее и детей всем. Но это она поняла поздно, слишком поздно…

– Алла, тебе нужно отдохнуть, – услышала женщина за своей спиной голос Эрика. – И подкрепиться.

Обернувшись к нему, Алла закричала:

– Отдохнуть? Подкрепиться? Макс умер, ты понимаешь, умер! И все из-за меня!