— Целиком и полностью! — шутливо ответил Шарль де Бреш. — Уж лучше сесть на козлы, чем оставаться в этом тряском ящике, где чувствуешь себя пробкой в штормовых волнах!

Они доели суп, а затем вернулись к своему экипажу. Лошадей только что запрягли. Геро тщательно проверял сбрую. Луи впервые обратил внимание на его громадные сапоги из толстой двойной кожи черного цвета.

Бреш, который также был в сапогах, забрался на козлы, тогда как Гофреди уселся в карете, напротив хозяина.

Они вновь тронулись в путь. Очень скоро кучер пустил упряжку в галоп, и обоим пассажирам вновь пришлось цепляться за что придется, чтобы их не бросало из стороны в сторону.

Между двумя толчками Луи успел задать Гофреди вопрос о больших сапогах их возчика.

— У них даже железный обруч изнутри, мсье. Там, где сидит Геро, может сильно ударить дышлом. Сапоги защищают ноги от переломов.

Потом они поговорили о том, что будут делать в Тулузе. Фронсак напомнил своему телохранителю, что поселятся они у близкой знакомой Юга де Лиона и что нужно будет украдкой присматривать за Шарлем де Брешем.

Накануне отъезда Луи поделился с Гофреди своими подозрениями относительно книготорговца.

— Не понимаю, зачем вы взяли его с нами, — вознегодовал старый солдат. — Вы совсем не знаете этого человека! Если он попытается убить вас, когда вы окажетесь вдвоем в карете, я даже вмешаться не успею!

— Я прикинусь дурачком и постараюсь завоевать его доверие, — успокоил своего спутника Луи. — Я ни в чем не уверен, но мне кажется, что нам неожиданно предоставился шанс проникнуть в тайну кражи депеш. Я буду без конца расспрашивать его, и у меня есть все основания надеяться, что в какой-то момент он себя выдаст.

Гофреди качал головой с явным сомнением.

— Если мне покажется, что он вам угрожает, — свирепо заключил он, — я просто его прикончу.

— Пожалуйста, мой добрый Гофреди, пока не убивай его, а наоборот — постарайся подружиться с ним, например, плохо отзываясь обо мне. Быть может, он раскроет тебе свои планы и даже захочет сделать своим сообщником.

— Такая роль мне не слишком нравится, мсье, — проворчал старый солдат.

— Ты уже делал это, когда был на войне, — улыбнулся Луи. — Ты сам мне рассказывал. Уверен, ты сумеешь сыграть эту роль еще разок.

Странным образом бесконечные толчки, в конечном счете, усыпили обоих пассажиров, и проснулись они только на следующей станции.

Этот постоялый двор был побольше предыдущего. Луи вышел из кареты размять затекшие ноги. Солнце сверкало на небе, и стало гораздо теплее. Геро уже отправился в общий зал осушить свой кувшин вина, тогда как Гофреди наблюдал за конюхами. Книготорговец подошел к Луи, чтобы пройтись с ним несколько шагов.

— Кажется, я обрел прежнюю сноровку, — объяснил он со смешком. — Я правил такими упряжками в Италии, два года назад.

— Вы не расскажете подробнее? — небрежно предложил Луи. — Мне хотелось как-нибудь побывать в Риме.

— Я там со многими знаком и мог бы вам помочь, — с готовностью отозвался Шарль де Бреш. — Вы знаете, где мы сегодня заночуем?

— Наверное, в Питивье, если на пути будут станции.

— Их тут полно — до Орлеана недостатка нет. Хозяева почтовых станций покупают свою должность за очень большие деньги, зато получают монополию на лошадей и кареты для пассажиров. Таким образом, они всегда заинтересованы в том, чтобы иметь сменные упряжки. Знаете ли вы, что это ремесло очень выгодно?

— По правде говоря, мне это неизвестно, — ответил Луи, забавляясь про себя.

— Жалованье они получают довольно скромное, примерно двести ливров в год, но имеют бесплатное жилье в станционном доме. Они освобождаются от уплаты тальи, не платят сборы за владение землей, избавлены от участия в дозорах и, главное, от постоя солдат. Я знаю все это, поскольку люблю лошадей, и, будь у меня деньги, охотно купил бы такую должность.

Именно в этот момент появился хозяин станции, желавший получить плату. Он запросил двадцать пять солей за лошадь. Более высокая цена, чем обычно, но Луи без разговоров вручил ему луидор. Хозяин отсчитал сдачу в двадцать солей. Как правило, свежие лошади предназначались только для почтовой службы, однако подобные маленькие уловки приносили хозяину дополнительный доход.

Действительно, в этой части Орлеана оказалось много почтовых станций, а дорога была сравнительно ровной и прямой, так что Геро мог поддерживать свой адский ход. Около двух часов они наскоро пообедали. Лицо кучера становилось все более пунцовым, он выпил уже две бутылки вина.

День прошел в такой же тряске. Компанию Луи составлял иногда Бреш, иногда Гофреди. Только кучер наотрез отказался садиться в карету. Чтобы не задремать, Луи изучал окрестный пейзаж. Обширные плоские равнины, необозримые поля, уходившие за горизонт, там и сям большие укрепленные фермы.

Потом стемнело. Как раз перед тем, как были зажжены фонари, Луи разглядел вдали Питивье, расположенный на выступе над рекой.

Последние два лье упряжка двигалась шагом и через ворота вошла в замощенный булыжником двор большого дома. Луи вышел из кареты. Было холодно, и он без промедления направился в большой зал. Гофреди занялся багажом. По фасаду поднимались лестницы, и в комнаты для проезжающих можно было попасть по деревянным галереям.

Им предоставили две комнаты. В первой расположился Луи с Гофреди, а вторую разделили кучер с книготорговцем. Одна большая кровать на двоих. Такого комфорта Луи не ожидал.

Они с большим аппетитом поужинали в большом зале. Геро выпил больше, чем обычно. Луи встревожился и поделился своими опасениями с Гофреди, который объяснил, что у кучеров так заведено. Они способны выдерживать долгий путь только благодаря спиртному, причем Геро отличается сравнительной воздержанностью, ибо употребляет только виноградное вино, а не бурду из прогнивших фруктов, подобно многим сотоварищам по ремеслу.

Поглощая рагу, Геро предупредил, какое «забавное» зрелище ожидает их завтра, когда они поедут через Орлеанский лес.

— Кражи и убийства здесь настолько часты, что пойманных разбойников вешают прямо на деревьях, дабы путешественники могли убедиться, что местные прево хорошо справляются со своей работой.

В маленьких городах стражи порядка подчинялись прево, в тех, что покрупнее, — начальникам полиции, а в деревнях с преступниками боролись прево-сержанты. Эту военную организацию создал Филипп-Август, и первоначально задачей ее было пресекать бесчинства солдат-дезертиров.

Прево имели право вершить расправу над преступниками, схваченными прямо на месте преступления, в других случаях виновные представали перед гражданским и уголовным судом, а также перед парламентом. Обвиняемых допрашивали, а затем сразу выносили приговор и тут же приводили его в исполнение — как правило, это была казнь через повешение.

Конно-полицейская стража состояла из кавалерийских отрядов, именуемых конными лучниками, хотя на смену лукам давно пришли аркебузы и ружья.

— Завершив разбирательство и осудив разбойников, — со смехом продолжал Геро, — прево приказывает вешать их на придорожном дереве, на том самом месте, где они совершили свое преступление. Дальше ими занимаются птицы. Завтра вы все это увидите. На протяжении целого лье одни только трупы на деревьях, качающиеся на ветру. Раньше мне приходилось часто ездить по этой дороге, какие-то висельники уже казались знакомыми, и я даже здоровался с ними. Но, вы знаете, они никогда не отвечали! Помню, как-то зимой я увидел толстую женщину, которая долго оставалась нетронутой, вот только одежды на ней совсем не было. Ее длинные черные волосы развевались на ветру, и вороны кружили вокруг, сражаясь за эту еще твердую плоть. Зрелище радостное, но, увы, чреватое заразой, которая распространяется вплоть до городских ворот.[80]

Несмотря на жуткий рассказ Геро, Луи спал как сурок. Они выехали до рассвета, не успев ни помыться, ни побриться — только наскоро проглотив на завтрак бульон, в котором смачивали хлеб.