Не было ни живого Гастона, ни его тела, однако Луи со сжавшимся сердцем подумал, что труп могли попросту спрятать в этой груде.

Луиза Муайон уже перешла в другую комнату. И обнаружила такие же завалы.

Все прочие комнаты также были забиты вещами.

— Его здесь нет, — решила она, и в голосе ее прозвучал испуг. — Вернемся в залу для приемов. Мой супруг, должно быть, ищет меня.

Она устремилась к занавесу, скрывавшему вход в коридор.

— Подождите, куда ведет эта лестница?

— На уровне нижней залы она закрыта. Но по ней можно спуститься на кухню и в конюшню — они расположены на уровне двора. Там есть выход.

— Откуда вы знаете? — спросил он с растущей подозрительностью.

Этой женщине слишком многое было известно. Кто же она на самом деле?

Она пожала плечами и приняла простодушный вид.

— Я приходила сюда несколько дней назад, вместе с мужем. Он хотел проверить все опоры. Пока ему было не до меня, я прогулялась по стройке.

— Я спущусь здесь. Возвращайтесь к мужу, — твердо произнес он.

Не дожидаясь ответа, Луи начал спускаться. Было абсолютно темно, и он держался за стену, чтобы не упасть. Лестница была прямой и крутой. В какой-то момент возникла маленькая площадка, он ощутил под правой рукой шероховатое дерево. Должно быть, это уровень залы для приемов, до Луи доносились голоса гостей. Он продолжал спускаться. Внизу появился слабый свет. Фронсак заторопился.

Последняя площадка выходила на очень темную кухню. Одно из оконных стекол было разбито. Многочисленные факелы освещали двор, отбрасывая пугающие тени и отблески в комнату.

Должно быть, эту старую кухню использовали как винный погреб, ибо здесь были расставлены бочки. На полу валялось несколько щербатых кувшинов. Он разглядел отверстие колодца в одном из углов и подошел к нему.

Неужели Гастона сбросили туда?

Тут Луи с радостью убедился, что отверстие забрано крепкой ржавой решеткой. За спиной его послышался легкий шорох, идущий с лестницы. Он испугался и бросился к камину, где в золе лежал крюк для котла. Это было смехотворное оружие, но он готовился дорого продать свою жизнь.

На лестничной площадке возникла темная тень. Он с облегчением узнал платье Луизы Муайон.

— Зачем вы пошли за мной? — гневно спросил он, едва она вошла на кухню.

Луи тут же пожалел об этой вспышке и дал себе слово сдерживаться.

— Из любопытства, — ответила она, пожав плечами.

Не выпуская из рук железный обломок, Луи направился к двери и осторожно открыл ее. Перед ним была конюшня. Там еще сохранились стойла и везде валялась солома. Он двинулся вперед. На полу, среди клочьев соломы, лежало тело.

Луи ринулся вперед, хотя уже узнал рыжие волосы. Это был Гастон.

Фронсак склонился над телом. Его друга связали и заткнули рот кляпом, но открытые, бешено вращающиеся глаза свидетельствовали, что он жив!

Уже и Луиза, подбежав к нему, встала на колени. Луи попытался выдернуть кляп, однако тот был перехвачен кожаной лентой, завязанной узлом, который никак не удавалось развязать. Гастон стонал от ярости или боли. Луи осмотрел путы — все они оказались кожаными.

Сердце Фронсака билось как сумасшедшее. У него не было ничего, чтобы освободить друга! И в любой момент могли появиться их враги. Тогда он решил бежать за помощью к Никола, но вдруг заметил, что Луиза, присевшая на корточки, выпрямилась. Она подняла подол своей скрытницы, открыв лодыжку. К ее ножке — совершенно прелестной! — был привязан охотничий кинжал в ножнах из черной кожи. Вынув его, она вновь наклонилась и одним точным движением рассекла ленту, державшую кляп.

— Луи, — задыхаясь, пролепетал Гастон, — как… как ты меня… нашел?

— Потом, — сухо прервала его Луиза.

Она быстро перерезала другие путы. Луи помог другу встать. Гастон тут же споткнулся, настолько закоченели у него ноги.

Они помогли ему сделать несколько шагов, потом он стал прыгать, чтобы согреться.

— Мне холодно, — сказал он, дрожа и смеясь одновременно.

Они подошли к большим дверям конюшни.

— Идти сможешь?

— Да, я справлюсь. Надо поскорее выбираться отсюда.

— Слушай, Гастон, я должен отвести в залу для приемов эту даму…

Луи показал на Луизу, которая снова вложила кинжал в ножны, привязанные к лодыжке. Гастон кивнул и с сожалением отвел взгляд от соблазнительной ножки мадам Муайон, которая возбуждала его, несмотря ни на что.

— Супруг, должно быть, ищет ее. Во дворе стоит карета моего отца, Никола находится при ней. Иди к нему, я скоро присоединюсь к вам.

Они приоткрыли ворота конюшни.

Луи ткнул пальцем в сторону кареты. Кучера и лакеи развели костер из обломков строительных лесов. Никола грелся вместе со всеми.

Фронсак наскоро стряхнул солому с одежды друга.

— Иди к Никола неторопливым шагом, — сказал он, — и попроси проводить тебя к карете. Забирайся внутрь. Обычно отец всегда оставляет пистолет и шпагу под вторым сиденьем. Возьми их. Я скоро приду.

И вот уже они видели, как Гастон подошел к Никола, а потом направился к карете.

Луи, успокоившись, повернулся к Луизе:

— Мадам Муайон, разрешите мне проводить вас.

Она улыбнулась ему, и оба вышли вслед за Гастоном.

— Кто вы, мадам? — жестко спросил он, пока они направлялись к крыльцу.

— Я? Вы прекрасно знаете. Мадам Жирардо де Шанкур.

— Должно быть, я туго соображаю, мадам, но мне кажется, что в семействе Шанкур не принято, чтобы жены носили привязанный к лодыжке нож.

— Галантный кавалер всегда отводит глаза, когда честная женщина поднимает подол юбки, — с нежным упреком сказала она, взяв его за руку.

— Вы не хотите отвечать? — сухо спросил он, отстраняясь от нее.

— Должно быть, вы предубеждены против меня, мсье, и мне это горько. Вы плохо знаете жизнь. Кинжал необходим мне в целях безопасности, — с грустью произнесла она. — Такой женщине, как я, в Париже нужно остерегаться.

Он со вздохом пожал плечами, и они вошли в вестибюль, а затем направились в комнату, где Луи в первый раз увидел Бриена.

Тот по-прежнему был здесь вместе с Абелем Сервьеном, Югом де Лионом и мсье де Шанкуром. Но теперь к ним присоединился Ле Телье.

Сервьен с тревогой взглянул на Луизу. Она улыбнулась ему.

— Где же вы были, мсье Фронсак? — спросил Ле Телье.

— Я встретил мадам де Шанкур и проводил ее к вам, мсье. Мсье де Шанкур сохранял полное бесстрастие. Похоже, он не стремился выяснить, чем занималась его жена в обществе этого мужчины в течение целого часа. Но Луи ощущал на себе тяжелые взгляды остальных. Сейчас они забросают его вопросами.

— Прошу вас извинить меня, господа, — сказал он, поклонившись.

И тут же удалился. Гастон важнее правил вежливости, рассудил он.

Он внимательно осмотрел вестибюль. Больше всего его страшила встреча с братом Прекрасной Блудницы. Тут он заметил саму мадемуазель де Шемро. Она стояла в соседней комнате, спиной к нему, и с кем-то разговаривала. Он застыл на месте. В какой-то момент группа вокруг нее распалась. Собеседником молодой женщины оказался не кто иной, как Жан-Батист Кольбер.

Отвернувшись, он направился во двор.

Стало быть, Кольбер знаком с этой женщиной? Неужели она и его соблазнила?

Положительно, за вечер произошло слишком много непонятных событий. Ему надо было подумать и привести свои мысли в порядок.

Подойдя к карете, он увидел закутанного в плащ Никола, сидевшего на козлах.

— Едем к Гастону, на улицу Верри.

— Слушаюсь, мсье.

В карете Луи увидел погруженного в раздумья Гастона. Пистолет он держал на коленях, а шпагу положил на переднее сиденье.

— Я велел Никола отвезти тебя домой.

— Ты правильно сделал. Эта чертова шишка, вот здесь, зверски болит. — Он ощупал затылок. — Пару минут назад я бы отказался. Я собирался отправиться в Гран-Шатле и взять отряд караульных лучников, чтобы арестовать мадемуазель де Шемро. Потом одумался и решил, что не стоит превращать графа д'Аво во врага.