Однако эта комната не была последней, далее следовал еще один салон, пятый по счету, со слегка наклонным полом. Несомненно, это была комната в прилегающем доме, о которой рассказывал муж Луизы Муайон.

Луи вошел в нее. Гастона он вновь не увидел, но обнаружил маленького смуглого человечка с приплюснутым носом и темными, слегка взбитыми волосами. Он грел руки у большой голландской печки, выложенной фаянсовыми изразцами. Фронсак с удовольствием подошел к тому, кого в Клермонском коллеже прозвали Дон Морико: это был его прежний однокашник, Поль де Гонди, новый коадъютор Парижа.

Гонди несколько раз с удивлением моргнул при виде Луи. Тот знал, до какой степени бывший аббат Бюзэ подслеповат, чем и объяснялось, конечно, не сходившее с его лица выражение некоторой оторопи.

Коадъютор был, прежде всего, особой высокого ранга и никогда не появлялся на людях без многочисленной свиты, состоявшей из дворян. Раз уж он укрылся в этом салоне, значит, у него имелась важная причина, подумал Луи. Конечно же, Гонди кого-то поджидал. Возможно, даму. Всем было известно, что коадъютор не способен обойтись без женщин. Но могли существовать и другие причины подобного уединения. Луи прекрасно знал бунтарский характер человека, написавшего «Заговор Фиески» и издавна питавшего ненависть к Мазарини. Быть может, Поль де Гонди поджидал сообщника по новой интриге против своего врага.

Между тем коадъютор не стал скрывать, что ему приятно увидеть старого товарища. Они не встречались уже несколько лет.

— Луи! Я узнал о твоем возвышении: кавалер ордена Святого Михаила! Я сердечно рад за тебя и за твоего отца. Должно быть, ты оказал королю необыкновенную услугу… Мне рассказали также, что ты женился на племяннице мадам де Рамбуйе…

В словах Гонди звучали любезность и дружелюбие — так он всегда говорил с людьми ниже его по положению. Надменность и высокомерие были ему чужды, если только он не сталкивался с теми, кто стоял на общественной лестнице выше его.

— А я узнал, что вы стали коадъютором, монсеньор. Предпоследний шаг на пути к кардинальскому сану!

— Ни слова больше, Луи! Мазарини этого не желает. У нас имеются разногласия, хотя мы оба итальянцы, и я не участвовал в том жалком заговоре Важных. Кстати, мне дали понять, что ты сыграл там некую роль и отныне пользуешься расположением сицилийца…

— Действительно, я очень уважаю этого человека и искренне восхищаюсь им.

— В данном пункте мы не сходимся, Луи, — сурово произнес Гонди.

— Мы часто расходились и в коллеже, монсеньор, — улыбнулся Луи, вспомнив былые теологические споры.

— Это верно, но мы всегда оставались друзьями. Так не будем ссориться и по поводу сицилийца. Дело того не стоит. Мне показалось, ты кого-то ищешь?

— Гастона. Вы его помните?

— Конечно! Рыжий и злой! Комиссар округа Сен-Жермен-л'Оксеруа, полагаю. Значит, он сегодня вечером здесь? Я его не заметил, но ты же знаешь, у меня плохое зрение!

Луи не сумел скрыть разочарования.

— Я продолжу поиски, — вздохнул он. — Но вы, монсеньор, наверняка знаете всех прелатов… не могли бы сказать мне, кто этот человек?

Сквозь открытую дверь он показал на того, кто по-прежнему беседовал с Антуаном Россиньолем.

— Этот? Разумеется! Вчера я встречался с ним в резиденции нунция. Монсеньор Фабио Чиджи, посредник Урбана Восьмого на переговорах в Мюнстере. Весьма искусный дипломат.

Значит, вот кто это! Человек, который так беспокоил графа де Бриена, подумал Луи. Но что делает Россиньоль в обществе итальянца? Какие отношения могли связывать главу шифровального бюро с полномочным представителем папы?

По телу его прошла дрожь.

Он ни на мгновение не допускал мысли, что предателем, которого ему поручили разыскать, мог быть сам Антуан Россиньоль.

Луи собирался задать еще один вопрос Полю де Гонди, но тут он увидел, что к ним направляется Прекрасная Блудница.

— Монсеньор, прошу прощения, мне нужно поговорить с мадемуазель де Шемро, которая только что появилась. Возможно, она знает, где Гастон.

Он быстро распрощался со своим другом и устремился навстречу молодой женщине.

Франсуаза де Шемро выглядела еще более блистательной, чем обычно. Ее корсаж изумрудного атласа, обрамленный тонкими кружевами, не столько прятал, сколько открывал пышную грудь, на бархатной юбке сходного оттенка подол был слегка стянут шнурком. Это одеяние выглядело скромным — из украшений были только кружевные манжеты и жемчужное колье. Свои чуть рыжеватые волосы, заплетенные в косу, она изящно уложила на затылке. На плечах у нее был легкий плащ того же изумрудного цвета.

— Шевалье, — звонким голосом обратилась она к нему, — какое счастье так скоро увидеть вас вновь!

— Это счастье и для меня, мадемуазель. Я ищу своего друга Гастона, который вчера был со мной у вас. Мне сказали, что вы его видели?

— Мсье де Тийи? В самом деле, я как раз иду к нему. Он ждет меня на верхнем этаже. Хотите пойти со мной?

— С удовольствием, мадемуазель.

Она направилась к винтовой лестнице и стала подниматься. Луи, уже собравшись последовать за ней, вдруг заметил Луизу Муайон, которая наблюдала за ним. Неужели эта женщина выслеживает его?

Гастон прибыл во дворец Аво в портшезе незадолго до Луи. Очень быстро разыскав мадемуазель де Шемро, он был польщен тем, что она оставила брата и устремилась к нему. Во взгляде ее светилась любовь.

Гастон не был мужланом, несмотря на свой грубоватый вид. Он тоже посещал салоны — пусть с недавнего времени — и начал читать «Кассандру» Готье де ла Кальпренеда, которая считалась лучшим романом после «Астреи». Недаром сам герцог Энгиенский похвалил эту книгу.

Комиссар склонился перед молодой женщиной и прошептал:

— Мадемуазель, любовь острым плугом вспорола мое сердце.

Казалось, ей польстили эти слова, и она улыбнулась.

— Вы заставляете меня краснеть, мсье, — ответила она таким страстным и глубоким голосом, что он пришел в восторг.

— Увы, я знаю также, мадемуазель, что добродетель ваша непреклонна…

— Слишком много людей вокруг нас, чтобы мы могли излить друг другу душу, вы не находите, мсье?

— Конечно, мадемуазель. Быть может, нам лучше пройти в один из этих салонов?

Он показал на идущие анфиладой комнаты.

— Нам не избежать толпы и там, мсье. На верхнем этаже есть гостиная. Вы не хотите проводить меня туда?

Гастон понял, что Прекрасная Блудница готова уступить ему. И здравый смысл покинул его.

— С радостью, мадемуазель!

Она направилась в расположенный слева салон, пересекла его под восхищенными взорами гостей, затем прошла в следующий и стала подниматься по винтовой лестнице. Гастон с бьющимся сердцем шел за ней.

Лестница выходила в парадную спальню, где стояла громадная кровать с балдахином, несколько столиков и обтянутые тканью табуреты. Дверь, несомненно, вела в другие комнаты на верхнем этаже. Гастона здесь не было, и Луи удивился.

— Ваш друг ждет вас там, — сказала молодая женщина, приподняв один из ковров справа.

Тяжелая ткань скрывала темный коридор. Очевидно, это был проход, недавно пробитый в смежном доме. Из отверстия потянуло ледяным сквозняком. Ковер, конечно, понадобился для защиты от холода, поскольку двери не было.

— Это смежный дом? — изумился Луи. — Мне сказали, что его используют как кладовую для мебели, которую граф д'Аво приказал вынести, чтобы она не мешала приему.

— Вы знаете об этом? — улыбнулась она. — Впрочем, говорят, будто вы знаете все! Неужели это правда? — добавила она с простодушной улыбкой.

— Просто я недавно встретился с графом, и он сам мне сказал об этом, — холодно возразил Фронсак. — Но где же Гастон?

— Он здесь, шевалье. Тут есть пустая комната, я попросила его подождать меня там.

Она двинулась в зловещий коридор, заполненный паучьей паутиной и освещенный лишь двумя оконцами, пробитыми в стене. Справа Луи увидел пять или шесть дверей. В глубине смутно различался вход на узкую лестницу для слуг. Слева, должно быть, находилась другая комната: примерно в середине коридор расширялся в большой прямоугольник с деревянным полом. Наверное, раньше здесь находилась большая лестница, которую разобрали, чтобы высвободить место в нижней зале, а отверстие закрыли обыкновенными досками.