Там оказалась небольшая лестничная площадка. Постепенно сужавшаяся лестница, несомненно, вела к жилым помещениям.

На площадке громко разговаривали около дюжины гостей, которые, как и сам Фронсак, только что приехали. Луи узнал нескольких человек из окружения мадам де Рамбуйе, которых ему случалось видеть в Голубой комнате, и почтительно поклонился им.

Первая зала справа была заполнена народом. Здесь стоял оглушительный гомон. Луи поискал взглядом Гастона, но не обнаружил его. Зато он заметил Ломени де Бриена в обществе двух других приглашенных и решил немедленно поздороваться с ним. Маленькая группа расположилась у камина, где был разведен адский огонь. Луи снял плащ и, свернув его, связал шнурком, как уже сделали почти все присутствовавшие здесь мужчины.

— Мсье шевалье, — любезно произнес Бриен, увидев его. — Вот не ожидал встретить вас здесь! Вы не говорили, что знаете графа д'Аво…

— Это верно, мсье граф, я с ним познакомился лишь вчера, случайно… — Луи улыбнулся: это прозвучало так, как если было сказано — в «Азаре». — И он любезно пригласил меня.

Бриен пристально посмотрел на него. Министр давно перестал верить в случайные совпадения. По какой причине Фронсак решил познакомиться с суперинтендантом финансов? Несомненно, это было связано с делом о шпионаже, которое ему поручили расследовать. Если Фронсак так проницателен, как утверждал монсеньор Мазарини, означает ли это, что суперинтендант имеет какое-то отношение к сему скверному делу? Если да, то это могло бы иметь чрезвычайно серьезные последствия, ведь граф д'Аво — полномочный представитель Франции в Мюнстере.

Два других гостя — Луи их не знал, — вероятно, задавались тем же вопросом, ибо смотрели они на него со смесью интереса и подозрительности.

Когда он завершил свои объяснения, повисло тяжелое молчание. Наконец Бриен заговорил и назвал своих спутников, представляя каждого взмахом руки.

— Шевалье, вы знакомы с мсье Сервьеном и его племянником, мсье Югом де Лионом, секретарем монсеньора кардинала?

Луи поклонился, краем глаза наблюдая за Абелем Сервьеном. Вот он, второй полномочный представитель в Мюнстере.

У Сервьена было одутловатое лицо, словно бы перечеркнутое тонкими усиками. Он был совсем не похож на блистательного графа д'Аво. По виду его можно было принять за мелкого провинциального чиновника. Один глаз у него был неподвижен и меньше другого. Позднее Луи узнал, что Сервьен слеп на один глаз, и поклонники говорили о нем в связи с его поразительной работоспособностью: «У Сервьена один глаз, зато две руки!» Однако злоязычные люди использовали ту же фразу, чтобы намекнуть на его алчность.

Что до племянника, это был очень молодой человек, одетый по последней моде, завитой, надушенный и усыпанный разноцветными бантами. Он походил скорее на придворного. Легко можно было понять, почему его так приблизил к себе Кольмардуччо![51] Позднее Луи узнал, что он долго жил в Риме.

— Большая честь для меня, — сказал Луи с поклоном, — в один день встретиться с двумя полномочными представителями в Вестфалии.

— Тем лучше для вас! Но могу вас заверить, что я это нарочно не подстраивал! — отрывисто произнес Сервьен. — Меня не слишком привлекает страсть мсье д'Аво демонстрировать свое богатство.

Жестом он обвел комнату, показывая на картины Симона Вуэ, украшавшие стены, расшитые золотом покрывала и инкрустированную мебель.

— Однако пришлось прийти сюда, — продолжал он, — ибо этого желал монсеньор Мазарини, который дал мне знать, что заглянет вечером, дабы выказать уважение мсье д'Аво и его брату.

Мимо проходил лакей с подносом, и каждый из них взял по бокалу легкого вина.

— Как идут ваши дела? — любезно спросил Бриен, желая докопаться до причин визита Фронсака.

— Полагаю, продвигаются, мсье, — осторожно ответил Луи, не зная, до какой степени Лион и Сервьен посвящены в суть его задания.

Оба никак не отреагировали на эти слова.

— Мы как раз обсуждали еще одно удивительное дело, — продолжал граф де Бриен, вежливо кивнув головой. — Хотите послушать, шевалье? Это могло бы вас заинтересовать.

— Я весь обратился в слух, мсье граф.

— Мсье де Лион расскажет вам, поскольку именно он следит за этой странной историей по поручению монсеньора.

Лион заговорил. У него был гнусавый и высокий, совершенно искусственный голос, который вырабатывали щеголи, посещавшие прециозные салоны.

— Вы слышали о Ферранте Паллавичино, мсье Фронсак?

Луи отрицательно покачал головой.

— Это молодой человек из хорошей семьи, который вступил в религиозное братство и вскоре обрушился на церковь, ругая за злоупотребления. Он написал несколько сочинений, объявленных папой подстрекательскими. В последней своей книге, «Развод на небесах», по сути, протестантского характера, он объявил об окончательном разрыве между Господом нашим и Церковью. Святой престол осудил этот памфлет, и Ферранте Паллавичино, чтобы избежать костра, укрылся в Венеции, своем родном городе. Оттуда он хотел перебраться во Францию, поскольку монсеньор Мазарини намеревался использовать его таланты.

Лион на мгновение умолк и заговорщицки улыбнулся. Луи кивнул с пониманием дела. Он уже достаточно знал Кольмардуччо, чтобы угадать побудительные мотивы действий министра: конечно же, Мазарини хотел привлечь на свою сторону сильного полемиста с целью оказать давление на папу во время переговоров в Мюнстере!

— А потом Ферранте Паллавичино исчез. Его стали искать и обнаружили, что некий Карло Морфи предложил помочь ему с въездом во Францию. Оба они были арестованы в Оранже отрядом Федериго Сфорца, вице-легата Авиньона, по распоряжению Урбана Восьмого. Произошло это в декабре прошлого года, и с тех пор Ферранте будто бы находится в тюрьме в Авиньоне. Однако нам удалось выяснить, что речь идет о западне, подстроенной Карло Морфи, который на самом деле является шпионом Святого престола.

— Полагаю, в делах такого рода все удары парировать невозможно, — вздохнул Луи, не понимая, какое отношение имеет к нему печальная судьба Ферранте Паллавичино.

— Совершенно верно! — резко вмешался Сервьен. — Вот только монсеньор Фабио Чиджи, который должен быть посредником Рима в Мюнстере, на днях приехал в Париж и поселился в резиденции нунция. По дороге он сделал остановку в Авиньоне и имел беседу с Федериго Сфорца.

Луи вновь из вежливости кивнул. Бриен и Ле Телье уже говорили ему об этом Фабио Чиджи, но он не мог догадаться, куда клонят его собеседники.

— Фабио Чиджи сегодня вечером будет здесь, шевалье, — пояснил граф де Бриен равнодушным тоном.

Внезапно Сервьен знаком подозвал пару, которая приближалась к ним. Мужчина, очень высокий и крепкий, лет сорока с лишним, был одет просто, в черном с головы до ног, и все в нем выдавало сурового гугенота. Его спутница, тридцатилетняя женщина в самом расцвете, также была подчеркнуто серьезна, и даже ее несомненная красота словно бы меркла под маской преувеличенной сдержанности.

— Мадам де Шанкур, вы знакомы с мсье Фронсаком? — мягко спросил Сервьен.

Луи был поражен, увидев, как изменились манеры полномочного представителя в Мюнстере. Исчезло столь заметное ранее выражение строгости, смешанной с беспокойством. Даже тон его стал совершенно другим. В голове бывшего нотариуса мелькнула мимолетная мысль: неужели эта женщина его любовница? Однако сама мадам де Шанкур смотрела на Абеля Сервьена лишь с вежливым вниманием.

Быстро взглянув на Луи, она слегка склонила голову.

— Не имею чести, мсье, — ответила она.

— Мсье Фронсак человек очень таинственный, поэтому не удивительно, что вы его не знаете. Однако он пользуется полным доверием и уважением монсеньора Мазарини.

Тут Абель Сервьен повернулся к Луи.

— Мсье Этьен Жирардо де Шанкур — лесоторговец, а его жену Луизу я знаю уже много лет. Луиза прекрасно рисует и подписывает свои картины девичьей фамилией: Луиза Муайон.

Фронсак ощутил легкую дрожь. Эта женщина, несомненно, сестра шифровальщика Симона Гарнье! Не могло быть в Париже нескольких лесоторговцев, носящих фамилию Жирардо де Шанкур и женатых на художнице по имени Луиза!