А спасшийся чудом Морисита обогнул колени Любы Родиной. Чуть коснувшись их лбом, он встал на своих под иконами и зашептал:

— Все, оставсыеся веррными, обратятся в бегство, уйдут от всех дерр и законов целовецецких, в которых нерзя узе будет уцаствовать без отступррения от Христа, уйдут в р-реса, горы, в пустыни. Не боятса нисево, не останаврриватса ни перед цем, ведь торько пр-ретерпевсый до конца спасетса [21] …

Подхваченные молитвенным порывом, крестили лбы и Родина, и Тарас, и Игнатий, из глаз которого второй раз на дню пытались излиться слезы, но он стыдился отпускать эти покаянные слезы. И все же плечи старого коллективиста содрогнулись, наконец. На колени он не встал, как учили, но в приступе рыданий с головы его посыпались седины. Они смешались с сухими крошками черного хлеба на столешнице, куда он эту голову и опустил.

Потом, когда молебен окончился, Тарас встал с колен, сделал шаг и сел за столик напротив Игнатия.

— Значит, ваша землянушка много выше поселка над уровнем моря?

— Мно-о-го…

— Ну, так начинайте с японцем… Шанцевый инструмент какой-то есть, а не хватит — получите у Любомира. И помощников пару найдем. Тут же у вас готовый дот. Укрепите его — и шабаш. Наверное, здесь полевые ученья шли, да, Любовь Степановна? — спросил Тарас, вставая и легонько обивая о колено свою пятнистую кепку, что говорило о его спешке.

— Было, было…

— Останетесь на связи — хорошо? Вы поселок знаете. А мне пора к ребятам. До свидания, матушка…

Тут Игнатий стукнул себя по голове, как делают простодушные люди, когда вспоминают что-то важное.

— Стоп, товарищ полковник! Стоп, стоп! — он наклонился к деревянной низкой лавочке у буржуйки и протянул полковнику лист бумаги. — Вот! Просохло!

Полковник спросил:

— Что это? — и, взяв листок, отставил его от дальнозорких глаз. — Листовка?

— Точно, товарищ полковник! С вертолета разбрасывали, мы с Мориситкой извлекли из воды, просушили… — Игнатий взял жировушку и подсветил полковнику.

Тот прочел:

«Сограждане! Я, военный летчик войск Министерства катастроф, предупреждаю вас о том, что все происходящее нынче — реализация заговора руководства МК против самого существования России и ее народов. Помогите друг другу выжить и расскажите своим детям о том, как вас предали. Остаюсь один в окопе. Честь имею,

русский военный летчик Игорь».

— Эге ж! — сказал полковник Тарас, перевернул лист тыльной стороной и продолжил вслух:

«…в радиосетях: для работы на радиостанциях Р-161А2М, Р-165Б, Р-5БМ (Р-142Н); засекреченная телеграфная связь организована только по направлениям с ПУ группировок войск, отдельных соединений и частей. Для обеспечения засекреченной связи по каналам использовалась аппаратура гарантированной стойкости — Т-230-03, Т-230-1А, Т-240С(Д), Т-206-ЗМ1, Т-208, однако для обеспечения засекреченной телефонной связи по радиоканалам КШМ…»

Полковник еще раз повертел пожелтевший лист бумаги в руках, обвел присутствие отсутствующим взглядом и далее этот разрозненный текст стал изучать молча.

«…частей и подразделений в передовых порядках использовалась аппаратура ЗАС временной стойкости Т-219М. Обеспечение ключевыми документами органов ЗАС войск МК и войск, прибывающих в состав объединенной группировки, осуществлялось из имеющегося резерва в 8 отделе МК и созданных ГШ сетей взаимодействия для различных типов аппаратуры. Наиболее целесообразно зарекомендовали себя КД ключевой структуры «Ручной лабиринт», которая до настоящего времени является базовой…»

— Все?

— Что — все? — уточнил было Игнатий.

— Еще, спрашиваю, такие листовки есть?

— Есть еще три штуки, товарищ полковник… — снова присел и, как слепец, стал шарить в темноте у печки Игнатий.

На обороте еще одной листовки полковник Тарас прочел:

«Для выполнения задач соединениями и частями по разоружению незаконных вооруженных формирований, которые будут возникать, и восставших армейских частей необходимо развернуть систему связи, которая позволила бы обеспечить управление войсками по этапам:

— переброска войск МК с других военных округов в район проведения операции;

— подготовка к боевым действиям в районах сосредоточения;

— выдвижение войск в район боевого предназначения;

— ведение боевых действий;

— взаимодействие на всех этапах операции с внутренними, пограничными войсками, армейской и фронтовой авиацией, ФАПСИ.

На этапе переброски в затопленные районы Подмосковья наших соединений и частей Северо-Кавказского, Ленинградского, Приволжского, Уральского, Сибирского, Московского, Дальневосточного, Забайкальского военных округов, Северного, Балтийского, Тихоокеанского флотов связь с ними должна быть организована по каналам и линиям связи Министерства…»

— Следующая! — протянул руку полковник.

«Командно-штабные машины Р-145БМ, как транспортная база (БТР-60ПБ), так и средства связи, морально устарели. База имеет маломощные двигатели. Средства связи имеют недостаточное количество ЗПЧ, большое время перестройки. В условиях резкого перепада температур могут происходить частые выходы из строя р/станций Р-111.

За период с начала операции по настоящее время уже зарегистрировано нарушений безопасности связи:

— II категории — 6 нарушений; — III категории — 379 нарушений.

Характерными нарушениями являлись:

— работа на запрещенных частотах;

— передача открытым текстом позывных УС и названий населенных пунктов;

— передача не закодированных номиналов частот и номеров радиосетей;

— не ответ на вызов главной радиостанции;

— работа искаженными позывными.

На ряде радио, радиорелейных и тропосферных станциях отсутствовали переговорные таблицы ТДР-84, ПТРТС-84 и ключи к ним. Отсутствовали в аппаратных ЗАС инструкции на случай угрозы захвата аппаратуры и документов противником, порядок их экстренного уничтожения. Отсутствовали элементарные навыки в эксплуатации аппаратуры Т-240С…»

— Все, Игнатий?

— Все, товарищ полковник.

— Считай, Игнатий, что вы с японцем языка взяли! — сказал полковник, свернул листовки вчетверо и упрятал под куртку. — Как там: гладко было на бумаге?

— Да забыли про овраги!

— А по ним ходить!

Полковник Тарас бодрился, подмигивал старику, улыбался японцу, но уже понимал, что с таким подлым и беспощадным вторжением Россия имеет дело впервые.

— Оставляю вам пока вот этот пулемет… Потом ребята поднесут что посущественней…

С холма, через лес он направился к дому с имперским флагом России.

И что она теперь — Россия? То, что под ногами, под подошвами ботинок? Он уходил по мокрой траве, продирался сквозь ночные кусты и моросящий дождь, уходил скорее, уходил, чтобы побыть одному и представить себе дальнейший ход событий. То, что он узнал, подавило его и сделало бессмысленным всю его душевную и мозговую работу за десять лет, лишило смысла и этот набег.

Поздно. Деньги утратили силу. И те ли это деньги, ради которых стоило подставлять людей под пули, превращать их в благородных разбойников?.. Летчик авиации МК Игорь одним своим решением сделал сегодня для России больше, чем тысячи говорунов и заторможенных вождишек… Каков же выход? А он один — оборона острова. Похоже, в Министерстве катастроф не все правильно рассчитали: суши осталось совсем ничего. Значит, за эти клочки земли и будет война. И шансов на победу в ней нет. Возможно, что еще до прямых стычек всех победит вода.

И в какой-то момент полковнику подумалось, что нужно распускать народ, пусть каждый решает сам, как ему прожить последние свои дни в этом раскромсанном ложью мире…

Генерал Жучков предложил назвать остров — Соединенные Острова России.

— А сокращенно получается — СОР! — ужаснулся Федор Федорович.

— РОС! — сказал маленький Гоша. — Русские Острова Свободы!