Настя живо представила себе эту безрадостную перспективу, и 5 марта у них с малышом состоялся «серьезный разговор»:

– Или, дорогой мой, ты рождаешься завтра, – поставила мама ультиматум сыну, – или ждешь до 10-го числа. Третьего не дано.

Ребенок, видимо, испугался, что расстроит любимую мамочку, и выбрал первый вариант. Рано утром 6 марта Насте сказали: сегодня родишь точно. Воодушевленная, она стала прислушиваться к своим ощущениям. Но ничего нового не почувствовала – матка, как обычно, была в тонусе. Живот (как это было почти всю беременность) то напрягался, то расслаблялся. В какой-то момент Настя поняла, что это «напряжение» происходит с завидной регулярностью. Засекла время, периодичность – 10 минут. В голове мелькнуло легкое подозрение, но Настя о нем никому говорить не стала. Сначала пошла в столовую, позавтракала (а то ведь потом поесть не дадут!) и лишь после трапезы объявила о том, что ощущает слабые регулярные сокращения.

В одиннадцать утра она вошла в родильный бокс. Ей сделали электромониторинг, потом прокололи пузырь. Через несколько минут начались частые болезненные схватки.

Сценарий Настиных вторых родов похож на мой, как две капли воды. С той лишь разницей, что я мучилась до потуг где-то час, а она – полтора. Малыш родился, как говорит Настя, «лихо» – уже в полвторого его положили на живот счастливой мамы.

Разница между первыми и вторыми родами просто ошеломила Настю. После рождения первенца у нее не было сил ни на какие эмоции. А тут прямо картинка из фильма: упитанного малыша передают в объятия бодрой, улыбающейся мамы. Настя вспоминает, что искренне радовалась его появлению на свет. У нее были на это силы! Она не была вымотана, подавлена или угнетена. При виде сына она испытала самые светлые чувства.

Врачи тоже были сражены неожиданным обстоятельством: малыш родился крупный – 3 кг. 750 гр. Это при том, что у Насти миниатюрная фигура и узкий таз. На УЗИ ей «ставили» вес ребенка в 3 кг.

– Надо срочно рожать, – сказал тогда врач. – Три двести мы уже не осилим.

И если бы доктора заранее знали, что ребенок окажется таким крепышом, самостоятельно родить Насте точно не дали бы.

Сама Настя говорит, что ее вторые роды стали самым настоящим приятным сюрпризом. Каждый раз, когда она вспоминает о них, на ее губах играет радостная улыбка.

Вторые роды моей одноклассницы Динары тоже стали для нее большим сюрпризом. Но приятным его назвать сложно.

На сроке 37 недель Динара легла вечером спать с полной уверенностью, что наутро поедет с мужем на дачу. Но судьба распорядилась по-своему. В пять утра (опять это заколдованное время!) у Динары отошли воды. Сказать, что Динара расстроилась, – значит не сказать ничего. Дело было в том, что точно так же начались ее первые (и очень тяжелые) роды. И точно так же, как и четыре года назад, после излития вод никаких схваток не ощущалось.

Все, назад дороги нет. Но в роддом Динара спешить не стала – пока там делать было явно нечего (как ни старайся, а все равно попадешь в «пересменку»). Вместо этого она пошла к маме (благо, они близко живут), попила у нее чай, и в десять утра они вместе прибыли в роддом.

Народу в приемном отделении скопилась уйма (ведь до этого было «мертвое» время). В очереди Динара провела... полтора часа. Это в «обычном» состоянии и в «обычной» очереди через полтора часа ожидания можно сойти с ума, а в нервозной атмосфере приемного отделения да еще с отошедшими водами и без намека на схватки каково?.. В общем, ничего хорошего начало родов Динаре не сулило.

Осмотревший, наконец, Динару, врач «обрадовал»: открытия шейки матки НЕТ. Что это значило? Это значило одно – опять стимуляция. Легкими и скоротечными родами (как это ОБЫЧНО бывает не в первый раз) здесь и не пахло.

В родлоке Динаре поставили капельницу с окситоцином. И ей пришлось все время лежать. Но через каждый полчаса она умудрялась принимать горизонтальное положение, чтобы сходить в туалет – с мочекаменной болезнью, которую спровоцировала вторая беременность, по-другому нельзя. От катетера Динара категорически отказалась: в прошлые роды ей его неудачно поставили, поэтому остались неприятные воспоминания.

Боль нарастала постепенно. Но Динара на редкость терпелива. Она не кричала, ничего не требовала, а тихо лежала и терпела. Через шесть часов после начала схваток ей стали колоть обезболивающее. Все это время поступавший в организм ударными дозами окситоцин явно не справлялся с поставленной задачей – раскрытие шло ОЧЕНЬ медленно.

В девять вечера шейку матки врачи стали открывать ВРУЧНУЮ. Динара говорит, что это был нечеловеческий ужас. Сильная боль – просто не то слово, чтобы описать ее ощущения. Экзекуция продолжалась не меньше трех часов.

В одиннадцать вечера встал вопрос об операции кесарева сечения. В принципе, ситуация была еще не критической, поэтому на операцию требовалось согласие пациентки. Динара отослала врачей за согласием к маме, которая все это время (больше двенадцати часов!) «дежурила» в приемном отделении. Мама (сама врач-гинеколог с тридцатипятилетним стажем) настаивала на дальнейшей стимуляции «до упора», т. е. до конца периода, когда малыш в утробе может находиться без воды. Ее долго уговаривали, но она стояла на своем.

В полночь Динара поняла, что все-таки родит сама. Это было какое-то интуитивное внутреннее чувство. Малышка (крохотная – всего 3 кило) появилась на свет с трех потуг в час ночи. С момента излития вод прошло двадцать (!) часов.

Вторые роды Динары ничем не отличались от первых – тоже тяжелые, затяжные, со стимуляцией и долгим безводным периодом у ребенка. Когда я спросила Динару, почему, по ее мнению, произошло именно так, она ответила:

– Мы с мамой пришли к выводу, что это наследственное. У мамы тоже и первые, и вторые роды были трудными, и шейка матки так же долго не раскрывалась.

Вот вам и общепринятое мнение о легких вторых родах! Хотя... может, это как раз тот случай, когда исключение лишь подтверждает правило?

Своеобразным «бонусом» от природы за тяжелые роды для Динары стало отсутствие разрывов и разрезов, а также выход камней из почек. Ну, хоть что-то!

Но самым главным подарком стала, конечно, родившаяся принцесса, которая до сих пор кушает в охотку мамино молочко (хотя врачи напугали, что из-за сильной стимуляции в родах его не будет вовсе) и умиляет любящих родственников.

И все-таки я настояла, чтобы меня положили на 4-ый этаж. В конце концов, то, что доктору Георгадзе по каким-то причинам (наверное, субъективным) не нравится тамошний врач, – еще не повод, чтобы мне отказываться от всех преимуществ этого послеродового отделения. С этим самым врачом – ее звали Зинаида Петровна – я познакомилась еще в коридоре, когда меня везли в бокс. Я смотрела на нее во все глаза: что в ней не так? Григорий Анзорович успел вселить в мою чувствительную душу предубеждение и настороженность. Ничего, приятная, внимательная пожилая женщина. Чем она ему не понравилась?

Я все гадала, куда меня вселят. И что вы думаете? Меня доставили именно в тот бокс, в котором я лежала три года назад. Сплошное дежавю. Каталку подвезли прямо к кровати, и три медсестры буквально скинули меня, как полено, на кровать. Это не было грубо. Просто другого способа перебазировать меня у них не было.

– Как роды прошли? – поинтересовалась одна из них.

– Отлично, очень быстро, – ответила я, ощущая, что язык меня по-прежнему не слушается. – Только вот у мальчика какие-то жуткие белые точечки на носу. Ужас!

– Да что ты ребенка бракуешь! Пройдут они скоро!

Какое слово интересное – «бракуешь». Надо бы запомнить.

Соседний бокс был уже занят. Ну вот, на спокойное одиночество рассчитывать не приходится. Спать хотелось безумно, и я решила со сном не бороться. Мне казалось, что просплю я до завтрашнего утра.