«Как вышел он нагим из утробы матери своей, таким и отходит…»

При «свете смерти» й в разных вариантах повторяет эти слова Екклезиаста.

_____________________

Тогда что же для него вещи? Например, старинная мебель, которую й тщательно — полвека — собирал?

_____________________

АУРА. Цикл его устных рассказов (один из них, впрочем, опубликован в газете «Летувос ритас»). й утверждает: вещи создают особую ауру, в которую он умеет погружаться.

Вот большой стол: за ним й проработал много лет. Когда-то стол был куплен на Калварийском рынке. Продавец объяснил:

— Стол принадлежал моему соседу-еврею. Тот был портным. Помню, он вечно что-то напевал… Пока не погиб в гетто.

Схож с этой новеллой рассказ о диване, привезенном аж из Калварии:

— Увидел его в каком-то доме. Узнал. Диван стоял раньше в комнате моего близкого друга — мы сидели за одной партой, а на этом диване он учил меня курить. Я долго не мог примириться с тем, что почти ничего не знаю о смерти друга во время войны. А диван? Упросил. Мне его продали.

_____________________

Однако вполне возможно: остальные рассказы й просто придумал — о маленьком секретере XIX века… о стуле с дворянскими гербами… о кресле-качалке… об ореховом столике, сделанном из одного куска дерева… Кроме конкретных сюжетов, в этих рассказах присутствует один важный для й мотив: вещи были куплены им случайно, за бесценок, или — найдены на свалке. Таким образом, это всегда еще рассказы о самом й — его находчивости, смекалке, тонком эстетическом вкусе.

Бесспорно в его словах другое: й чувствует «дыхание» каждого предмета, его «характер».

_____________________________

…Янтарный перстень на мизинце. Знак «аристократизма»? Скорее всего — янтарь помогает й сосредоточиться, уйти в другое время.

_____________________

Вещи как символ пропавшей жизни.

_____________________

ШУБКА.«…Я отыскивал после войны в Калварии тени моих родных. Так однажды и постучался в дом одной женщины-литовки. Она работала у отца на фабрике. Работала так долго, что и не знаю, сколько. Она по-особому была близка нашей семье. Я помню с детства: каждую пятницу, перед Шабатом, она приходила делать уборку.

Так вот, я не сомневался: уж она-то должна что-то знать о судьбе моих близких, о том, как тянулись для них эти несколько месяцев — до расстрела, до 30 августа 41-го.

После войны ей было шестьдесят или шестьдесят пять. Я увидел перед собой серое измученное лицо. Дома, кроме нее, никого не было: муж умер, а дочь куда-то ушла.

Она так хотела угостить меня чаем. «Нет, нет, ничего не хочу — только рассказывай…» Кое-что я, действительно, от нее узнал. К примеру, о том, как ночами носила моим хлеб или что-нибудь еще из еды…

Ее рассказу помешала соседка — вызвала в сени. Что толкнуло меня в этот момент подняться со стула? Что заставило вдруг открыть дверцу шкафа?

Я сразу увидел котиковую шубку моей сестры. И тут же закрыл дверцу. Повторяю, сам не понимаю, почему сделал это. Может быть, женщина думала все время о висящей в шкафу шубке, о том, что не дай Бог… И мысль ее странным образом передалась мне.

Когда она вернулась, наш разговор увял. Вскоре я от нее ушел».

_____________________

й часто видит перед собой эту шубку. Для него не имеет значения даже то, как вещь сестры попала в чужой шкаф. Она могла быть подарена, могла быть обменена на продукты. «Главное — это вещь из другой жизни — той, которой уже нет».

_____________________

ДИСТАНЦИЯ. В молодости ходил й в костюмах из английского шевиота. Особенно любил материал в клеточку, «вообще был щеголем».

Но бывало и так: однажды пришел на вечеринку в дом писателя Меера Елина в старом разорванном пиджаке.

— Зачем ты это сделал, Яша? — спросила жена.

— Я хотел, чтобы они сразу обратили на меня внимание.

Это, конечно, только подчеркивает его — былое уже — неравнодушие к одежде.

А в старости — почти всегда в одном и том же светло-коричневом свитерке, в толстой вязаной кофте, похожей на женскую, в синем махровом халате.

__________________________

ВЕЩИ НЕ ИМЕЮТ МАТЕРИАЛЬНОЙ ЦЕННОСТИ? Как и деньги — «ерунда». Но я, конечно, не могу отнестись к словам й вполне серьезно. Уже много лет семью содержит доктор Сидерайте: с молодости работает на две ставки (поликлиника, больница, «скорая помощь»), а уж к старости — частный прием.

______________________

Бессребреник. Но другим почему-то «не разрешает» этого. Испортил вконец отношения с профессором Х. П. Тот — «умница, душа-человек, друг семьи» — прислал из Москвы в подарок столь желанный для й двухтомник Ницше. А й в ответ ему — деньги. Х.П. возвратил их немедленно. Словом, заработала почта. Сколько истратили они на одни переводы?

________________________

Но, может быть, и другое объяснение этой истории. й не любит принимать подарки. И сам никогда ничего не дарит. Почти.

— Что подарил он мне за эти полвека? — припоминает доктор Сидерайте. — Три шелковых шарфика… Один, черненький, шелковый, вы знаете, я его ношу всегда… И ночную рубашку. Кажется, все.

«Мало кто из людей умеет быть старым» (Ларошфуко). Для й талант «быть старым» означает: приблизиться к смерти, оставаясь молодым.

_______________________

АРХИВ. Для чего й собирает много лет все это: варианты пьес, проза, дневники, газетные вырезки — для чего? Очевидный, но не точный ответ: й якобы очень высоко ценит свое творчество…Точнее другое:

— В архиве прошедшее время еще продолжает быть настоящим.

И еще:

— Важно видеть путь.

й понимает, что немало блуждал, уходил в сторону, возвращался назад… Но уничтожишь следы ошибок и — будто ничего не было. Пустота. Мертвое время.

_____________________

— Представьте себе, я считаю полезным раз в несколько лет перечитывать свои статьи и рецензии конца сороковых годов. Они не дают забыть: я находился под сильным влиянием выступлений А. Жданова. Что было в этих речах, кроме догм? Теперь я пожимаю плечами. Но тогда мне казалось: вот они, горизонты нового искусства. Это была моя Библия! (19 ноября 91 г.)

_____________________

Или все та же повесть «Бдительность». Работая над нею, признается й, он вдруг увлекся. Однажды… сам поверил в свой замысел, в то, что действительно хочет разоблачить происки сиониста-подпольщика…(14 ноября 92 г.)

Истории его литературных ослеплений.

_____________________

За многие века наша культура выработала колоссальное уважение к продукту человеческой мысли — художественному произведению. Но уважаем ли мы самое мысль? Сегодня ученые доказали: мысль можно даже взвесить. Однако вглядываемся ли мы в ее рождение, внезапные скачки, парадоксы?

Он показывает мне записи к пьесе «Прыжок в неизвестность» — записи, вроде бы, не связанные с сюжетом. О структуре материи, единой модели Вселенной…

— Я все еще учусь думать, — говорит й (октябрь 91 г.)

_____________________

Письма. Разобраны им по десятилетиям, адресатам. Письма почти напрямую фиксируют мысли и чувства. Именно то, что время наиболее беспощадно стирает.

_____________________

Разумеется, время (за ненадобностью?) стирает и слова, события… Когда по моей просьбе й прослеживает какую-то тему в ее развитии на протяжении десятилетий, оказывается: часто стерты бесследно — не дни, месяцы — годы.

Так почти «потерялась» тема жертвоприношения. «Я думал об этом с юности». А вспомнил он только свой предвоенный рассказ.

…Рассказ о художнике, убежденном социалисте, который пишет портрет президента Сметоны. Пишет с одной целью: сжечь потом публично — на Зеленой горе в Каунасе — этот портрет диктатора, выразить таким образом свой протест.