– Может быть, ей его кто-то подарил?

– Она бы его просто не взяла. Нет, Саманта, я абсолютно уверена – эта вещь не ее.

– А где ты его нашла?

– На тумбочке возле кровати. Что тоже странно – увидев возле себя паука, она бы просто не заснула. Я расскажу тебе один случай. Когда Линдси только-только научилась ходить, в кроватку к ней заполз маленький паучок. Комната наша находилась на первом этаже. Так Линдси выскочила из кроватки и побежала на второй этаж, к родителям. Потом она рассказывала мне, что помнит каждую секунду, как она взбиралась наверх, но сначала она испугалась так, что не могла пошевелиться. После этого ей несколько ночей снились кошмары.

– Значит, ты считаешь, что это украшение ей кто-то подбросил?

– Я знаю одно – Линдси никогда бы такое не купила, а заметив в своей квартире, взяла бы веник, совок и выбросила его в ведро.

– Может быть, Меткалф подарил?

– Нет. – Кейтлин энергично замотала головой. – Они давно знали друг друга, уже с полгода как стали любовниками, и он не стал бы так грубо шутить. Он наверняка знал, что она действительно боится пауков, она всем своим знакомым об этом говорила, иногда в шутку, а иногда всерьез. А ты разве не знала?

– Знала, от нее самой, – медленно произнесла Саманта. – Когда я находилась у них, в полиции, Линдси пару раз приносила мне кофе и в один из своих приходов будто шутя спросила, могу ли я заглянуть в ее будущее и сказать, не… – Она осеклась.

– Не умрет ли она от укуса паука? – закончила фразу Кейтлин.

– Да. – Саманта кивнула.

– В детстве Линдси боялась двух вещей – пауков и воды над головой. Боязнь воды она преодолела, научившись плавать, а вот победить страх перед пауками ей так и не удалось.

– Понятно… Пауков он использовать не стал – во-первых, их поведение не проконтролируешь, а во-вторых, она сразу запаниковала бы. И тогда он решил прибегнуть к воде. Линдси не сразу догадалась, что ее ждет, а когда догадалась, было уже поздно. Вот чего он добивался – чтобы страх в ней возрастал постепенно, – пробормотала Саманта.

Кейтлин, ничего не расслышав, продолжала свой рассказ:

– Когда мне сказали, что он утопил ее, я думала только о том, какой ужас она испытала перед смертью. Она всегда боялась умереть именно так. Сначала это показалось мне жутким совпадением, но после того как я обнаружила на ее тумбочке украшение в виде паука, поняла – никакого совпадения здесь нет. Он не просто хотел убить ее, он хотел ее напугать.

– Ты полагаешь, что это он принес амулет в ее квартиру?

– А кто еще?

Саманта едва заметно кивнула:

– Скорее всего он. Только вопрос – когда.

– После ее смерти, – твердо ответила Кейтлин. – Либо сразу после того, как похитил ее. Я не шучу – Линдси сама такое в дом никогда не принесла бы.

– Если наши выводы правильные, то он оставил амулет не для Линдси, а для кого-то другого.

– Для меня? Предполагал, что я стану убирать квартиру и наткнусь на него?

– Нет, и не для тебя. После того как он послал Меткалфу записку с требованием выкупа, он знал, что тот бросится в квартиру Линдси. Шериф так и сделал, тем более что квартира не была опечатана. Амулет он не заметил, ему не до осмотра было, да и зачем ему осматривать квартиру? Наверное, он влетел туда как ураган, осмотрел комнаты и ушел.

– Ничего не понимаю. Куда ты клонишь? Зачем ему сообщать шерифу, что он собирается напугать Линдси?

Саманта набрала полную грудь воздуха, медленно выдохнула, потерла, разогревая, руки и потянулась к амулету.

– Сейчас все выясним, – сказала она.

Когда Лукас передал Джейлин свой разговор с Меткалфом и рассказал о своих подозрениях относительно Саманты и цирка «Вечерний карнавал», напарница ненадолго задумалась, потом взглянула на него и тихо спросила:

– Полагаешь, он прав?

– Нет. Я не верю, что между цирком и похищениями есть какая-либо связь. Преступник – ярко выраженный одиночка, индивидуалист, и действует он один. Он никогда ни с кем не станет сговариваться, тем более с цирковыми артистами.

– Я вижу, относительно его психологического портрета ты полностью согласен с Бишопом.

– В главном – да. Похититель – мужчина среднего возраста, ему от тридцати пяти до сорока лет, без уголовного прошлого. Он осторожен, одержим своей идеей, организован и целеустремлен. Скорее всего не женат, разведен или вдовец. Может где-то работать, но, по-моему, он материально независим. Возможно, благодаря полученному наследству. Еще до того как он начал получать выкупы, можно было смело предположить, что в деньгах он не нуждается.

– Помню, ты сначала не соглашался с Бишопом относительно главного – почему он все-таки убивает своих жертв. Бишоп, опираясь на книги, утверждал, что он боится, что кто-то сможет опознать его.

Лукас нахмурился и ответил словно в раздумье:

– Очень странно. В определении типа личности Бишоп редко пользуется справочниками и учебниками.

– Похоже, ты оказался прав – похититель убивает вовсе не из-за боязни, что его узнают. Саманта верно подметила – у него явное нарушение психики.

– Да, – ответил Лукас, не переставая хмуриться.

– Ты беспокоишься за нее?

Он пожал плечами, будто отметая мрачные мысли, но жест получился неубедительным.

– Саманта может постоять за себя.

– Похоже, это тебя не слишком успокаивает.

– Я думаю, не выпустили ли мы с тобой из виду что-нибудь существенное.

– Что именно?

– Знаешь, как бы неправдоподобно ни выглядела гипотеза Меткалфа, в одном он может оказаться прав. Боюсь, у похитителя действительно есть какая-то связь с цирком либо маршрут его преступлений совпадает с их поездками.

Джейлин удивленно вскинула брови.

– Эта мысль пришла мне в голову, когда он разворачивал передо мной картину заговора между цирком и преступником.

– Хорошенькое дельце, – кисло заметила Джейлин.

Лукас, поморщившись, кивнул.

– Если мы не найдем ему более подходящую мишень, он мало того что растратит энергию на пустяки, так еще выставит цирк в самом неприглядном свете.

– И Саманту вместе с ним.

– Разумеется. Жители города не останутся безучастными к его подозрениям, ведь погиб не кто-нибудь, а женщина, да еще полицейский.

– Я видела лица полицейских во время похорон. Они очень сильно переживают и, как и Уайат, горят желанием найти виновника.

– Нетрудно было заметить, – хмыкнул Лукас. – Конечно, если дело дойдет до угроз физической расправы, Лео сможет защитить артистов. Да и Саманта не даст себя обидеть. Так что не это меня заботит.

– Тогда что? Если похититель не имеет никакого отношения к «Вечернему карнавалу», то как Меткалф может связать их?

– После того как Саманта выдвинула идею о том, что преступник затеял со мной игру, мы часто говорили с ней и пришли к выводу, что он вполне мог следить за нами последние восемнадцать месяцев. Такое вполне возможно, ну или по крайней мере вероятно.

– Только в том случае, если Саманта права, что он воспринимает все как некое состязание с тобой. Записка, которую мы обнаружили в том сарае, косвенно подтверждает это. Он называет тебя по имени.

– Да. – Лукас кивнул и продолжил: – Но что, если он не только следил за нами? Саманта утверждает, что он хороший психолог и что он исследовал как мои действия, так и всю работу нашего спецподразделения. Если она не ошибается…

– Тогда он знает о твоих прошлых отношениях с ней, – закончила Джейлин.

– Ну кое о чем писалось в прессе, – отозвался Лукас. – Не только о нас с ней, но и о цирке. Все это можно легко найти в Интернете. Тому, кто умеет читать между строк, не составит труда додумать остальное.

– Ну тогда о Саманте он знает все, что ему нужно.

– И о цирке «Вечерний карнавал» тоже, – медленно произнес Лукас. – О его ежегодном маршруте. Вот об этом-то и говорил Уайат. Джейлин, мне кажется, нам с тобой следует опередить Уайата и его людей. Информации у нас больше, поэтому, если есть между похищениями и цирком какая-то связь, мы ее обнаружим быстрее.