– Хорошо, давай поищем. Только один вопрос – так ты, значит, думаешь, что преступник целенаправленно ввел Саманту в игру? Каким-то образом подстроил события, чтобы она оказалась здесь? Но каким? И с какой целью?

– Все возможно, если посмотреть на дело с другой стороны. Не исключено, что он делал то, чем сейчас собирается заняться Меткалф, – изучал маршрут гастролей цирка, возможно, даже ездил с ним из города в город, в прошлом году или еще раньше. Ты сама говорила, что мы не знаем, сколько времени он разрабатывал свой план. Проявился он полтора года назад, но продумывать свои действия он мог начать и много раньше – и два, и три года назад.

– Ты сам в это веришь?

– Верю. – Лукас вздохнул. – Артистов цирка я знаю и верю им безусловно, но если наша проверка покажет, что маршруты их поездок и похищений совпадают по всем восточным и юго-восточным штатам, то это уже не случайность. Все то, что не является случайностью, есть спланированная случайность.

– И спланировал ее похититель.

– Сделав частью своей игры. Точнее – игровым полем, на котором расставил все фигуры так, как ему нравится. Возомнив себя богом. Мы же понятия не имеем, за какие невидимые ниточки он дергает, приводя в движение участников игры.

– Сатанинская затея… Он всех втянул в свой план – тебя, Саманту, артистов цирка. Сколько же времени он потратил на то, чтобы все продумать с таким тщанием? Ломал голову над тем, как похитить жертву, разрабатывал способ убийства. И все ради того, чтобы вовлечь в свою жуткую игру тебя. Это человек дьявольской хитрости. Так все запутать… Хотя нет, слово «запутать» здесь не подходит. – Она подняла глаза на Лукаса. – Что же должно случиться, чтобы человек пошел на такое? Что его побудило? Я убеждена – тут личные причины, только они могут толкнуть на создание такой страшной головоломки.

– Да.

– Что-то очень личное. Он вызвался доказать тебе, что он умнее, сильнее, быстрее тебя. Все, как говорила Саманта. Только не потому, что о тебе много говорили, и не для того, чтобы испытать твои способности. Он явно мстит тебе. Покопайся в своем прошлом, вспомни, кому ты мог так здорово насолить.

Лукас снова кивнул:

– По всей видимости, я его знаю, что тоже является частью игры, – я должен его вычислить. Получается, что это я толкнул его на преступления.

– Сэм говорила, что здесь есть еще что-то, чего мы не знаем. В любом случае монстра создал не ты.

– Может быть, и нет, но я, сам того не желая, создал эту игру. Ну, по крайней мере вдохновил преступника. В результате погибли более десяти человек.

Джейлин не стала спорить или говорить банальности.

– Саманта утверждает, что без нее ты не сможешь выиграть, – напомнила она.

– Да.

– Неважно получается. Действительно, если преступник следил за тобой, изучал методы твоей работы и знает о твоих отношениях с Самантой, значит, случайных совпадений здесь нет. Не важно как, но в результате определенных манипуляций он сознательно ввел Саманту в игру. И если о твоих экстрасенсорных способностях он не знал до тех пор, пока ты не вошел в состав спецподразделения и о тебе не заговорила пресса, о ее способностях он мог прочитать в любой день, посетив цирк.

– Об этом я уже думал, – медленно произнес Лукас.

– Считаешь, она от нас скрывает тот факт, что преступник хорошо ее знает?

– Это нам тоже необходимо выяснить. Потому что в недобрых руках Саманта станет бесспорным преимуществом.

– А в добрых?

– Тоже.

Лукас встал, за ним поднялась и Джейлин.

– Если я не ошибаюсь, главной фигурой на шахматной доске является королева.

– Да. Только называется она не королева, а ферзь, – поправил ее Лукас.

– Ага… Ты не сообщал Бишопу, что Саманта здесь и участвует в расследовании?

– Нет. Он об этом узнал сам, из теленовостей.

– Он что-нибудь говорил по поводу партии?

– Говорил, – мрачно отозвался Лукас. – Пожелал мне не проигрывать.

Как только Саманта взяла в руку амулет, она сразу же окунулась в темноту.

Ее словно окутало черное покрывало. Она очутилась во мраке, густом и тягучем, как смола. Вокруг нее царило безмолвие. На миг она почувствовала, как ее стало уносить куда-то. Скорость быстро нарастала – уши заложило, тело сдавливал встречный поток.

Точно так же неожиданно ее захлестнуло ощущение холода и невероятной пустоты. Она повисла в воздухе, невесомая и, как ей казалось, бесформенная, где-то в промежутке между миром живых и тем, что идет за ним.

Как и прежде, ей оставалось только ждать вспышки видений. Ожидать, когда мозг ее настроится на нужную частоту и перед ней, будто в странном фильме, замелькают образы, а в ушах зазвучит какофония звуков.

И вот перед ней начали появляться картинки, вначале едва различимые, словно трепещущие. Они проносились перед ее взором с невероятной быстротой, превращаясь в пятна. Звуки сливались в неразличимый шум. Постепенно образы стали принимать знакомые очертания.

Однако Саманта увидела совсем не то, что ожидала.

Она вдруг взмыла вверх, а под ней, парящей в воздухе, разыгрывалась казавшаяся вполне обычной сцена. За небольшим обеденным столом сидели мать, отец и двое их детей – мальчик и девочка. Перед ними стояли тарелки и чашки.

Саманта попыталась вслушаться в их разговор, но уши у нее заложило, как после поездки в скоростном лифте или в самолете во время взлета и посадки, поэтому она ничего не смогла разобрать. До нее долетал лишь шум, похожий на отдаленный рокот. Она попробовала чуть сместиться в сторону, чтобы получше рассмотреть лица, но обнаружила, что не может удержаться на одном месте – ее постоянно уносило от стола. Картина исчезла прежде, чем Саманта что-нибудь запомнила.

Она снова очутилась в пустынной мгле.

Становилось все холоднее и холоднее.

Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем перед ее глазами возникла следующая картина. На этот раз она увидела маленькую девочку, ту же, что она уже встречала, или другую – Саманта сказать не могла. Девочка сидела на корточках в какой-то незнакомой ей комнате, прижимая к себе правую руку так, словно баюкала куклу.

«Она сломала руку. Да, совершенно верно. Она плачет от боли. Но почему она никого не позовет на помощь?»

Последовала еще одна вспышка, и Саманта увидела следующий образ – в крошечной опрятной спальне на стуле неподвижно, как манекен, сидела женщина. Взгляд ее застыл, руки лежат на коленях. Рядом с ней чувствовался холод. Смерть. Холод. Смерть.

Женщина не могла думать ни о чем другом.

Волны ее страха докатились до Саманты, подхватили ее и мягко перенесли к следующей сцене – в кроватке лежал маленький мальчик и полными ужаса глазами смотрел в окно, за которым гремел гром, шел ужасный ливень и молния рассекала ночное небо.

«Он заберет меня, заберет… Сейчас он войдет и заберет меня…»

На следующей картине людей не было – ее заполняли пауки, десятки, сотни пауков. Быстро перебирая мохнатыми лапами по деревянному полу, они бежали к Саманте. Пятясь от надвигавшейся на нее копошащейся массы, она опустила голову и увидела ноги. Но это были не ее ноги…

В следующее мгновение она очутилась в мрачном лесу. В нос ей ударил запах смрада и гнили, такой густой, что она едва не упала в обморок. Ветки деревьев кишели змеями. Свешиваясь, они пытались укусить ее, обвить ее шею. Нагнувшись, Саманта схватила с земли суковатую палку, принялась отбиваться от змей и вдруг заметила, что рука тоже не ее, а мужская…

И эта картина исчезла, не оставив ничего в ее памяти. А затем лица и предметы замелькали перед ее глазами, как слайды в проекторе, только с молниеносной быстротой. Одна картина сменяла другую, и все они были наполнены, буквально пропитаны страхом. Ей показалось, что в одной из сцен она увидела себя, в остальных – других людей. Единственным, что связывало все эти картины, был ужас.

Саманта не успевала рассмотреть одну картинку, как ее сменяла другая. Ее оглушили сотни слившихся в гул голосов.