Поначалу Бен тоже хотел списать сей факт за ненадобностью. Загадок хватало и так. Но потихоньку его разобрало любопытство. В яичниках оказалось слишком много лимфоцитов. Не так много, как в наиболее тяжело пораженных тканях, однако объяснить это Бен все равно не смог. И на момент смерти Джейн Доу в отличие от легких, поджелудочной железы и желчных протоков уничтоженных клеток почти не оказалось. То, что случилось с яичниками, произошло раньше, чем она умерла.

Какова же связь между болезнью девочки и смертью Хосе Чаки?

Бен не мог отделаться от очевидного сходства. Такой точности и рисунка уничтожения тканей в обоих случаях он еще не видел. Но были и вопиющие противоречия. Адам Смит, чертовски хороший онколог, не сомневался, что у мальчика лейкоз. Посмотрев костный мозг Джейн Доу, Бен не сомневался, что у девочки лейкоза не было.

Он постучал стеклышком по ладони, вставил в микроскоп и наклонился над окуляром. Перед ним лежал участок легочной ткани Джейн Доу, к которому применили метод иммунофлуоресцентного окрашивания, избирательного к Т-лимфоцитам. Услышав, как Элмер описывал действие прототипа своей вакцины против гриппа, вызвавшей токсическую реакцию у мышей, Бен по наитию решил попробовать специальное окрашивание. Ему не нравилось доверять интуиции, но зацепок слишком мало.

— Ничего себе, разрази меня гром!

Изображение ярко светилось. Ткани легких были напичканы Т-клетками.

Апоптоз. В отличие от других форм уничтожения клеток, беспорядочных и хаотичных, апоптоз отрабатывал исключительно аккуратно, почти не оставляя следов. Клетки эпителия дыхательных путей просто исчезли, сдавшись на милость иммунной системы. А она, пометив клетки, приговорила их к смерти.

Однако нормальный апоптотический процесс тонкий и умеренный. Здесь же царило массовое самоубийство.

Бену внезапно захотелось узнать побольше о неудаче Элмера с мышами и гораздо больше о вакцинах «Зенавакса».

Он схватил оставшиеся два стекла из папки — ткани поджелудочной железы и желчных протоков, — которые тоже были окрашены иммунофлуоресцентным методом.

Они также ярко светились Т-клетками. Как и в легких, уничтожение было точным и опустошительным.

— Чтоб мне провалиться, ну и ну!

Что-то заставило иммунную систему атаковать эти ткани. Вопрос — что? Очередной кусочек головоломки порождал и новые вопросы, и новую тайну. Зато теперь есть путеводная ниточка к разгадке.

Бен потянулся к телефонной трубке, чтобы позвонить Люку, но тут завибрировал мобильник, на котором высветился номер рабочего телефона Калеба Фагана.

Бен не ждал срочных вызовов. Сегодня дежурил другой патологоанатом. Возможно, Калеб хотел сообщить результаты проточной цитометрии. Один образец легочной ткани Бен отдал в иммунологию на специализированный цитометрический анализ для подсчета количества подтипов лимфоцитов. В его лаборатории такую точность получить невозможно.

Он набрал номер Калеба.

Озабоченность Люка действиями Барнсдейла казалась слегка преувеличенной. Тем не менее Бен принял меры предосторожности, указав на передаточном бланке псевдоним и выдумав для Калеба историю о некоем исследовательском проекте.

То же самое он проделал и с образцами биоткани, которые отослал генетикам на хромосомный анализ, чтобы узнать, не было ли у девочки муковисцидоза. Хотя и не очень представлял, как это поможет решить задачку.

— Похоже, вы встаете с петухами, — сказал Бен, когда Калеб снял трубку.

— Извиняюсь за столь ранний звонок, но сегодня я уже сыт по горло. Может, слышал — прошедшей ночью наша клиника в Гватемале сгорела дотла.

— Нет, не слышал. Как это случилось?

— Точно пока не знаю. Я звоню совсем по другому делу. Вышли, пожалуйста, еще один срез биоткани для исследований на лимфоциты. Стыдно признаться, но моя первоклассная команда умудрилась потерять образец.

В голосе Калеба послышались раздраженные нотки, и Бен не решился выпытывать подробности.

— Утром подготовлю новый.

Как только Калеб повесил трубку, Бен позвонил к себе в лабораторию. Ему так и так нужно было переговорить с главным специалистом о дополнительных срезах, которые та готовила по тканям Джейн Доу. Благодаря последним стеклам часть запрошенных методов окраски стала излишней. Что важнее, требовались новые методики, которые не попали в список текущих работ.

Специалист ответила после четвертого звонка.

— Марги, послушай. Мне нужно, чтобы ты…

— Доктор Уилсон, я ждала, когда вы подойдете. Я должна объяснить… Даже и не представляю, как такое могло случиться. О Господи. Просто не могу поверить.

— Не волнуйся, Марги. Набери побольше воздуха в легкие и расскажи подробно, что стряслось.

— Парафиновые блоки. Все ткани органов по делу Джейн Доу… Мы их сожгли.

— Что?!

— Моя вина, доктор Уилсон. Не знаю как, но, видимо, я положила их рядом с биологическим мусором. Ночная смена уничтожила и то и другое. Сказали, что образцы были вместе с материалом, помеченным на кремацию. Поверить не могу, что я на такое способна. В голове не укладывается.

— У меня тоже.

Когда Люк набрал домашний телефон Бена, в дверь громко постучали. Он повесил трубку, схватил со стола фотографию из конверта и пошел открывать.

На пороге стоял лейтенант Грофф с пачкой сложенных бумаг в руках.

— У нас ордер на обыск этих помещений, — заявил он. — Будьте любезны, выйдите за дверь.

За спиной Гроффа маячили три детектива в штатском. На шее у каждого висела цепочка со щитом — эмблемой полицейской службы. Руки затянуты в латексные перчатки. Они выстроились на лестнице единым отрядом. Колонну замыкал О'Рейли, пристально глядевший на Люка.

На дороге в свете уличного фонаря стояли два копа в форме. Было раннее утро, 6:29.

— Могу я одеться? — спросил Люк, стоя в коридоре босиком, в футболке и подштанниках.

— Нет.

Черт с ней, с одеждой. Люк мучительно решал, стоит ли говорить копам о загадочном пакете с фотографией, которую он по-прежнему сжимал в левой руке. Если скажет, О'Рейли почти наверняка заподозрит, что электронное письмо хранилось у него с самого начала. Хуже не придумаешь. У детектива будут все основания считать, что говорит он только затем, чтобы смягчить изобличающие итоги обыска.

Вовремя вспомнился совет адвоката держать рот на замке. Лучше подождать, когда признание не будет выглядеть столь подозрительным.

— Вот ваша копия на ордер. — Грофф ткнул бумагами Люку в грудь. — А теперь выходите на улицу.

Люк взял бумаги правой рукой и одновременно поднял левую, пряча фотографию за пачку документов и пользуясь телом Гроффа, чтобы скрыть маневр от остальных.

Лейтенант повернулся и махнул рукой полицейским в форме — мужчине и женщине. Первый побежал по дорожке за особняк, вторая стала прохаживаться перед домом, заложив большие пальцы за ружейный пояс.

Прежде чем Люк успел спуститься вниз, Грофф уже исчез в квартире. О'Рейли и женщина, участвовавшая в допросе Маккены, проследовали за шефом.

Накачанный детектив-блондин с шипованной прической остался рядом с Люком.

— Не возражаете, если я сяду?

Груда Мускулов согласно опустил веки и хрустнул костяшками пальцев.

Люк прислонился к стене и пробежался глазами по ордеру на обыск. Кое-что давало понять о повадках киллера: патроны калибра 338 и соответствующая винтовка, оптические приборы для наблюдения и тому подобное. Часть терминов, как, например, «спортивные ботинки» и «туристическая обувь», говорила о том, что есть и вещественные доказательства, которые помогут установить личность убийцы.

Вот и хорошо. На этом, возможно, все и закончится.

Список не давал им никаких оснований рыться у него в столе. К тому же он засунул письмо обратно в конверт. Об электронном послании Кейт он расскажет О'Рейли позже.

Сквозь декоративную кованую балюстраду Люк смотрел на склон холма. С восходом солнца из серой дымки проступали крыши домов с испанской черепицей.