— Джулиет, так зачем тебе нужны Хирши? — спросила наконец моя подруга.
Я жевала печенье и размышляла, что бы ей ответить. Финкельштейны не хотят, чтобы Хирши узнали об исчезновении Фрэйдл, боятся, что те отменят помолвку. И с моей стороны было бы некрасиво выдать этот секрет. Но вдруг мои подозрения верны? Что, если отец Фрэйдл, несмотря на ее отказ и заявления жены, что девочка должна решать сама, отправил ее к Хиршам? Ведь если этот брак все-таки состоится, ни Фрэйдл, ни ее мать ничего уже не изменят. Если это так и если я могу найти Фрэйдл и спасти от свадьбы, то я должна что-то предпринять. Хотя бы ради нее и матери.
Первым делом, я взяла с Либби обещание держать рот на замке. Она поклялась, что никому ничего не скажет. Потом я рассказала ей всю историю. Закончив, я посмотрела на нее. Лицо у нее побелело как мел, на каждой щеке горело по яркому пятну.
— Джулиет, какой бред! — выпалила она.
Я удивленно уставилась на нее.
— Что? О чем ты говоришь?
— Кем ты нас считаешь? Ты что, думаешь, мы — варвары? Что мы похищаем собственных детей и продаем их замуж?
— Нет, я… Я просто…
Договорить она не дала.
— Ты только что сама заявила, что этот мужчина, этот почтенный раввин, мог выкрасть свою дочь из дома матери и отправить ее к жениху, которого она не любит!
Честно признаться, она была права.
— Я понимаю, это звучит ужасно, но пойми, Либби, этот мужчина ведет себя очень странно. Его дочь пропала из дома уже почти неделю назад, а он все отказывается обращаться в полицию.
— Может быть, он просто знает свою дочь. Может быть, он знает, что она сбежала, и пытается спасти ее от самой себя. Если полиция найдет ее и арестует, какой порядочный человек станет на ней жениться? Отец просто пытается спасти ее будущее и вытащить из той каши, которую она заварила!
— Либби, нам с тобой неизвестно, отправил он ее сюда или нет, и на что вообще способен этот человек.
— Хорошо. Может, его я и не знаю. Зато я знаю Эсфирь Хирш. Она никогда не станет прятать похищенного ребенка. Как бы ни желала этого брака. Она не позволит своему сыну жениться на девушке, которая не хочет быть его женой.
Я не знала, что и возразить. Либби стукнула ладонью по столу.
— Знаешь что? Я познакомлю тебя с этой женщиной. Ты сама увидишь, что она не работорговец. Только обещай, Джулиет, что даже словом не обмолвишься о своих безумных идеях. Я повезу Давида в хедер и возьму тебя с собой. Мы скажем Эсфири, что ты моя старая подруга. Вы пообщаетесь, и ты убедишься, что она замечательная женщина, а не преступница!
— Я и не говорила, что она преступница, — слабо возразила я.
Либби смерила меня мрачным взглядом.
Глава четырнадцатая
Либби одолжила мне коляску для Исаака, а я помогла ей одеть мальчиков. Мы молча миновали пару кварталов и дошли до здания школы. Большинство матерей еще не доехали. Чмокнув Давида на прощанье, Либби отправила его в группу. Через несколько минут стали подходить другие мальчики. Либби представляла меня их матерям как свою старую подругу по колледжу. Вскоре появилась Эсфирь Хирш со своим сыном Носсоном. Женщина лет сорока, моего роста, слегка полноватая, с бюстом невероятных размеров. В уголках смеющихся карих глазах застыли веселые морщинки. Когда нас представили, она наградила меня широкой улыбкой и чмокнула в щеку.
— Добро пожаловать. Приятно с вами познакомиться. Знаете, я очень уважаю вашу подругу Либби.
Либби явно не ожидала подобного радушия и теперь счастливо краснела.
В этот момент Исаак проснулся и завопил. Я вытащила его из коляски и покачала, но он не унимался.
— Боюсь, нужно его покормить, — сообщила я Либби. — Куда я могу с ним пойти?
— Здесь есть женский туалет, — с сомнением ответила она. — Но не уверена, что там чисто.
Эсфирь положила мне руку на плечо.
— Не смеши. Ты же не будешь кормить его в туалете. Пойдем ко мне, это в двух шагах отсюда. Покормишь ребенка, и мы выпьем чаю с пирогом. Я сегодня утром как раз приготовила ореховый пирог. Он еще теплый.
Я радостно согласилась. Либби с беспокойством посмотрела на меня, но отказаться так и не решилась. Ей не хотелось обижать подругу. Мы подхватили наших разносортных малышей и пошли вниз по улице.
Вскоре мы с Либби уже уютно устроились у Эсфири на кухне за изысканным старинным сосновым столом. Я сунула грудь своему голодному сыну и подумала, что за последнюю неделю посидела за огромными кухонными столами и съела кошерной выпечки больше, чем за всю жизнь. Эсфирь носилась взад и вперед по просторной кухне — достала из французской стенки в деревенском стиле тарелки и чашки китайского фарфора, сливки из большого двухкамерного холодильника, нарезала пирог прямо на мраморной столешнице и аккуратно выложила кусочки на хрустальное блюдо. Наконец, выдав нам по большому куску пирога и чашке чая, она удовлетворенно вздохнула и присела за стол.
— Итак, Джулиет, дорогая, расскажи о себе. Где ты живешь? Соблюдаешь ли законы Торы? Сколько у тебя детей?
Опустив то, что мой муж «не из своих», я начала рассказывать о еврейском детском садике Руби. Расписав в самых ярких красках, как Руби со своей группой построили сукку[39] во дворе синагоги, я попросила Эсфирь рассказать о ее детях. Она с радостью пустилась в повествование о своих трех сыновьях и дочери. Самый младший — маленький Носсон, а самая старшая — дочь Шира, которой уже двадцать шесть.
— Шира давно замужем. У нее своих уже трое. Моему внуку Якову столько же, сколько Носсону! — с гордостью сообщила Эсфирь.
— А ваш старший сын? Как он? Уже женился? — поинтересовалась я.
Каблук Либби впился мне в ногу. Кривясь от боли, я сделала вид, что улыбаюсь.
— Ари помолвлен, — ответила Эсфирь каким-то странным тоном.
Она по-прежнему улыбалась, но теперь улыбка казалась наигранной.
— Мои поздравления! — просияла я. — И когда же свадьба?
— В этом году. Девушка, как и вы, живет в Лос-Анджелесе, поэтому ей нужно время, чтобы подготовиться к переезду. Думаю, сыграем свадьбу через четыре-пять месяцев. Максимум через полгода.
— Наверное, он ждет не дождется этого события? — продолжала я.
— Конечно, — как-то слишком быстро выдала Эсфирь. — Он весь в нетерпении. А как еще может вести себя мальчик? Она — красивая девушка из хорошей семьи. Он от нее в восторге. Просто в восторге, — с надеждой произнесла она. Будто эти слова могли рассеять ее собственные сомнения.
Неужели Хирши узнали о Фрэйдл что-то такое, из-за чего Ари мог отказаться от брака?
Я уже собиралась задать наводящий вопрос, когда Исаак удовлетворенно рыгнул и оторвался от моей груди.
— Ладно, нам уже пора, — выпалила Либби. — Не будем тебя задерживать.
Эсфирь улыбнулась, но возражать не стала. Так как способа остаться и не нарваться на грубость я не придумала, мы с Либби собрали вещи, поблагодарили хозяйку за гостеприимство и вышли. По дороге к дому Либби казалась слегка встревоженной.
— Ну, теперь ты видишь? Что-то здесь не так, — удовлетворенно сказала я.
— Это не то, что ты думаешь.
— То есть? А что тогда?
— К Фрэйдл это отношения не имеет.
— Откуда ты знаешь, Либби?
— Поверь мне, знаю.
— Ладно, хватит этих двусмысленных намеков. Так что ты, черт возьми, э… ради всего святого, знаешь?
Либби молчала.
— Либби! — я остановилась. — Я никуда не пойду, пока ты не расскажешь, что здесь происходит.
Она обернулась и тяжело выдохнула:
— Я терпеть не могу рассказывать. Это все lashom hora, злые сплетни, домыслы. Я не должна ничего говорить, но не хочу, чтобы ты думала плохо об этой замечательной женщине. Она бы никогда не сделала того, в чем ты ее обвиняешь.
— Я не утверждаю, что она сделала что-то плохое намеренно.
— Она ничего плохого не делала. Ни намеренно, ни случайно.