Миссис Тайлер не стала дожидаться, пока кто-нибудь отвезет ее в гостиную. Сложив салфетку, она повернула колеса сама и энергично направила свое кресло к двери. Когда Элли побежала открыть ее, миссис Тайлер через плечо обратилась к Лоре.

— Я знаю, чего мне хочется сегодня утром. Если ты свободна, Лора, сделай мне хорошее растирание. Если позже погода прояснится и выглянет солнце, возможно, я посижу немного на передней веранде. Когда Амброз придет перекапывать сад, я хочу поговорить с ним. У меня есть кое-какие соображения по поводу сада в этом году.

Лора прошла за ней в гостиную, где можно было не опасаться, что Джемми ее услышит.

— Мне жаль, мама, — ровным голосом сказала она, — но я запланировала это утро для Джемми. После утраты, которую он понес, его надо утешить. У меня не будет времени заняться вашей спиной сегодня.

Миссис Тайлер была потрясена этим открытым неповиновением.

— Не смеши меня! Ты сама видишь, что мальчик уже оправился от своего огорчения по поводу собаки. У него не было собак раньше и ему нечего страдать оттого, что ее нет теперь. Кроме того, не я, а его отец отдал такое распоряжение. Тебе незачем пытаться отыграться на мне за это.

— Не хотите ли, чтобы Элли растерла вам спину? — спросила Лора, направляясь к двери.

— Вернись! — крикнула старая леди. — Я не привыкла, чтобы люди уходили, пока я не все сказала. Как я и говорила раньше, ты плохо воспитана, Лора. Тебе нужно учиться вежливости по отношению к старшим.

Лора спокойно вернулась и остановилась перед стулом миссис Тайлер.

— Слушаю вас, — сказала она.

— Тогда делай, как я прошу, — отрезала миссис Тайлер.

Джемми и его воображаемое горе могут подождать. Конечно же, удобство старой женщины должно быть важнее утешения маленького мальчика.

— Не для меня, — спокойно ответила ей Лора. — Вы сильная и здоровая и должны вставать и двигаться, а не нянчить себя в кресле на колесах. А сейчас, если не возражаете, я пойду скажу Элли, что она вам нужна.

— Мне Элли не нужна! — разъярилась миссис Тайлер, и в голосе ее зазвучали пронзительные нотки. Она наслаждалась боем, только пока выигрывала.

Но на этот раз Лора пошла к двери и вышла в коридор, оставив без внимания возмущенный звон серебряного колокольчика позади себя.

Джемми уже поднялся в свою комнату. Когда она заглянула к нему, он играл со своими черепахами, хотя без большого энтузиазма. Черепахи, должно быть, казались вялой компанией после подвижного, веселого щенка.

— Как ты думаешь, Хэмлин скучает без меня? — спросил он, когда Лора заглянула в комнату.

Она убежденно кивнула.

— Я в этом уверена. Так же, как ты скучаешь без него. Но ты можешь пойти навестить его опять, когда кончится дождь, а пока, я надеюсь, ты будешь терпелив. Если на этот раз удастся вернуть Хэмлина, давай сделаем так, чтобы его больше никогда не отсылали. В следующий раз Питер может отвести его куда-нибудь в другое место. Так что давай переждем, Джемми, пока все образуется к лучшему.

Он кивнул и выглянул в окно.

— В субботу не должно быть дождя.

— Почему? — спросила Лора. — Дождливая суббота — как раз подходящее время заняться тем, чего не делаешь в другое время.

— Чем? — спросил он с пробуждающимся интересом.

— Ну, мы могли бы исследовать чердак. Ты сказал, что тебе хотелось бы — помнишь? Сегодня там будет достаточно тепло, после того, как солнце палило вчера целый день. Я надену старое платье и покрою голову шляпой от солнца, чтобы предохранить волосы от пыли и паутины. Потом я открою какой-нибудь старый сундук и посмотрю, что в нем. Папа разрешил. Конечно, хорошо бы, если бы у меня был помощник — но если ты слишком занят со своими черепахами…

Он со шлепком уронил Ланселота на песочную горку и широко улыбнулся ей.

— Ты интригуешь, да, Лори? Я люблю сюрпризы.

— Я большая интриганка, — сказала она. — Я позову тебя, когда буду готова. — И она пошла в свою комнату переодеваться.

Ее голубая шляпа от солнца была старая и выцветшая. Она часто надевала ее дома для работы во дворе, хотя почему-то та никогда не мешала ее коже загореть. Главным образом потому, что она не могла устоять против соблазна подставить лицо солнечному теплу и почувствовать, как оно пропитывает кожу. Во всяком случае шляпа спасет ее от паутины.

— Ты выглядишь забавно, — сказал Джемми, когда они бок о бок карабкались по лестнице на чердак. — Как леди с фермы, собирающаяся доить коров.

— Ошибаешься, — сообщила она ему, — я дама с острова, собирающаяся открывать сундуки.

Сегодня они принесли с полдюжины свечей, и Джемми расставил их в разных местах, где они давали бы больше света и ничего не подожгли. Дождь уютно стучал по крыше у них над головами и булькал в водосточных трубах и канавках. Тени отступали в углы или раскачивались по наклонным стропилам крыши, зависая, как гигантские птицы. На чердаке было не то чтобы тепло, но резкий, знобящий зимний холод отступил.

Джемми с живостью поднял крышку ближайшего сундука. Там была обычная старая одежда, шляпы, обувь, выцветшие искусственные цветы. Джемми нашел потрепанный цилиндр и водрузил его на голову, тот сразу съехал ему на уши, и они с Лорой весело рассмеялись. Пыли и паутины было в изобилии, и время от времени исследователи чихали, но несомненно это был чудесный способ проведения дождливого субботнего утра.

То и дело попадались вещи, принадлежавшие Вирджинии, но Лора заметила, что хотя Джемми узнавал их и смотрел на них печально, он не плакал. Острота горя уменьшилась по прошествии многих месяцев, как это произошло и с ней самой. Боль оставалась, но приступы ее были не такие пронзительные, как раньше. Теперь были силы выдержать напоминание и даже начинали вспоминаться приятные эпизоды, которые померкли сначала в безысходный момент потери.

Содержимое третьего сундука было совсем другое, и Джемми в восхищении набросился на него.

— Это старые игрушки папы и даже игрушки, принадлежавшие бабушке, когда она была маленькой девочкой. Мама показывала их мне однажды, когда я был маленьким. Лори, как ты думаешь, неужели бабушка была когда-то маленькой девочкой? Лора засмеялась.

— Уверена, что была. Маленькой девочкой с печалями, разочарованиями и радостями, такими же, как и у тебя, Джемми.

Он вытащил куклу с раскрашенной фарфоровой головой и кожаным телом, которая, должно быть, принадлежала его бабушке, и рассматривал ее внимательно, но Лора подозревала, что он не поверил ее словам.

Она сунула руку в сундук и вытащила смешного клоуна, очевидно, самодельного. На нем был костюм из черной шерсти с пучками желтой пряжи в качестве помпонов. На набитой ватой голове были нарисованы вытаращенные глаза и огромная веселая улыбка, выцветшая до бледно-розового контура. Украшал голову парня лохматый яркий парик из пришитой оранжевой пряжи.

— Это папин клоун, — сказал Джемми. — Он подарил его мне, когда я был совсем маленький. Я все гадал, куда он подевался. Его сделала для него бабушка. Я обычно спал вместе с ним ночью, и папа тоже, когда был маленьким.

Лора присела на край упаковочного ящика и взяла клоуна в руки. На свет появлялись и другие игрушки Уэйда — тележка с одним колесом, гирлянда раскрашенных деревянных катушек, кубики с картинками, изображавшими детей с обручами. Картинки по углам отклеились и закручивались. Но клоун заинтересовал ее больше других игрушек, и она продолжала держать его в руках.

— Смотри, — воскликнул Джемми, вытаскивая несколько тетрадей, — это, должно быть, папины тетради с сочинениями.

Но его больше интересовали игрушки, чем школьные тетради, поэтому он швырнул их на ящик рядом с Лорой и снова нырнул в сундук. Она взяла одну из тетрадей и рассеянно пролистала. Он писал аккуратным витиеватым почерком, тот маленький мальчик. Она взглянула на наклонные строчки на одной странице и увидела, что это описание одного из посещений доков. Она прочитала несколько строчек, заинтересовавшись. В словах автора чувствовалось его возбуждение, взволнованная реакция на красочность жизни, ароматы специй и чая. Как жаль, что его мать с презрением относилась к этим опытам и не поощряла их. Здесь чувствовался талант — больше, чем в том ненатуральном романе, который он читал ей. Она возьмет эти тетради с собой вниз и прочтет их более внимательно.