— Мама что-нибудь сказала, когда ты рассказал ей?

— Что-нибудь о чем? — спросил Джемми с отсутствующим видом. — А, ты имеешь в виду про папу и Морган Ле Фей в лесу? Она только сказала, что папе нравится тетя Морган. Шток-розы на картине особенно хороши, правда? Тебе нравятся шток-розы, Лори?

— Я люблю их, — отвечала Лора и пошла в столовую.

Джемми на этот раз не пошел вместе с ней, и она, забравшись на стул, примерила картину к темному пятну на стене. Она не совсем подходила, но на время — сойдет. Она отрегулировала шнурок на крючке, чтобы картина висела ровно. Потом спустилась со стула и отошла на несколько шагов, разглядывая трех довольно пышных граций и совсем не видя их.

Она как будто боялась, что как только перестанет заниматься чем-либо активно, перестанет делать вид, что чем-то занята, ее поглотит море темных мыслей, и неизвестно, что они принесут.

Если Джемми фактически застал своего отца в любовной сцене с Морган Ченнинг в лесу, если он совершенно невинно рассказал об этом своей матери — что это могло значить для Вирджинии?

Лора подошла к французскому окну, выходившему на боковую веранду, и смотрела на мечущиеся на ветру деревья и вихрящиеся сухие листья в саду. Этот дом, притулившийся на склоне холма, был немного защищен, но как ветрено и неуютно должно быть сегодня у Морган.

На Лору снова нахлынули мысли. Серина сказала, что тогда шептались о самоубийстве. Но она не станет, не должна думать об этом. Как ужасна тогда была бы вина, навалившаяся на Уэйда. Говорил ли Джемми своему отцу об этом? Догадывался ли Уэйд о том, что Вирджиния знала? Лора была уверена, что случившееся Морган подстроила, но все же Уэйда нельзя было полностью оправдать. Если именно этим бременем он тайно мучился — страхом, что его жена из-за его собственного поступка…

Неудивительно, что он ненавидел Морган, не доверял ей. Но, конечно же, Вирджиния должна была знать, что представляет собой ее сестра. Несомненно, она бы не придала значения рассказу Джемми. Она ведь была уверена в преданности Уэйда.

А была ли? Насколько сильное притяжение существовало между Уэйдом и Морган, раз оно вспыхнуло с новой силой после стольких лет? Может, оно никогда полностью и не исчезало?

На дорожке заскрипели колеса экипажа. Это Уэйд возвращался домой. Она побежала наверх, в свою комнату. Пока она не приведет эти мысли в какое-нибудь подобие порядка, она не сможет встретиться с ним. Он не должен прочесть в ее глазах, что она что-то знает.

После обеда в тот вечер миссис Тайлер вызвала Элли и впервые за многие недели пересела в кресло-каталку. Она приказала затопить камин в своей гостиной и отвезти себя в столовую, чтобы своими глазами увидеть, какой варварский акт совершился за ее спиной. Посмотрев на картину, висевшую взамен старой, она послала за Уэйдом, основательно отчитала его, а потом попросила привести к ней Лору.

Лора делала вид, что читает в библиотеке, когда Уэйд пришел за ней. Выражение его лица, когда он вошел, обещало поддержку.

— Что это ты сделала с мамой? — спросил он. — Она съела весь обед в своей комнате и теперь готова к отчаянной схватке. Она, кажется, разъярилась на тебя и основательно наслаждается жизнью.

Лора испустила долгий вздох облегчения.

— Слава Богу! Я всего лишь хорошенько растерла ей спину, поругала ее немножко и сказала, что если она хочет управлять домом по-своему, ей придется встать и заняться этим.

— Что ж — она встала, и тебе расхлебывать, — сказал Уэйд. — Она желает немедленно поговорить с тобой. А я пойду послушаю. Но не рассчитывай на мою помощь. Это — твоя партия.

Он слегка пожал ее руку в коридоре на пути к гостиной миссис Тайлер, и Лора поняла, что он не сердится.

Старая леди снова была в своем кресле, изогнутая спинка которого мешала Лоре видеть ее лицо. Ее руки лежали на коленях, мерцая кольцами, которые Лора надела ей днем. Двумя пальцами она изящно держала кружевной платок.

— Добрый вечер, мама, — сказала Лора. — Я рада, что вы встали. Вы прекрасно выглядите сегодня.

— Чудо, что я не в могиле благодаря тебе, — ехидно сказала старая леди. — Садись и перестань глазеть на меня. — Она посмотрела на Уэйда. — Почти до смерти заморозила меня сегодня днем, да-да, и пыталась переломать мне кости.

— Очевидно, это пошло тебе на пользу, — ответил Уэйд.

Лора, чуть улыбаясь, села напротив. Аманда Тайлер не могла больше испугать ее, после того как сегодня днем она почувствовала сухую, стареющую кожу под своими пальца-Ми, переворачивала слабое тело в постели и обращалась с ней, как с любым лежачим больным. Теперь она знала уязвимость плоти Аманды Тайлер.

Уэйд придвинул другой стул и уселся, как зритель на спектакле. Сцена должна была разыгрываться между двумя этими женщинами, и вмешательства не требовалось.

— Я была в столовой, — продолжала миссис Тайлер, — и видела нелепую гравюру, которую ты повесила на места прекрасного охотничьего натюрморта. Я не потерплю, чтобы эти три жеманные дурочки смотрели на меня со стены моей столовой.

Лора мягко произнесла.

— Это лучшее, что мы с Джемми смогли найти.

— Нет, это не подойдет. Я надеюсь, что во время следующей поездки в Нью-Йорк ты купишь что-нибудь более подходящее в виде цветов или фруктов.

— Да, мама, — ответила Лора слегка подрагивающими от сдерживаемого смеха губами.

— Имей в виду, картина с дичью — прекрасного качества. Мой муж заплатил за нее большую сумму. Ему такие вещи нравились. Я полагаю, к данному времени она уже отслужила свою стоимость. Вообще-то она мне всегда внушала отвращение. Но я не люблю, когда хорошие деньги выбрасываются на ветер.

Аудиенция явно закончилась, и мама Тайлер обратилась к кипе газет на стоявшем рядом столике.

— Все запущено, Уэйд. Все. Завтра я хочу непременно видеть мистера Найлза. Мне нужно обсудить с ним целый ряд вопросов.

Она ничего не сказала о собаке Джемми. О щенке не упоминалось ни тогда, ни в течение нескольких последующих недель. Недавняя болезнь миссис Тайлер также не упоминалась ни самой миссис Тайлер, ни домашними. Единственное отличие от прежней жизни заключалось в том, что теперь раз в день Лора спускалась, в комнату старой леди и энергично растирала ей спину. Во время этой процедуры они почти не разговаривали. Слабая плоть сдалась под энергичными руками, и на это короткое время не было сомнений, кто контролирует ситуацию. В остальное время, однако, миссис Тайлер снова была сама собой, деспотичной и придирчивой. Но Лора больше не чувствовала уколов. Она каким-то образом поставила себя вне досягаемости бича миссис Тайлер.

Уэйд тоже до некоторой степени освободился в эти дни, активно занимаясь планами Мюррея Норвуда. Он заменил костыль тростью и передвигался с большей легкостью. Лора знала, что по временам рана все еще беспокоит его, и это сохранится, возможно, на всю жизнь. Но теперь у него было, по крайней мере, интересное дело.

Однажды апрельским утром Лора проснулась и увидела, что с моря надвинулась густая пелена тумана и закутала Стейтен-Айленд. Выйдя на улицу после завтрака, она ощутила в воздухе благоухание. Легкий ветерок гнал по Догвуд-Лейн причудливые облачка тумана. Сегодня было так тепло, что она могла пойти на прогулку в одной шали. Ей не терпелось исследовать этот перевитый лентами тумана мир, и она быстро зашагала по дороге.

Дождя давно не было, дорога была сухая и плотная. Лора шагала бесцельно, готовая свернуть по первой прихоти. Ноги ее летели быстро, повинуясь наполнявшему воздух ощущению, что может случиться что угодно — ощущению, присущему моменту прихода весны.

Лора никогда не думала, что в доме Тайлеров может наступить такая атмосфера, какая царила в нем эти дни. Уэйд в последнее время начал снова заниматься в библиотеке, приятно было видеть его энергичным. Если ее собственное место в его жизни немногого требовало от нее, она была только благодарна этой спокойной, тихой роли. Если они могли быть друзьями и товарищами, этого было достаточно, жизнь ее не была пуста.