— Я думаю, что, вполне возможно, вы недооцениваете моего мужа, — твердо сказала она Морган.

На миг глаза Морган зажглись гневом, и хотя она быстро погасила его, в смехе ее звучало легкое раздражение.

— Вы молодая влюбленная жена, — сказала она. — Я приношу извинения. Вы должны научиться сами понимать Уэйда, конечно. Я не имела права говорить так. Предположим, мы начнем сначала. Остаются два чрезвычайно важных факта. Я полагаю, вы искренни в желании помочь делу прекращения этой войны. Я также полагаю, что вы искренни и в желании помочь вашему мужу оправиться от потрясения, которое все еще его терзает. Откровенно говоря — от шока после смерти моей сестры. Я права?

— Конечно, — сказала Лора.

— Очень хорошо. Помогите ему найти дело, которому он может отдаться — сделать что-то важное. В этом — путь к выздоровлению. Вам нужно только убедить его встретиться с Мюрреем Норвудом.

Ребекка тихо вернулась в комнату со свежим кипятком для чая и новыми пирожными. Морган нетерпеливо отмахнулась от нее и ждала, когда гостья заговорит.

В словах Морган был смысл. Лоре пришлось признать это. Она была права относительно Уэйда, и совет ее был хорош. Однако Лора чувствовала, что не может судить, насколько достойно дело, бороться за которое она предлагает. Слово «медноголовый» попахивало изменой, как сказал один человек на балу Серины, и она ничего не знала о так называемом Круге.

— Я просто не знаю, — наконец сказала она. — Возможно, если речь идет только о том, чтобы встретиться с мистером Норвудом и поговорить с ним…

— Но мы только об этом и просим, — быстро сказала Морган.

— Встретиться с ним где-нибудь в другом месте, — добавила Лора.

Морган отрицательно покачала головой:

— Я — неотъемлемая часть всего этого. Я нужна Мюррею, ему нужен мой дом и все, чем я могу содействовать. Мужчины, которые с ним работают, должны принять мое присутствие и мою помощь. Я все время устраиваю приемы. Все привыкли к постоянным гостям у меня в доме. Это идеальное место для замка. Но я надеюсь, что об этом вы не станете распространяться всему свету. Я оценила вас очень тщательно, прежде чем решила сделать этот ход и поговорить с вами.

— Я понимаю, — сказала Лора. — Но что касается того, чтобы Уэйд пришел в этот дом, я знаю, что это невозможно.

Морган продолжала, как будто Лора ничего не сказала:

— Во-первых, вы скажете ему, что Мюррей занимается планом действий, которые направлены против набора войск и станут силой в прекращении войны. Ничего не говорите о Круге. Мы сами скажем ему об этом. Он сам может назначить время встречи с Мюрреем, и встреча произойдет в этом доме.

Лора покачала головой:

— Это безнадежно. Я ничего не знаю о ссоре между вами и Уэйдом, но я знаю, что он очень сердится всего лишь при упоминании вашего имени.

— Я это понимаю, — ответила Морган подчеркнуто легким тоном. — Детская реакция со стороны Уэйда. Мы не ссорились. Тем не менее, есть одно оружие, которым вы можете воспользоваться, чтобы он пришел сюда. Безотказное оружие.

Лора ждала, всеми своими инстинктами готовая противостоять вкрадчивым убеждениям этой женщины.

Морган наклонилась к ней, и Лора увидела янтарные огоньки в ее глазах, которые, казалось, вспыхивали, когда она была охвачена сильным чувством.

— Рассердите его, — сказала Морган. — Скажите ему, что он боится меня, что именно поэтому избегает. Скажите ему, что вы считаете войну более важным делом, чем его страхи. Если он почувствует, что ему надо доказывать свое мужество, он придет. Я знаю его, Лора. Я знаю его насквозь.

Лора смотрела на женщину перед собой со все возрастающей неприязнью, но сумела ответить спокойно:

— Предлагаемый вами способ мне не подходит. Я слишком уважаю своего мужа.

Она встала с достоинством, которое, несмотря на всю ее молодость, поставило ее на одну ступеньку с Морган.

— Мне в самом деле пора домой. Вы были очень добры, пригласив меня сегодня. Но боюсь, я ничем не смогу вам помочь.

Она ощущала гнев Морган, хотя та всячески сохраняла невозмутимый вид.

— Какой контраст по сравнению с Вирджинией вы, должно быть, представляете для Уэйда. Сколько страданий вы неизбежно ему принесете! — Она злобно засмеялась, провожая Лору к двери.

Лору охватило сильное негодование. Но она не собиралась доставить Морган удовлетворение, проявив свое возмущение. У двери хозяйка протянула ей руку, и Лора коротко ответила на рукопожатие.

— Я буду ждать от вас вестей, — сказала Морган. — Не ради себя и не ради вас. Но потому, что я верю, что вы искренне хотите помочь Уэйду. И мое предложение — возможность сделать это.

Лора не ответила. Она вежливо попрощалась и пошла по подъездной дорожке, чувствуя на своей спине взгляд Морган.

Всю дорогу домой она размышляла над словами и мотивами Морган. Был ли это чисто политический вопрос, как утверждала Морган, или у этой женщины были гораздо более личные цели в отношении Уэйда?

К концу января Лора все еще ничего не сказала Уэйду о просьбе, с которой обратилась к ней Морган, и вообще о том, что снова ходила к ней, хотя и сообщила о своем первом визите и о том, что она приобрела щенка у Морган. Сначала он очень расстроился, но потом простил ее.

Однако она никак не могла выбросить из головы разговор с Морган. Вполне возможно, Морган была права, и Уэйду нужно заняться чем-либо подобным. Если дело Морган честное и справедливое, Уэйду, по крайней мере, надо дать шанс. Но как узнать? И как начать разговор с ним на эту тему, не вызвав неизбежного конфликта?

Дела в доме Тайлеров обстояли не хуже, но и немногим лучше, чем прежде. Мама Тайлер решила в конце концов не умирать, но остаться инвалидом в постели. Однако теперь она соглашалась садиться, требовала постоянного обслуживания со стороны Элли и хотела, чтобы Уэйд проводил около нее большую часть времени.

Правда, она еще не победила в битве, в которой щенок Джемми был всего лишь символом, но она побеждала в других отношениях, и Лора могла только в отчаянии наблюдать. Уэйд почти не продвинулся в своей работе над книгой, потому что его постоянно прерывали. Не успевал он закрыть дверь в библиотеку, чтобы поработать, как раздавался звонок колокольчика, и Элли стучалась в дверь с какой-нибудь просьбой от его матери. Однажды Лора спокойно распорядилась, чтобы Элли не беспокоила своего хозяина, сколько бы ни звенел колокольчик. Вследствие этого миссис Тайлер стало хуже, и она оставалась больной несколько дней.

В эти дни Лора особенно сильно тосковала по отцу. У него хватило бы мудрости и опыта, чтобы справиться с этими проблемами. И у него хватило бы терпения. Лора чувствовала, что ее терпение иссякает с каждым днем и боялась, что может в конце концов отправиться в комнату больной и, импульсивно отбросив всякую предосторожность, взять дело в свои руки. И она хорошо понимала, что это может привести к катастрофе, потому что в этой битве никто не мог бы ей помочь. Она могла только быть рядом с Уэйдом и, сколько может, утешать его.

Джемми был единственным счастливым человеком в доме. Они с Хэмлином — полное имя которого Уэйду не раскрыли — иногда исчезали из дома украдкой даже по воскресеньям. Адам много знал о собаках и помогал Джемми развивать индивидуальность Хэмлина и прививать ему повседневные хорошие манеры. Теперь, когда миссис Тайлер была прикована к постели, для всех них наступило послабление в воскресных правилах. По предложению Лоры они стали ходить в церковь вместо мрачных молитв в гостиной. Эти походы стали их единственным контактом с обществом.

Нельзя было понять, осознавал ли Джемми напряженность в отношениях между взрослыми и причину заболевания бабушки. Ему было достаточно того, что ему позволили оставить щенка. Когда он изредка заходил к бабушке, она упорно объясняла ему, что ее головные боли вызваны постоянным шумом от беготни собаки по коридорам или ее ночным лаем, а Джемми смотрел на нее блестящими ничего не выражающими глазами и заявлял, что Хэм сожалеет, что он не имел намерения причинить ей боль и что он изо всех сил старается научиться вести себя хорошо.