Серина отложила работу и принесла еще один стул к камину.

— Сейчас одинаково подходящее время, как и любое другое, рассказать вам об этом, — сказала она, заправляя яркий локон обратно под чепчик и разглаживая свой большой белый передник. — Мне надо отдохнуть, и мы можем провести это время одни. Не хотите ли чашечку кофе, Лора?

Лора отрицательно покачала головой:

— Нет, спасибо. Пожалуйста, расскажите мне эту историю. Мне очень нужно узнать что-нибудь, что поможет мне лучше разобраться во всем.

— Мой день рождения приходится на август, когда на острове может быть очень жарко. Поэтому в тот год моя мама устроила мне празднование дня рождения на открытом воздухе. Были и мои старшие друзья, конечно, но ко времени того происшествия они уже ушли домой, и оставались только соседи и несколько взрослых. Мама всегда приглашала детей Амброза на наши праздники, хотя миссис Тайлер не одобряла этого. В общем, мы пятеро были в саду, переполненные сверх меры мороженым, конфетами и пирожными. Вирджиния строила домик из веточек, камней и листьев, а мы с Уэйдом помогали ей. Она была такой приятный, дружелюбный ребенок, что мы все любили доставлять ей удовольствие. Адам беспокойно рыскал вокруг, стреляя индейцев или что-нибудь в этом роде, и ему всегда нужно было двигаться, а Морган качалась в гамаке, сердитая оттого, что никто не обращал на нее особого внимания. Мы тогда жили в доме моего отца в усадьбе Хьюмов, рядом с вашей. В том доме, что сгорел.

Она вздохнула от грустного воспоминания.

Лора смотрела в огонь, слушая тихий голос Серины, который рисовал перед ее воображением далекие картины, и почти ясно видела детей в тот давний августовский день. Вирджинию, маленькую и светловолосую, с улыбчивой ямочкой на щеке. Серину, старшую, терпимую и добрую. Адама, непоседу, вечно готового к озорному приключению. Уэйда, бледного оттого, что он плохо ел и его часто держали взаперти, но всегда стремящегося к тому, чтобы его любили. И, наконец, Морган с растрепанными темными волосами, которые ни за что не хотели заплетаться в косу, с ее слишком большим носом и темными бунтарскими глазами, с надутым ртом.

Она почти явственно могла слышать слова беззаботных женщин на крыльце — взрослых, уверенных, что дети заняты своими играми и не прислушиваются к взрослому разговору.

Все началось с замечания одной из гостей миссис Хьюм.

Она посмотрела на Морган, угрюмо лежавшую в гамаке, и покачала головой, обращаясь к своим приятельницам:

— Какая жалость, что девочки Амброза такие разные. Малышка такая трогательная и очаровательная. Даже без приличного семейного положения она хорошо устроится в своем кругу. Но старшая — страшила. С таким плохим характером, такая неинтересная.

— Ш-ш-ш, — с беспокойством сказала миссис Хьюм. — Она может услышать вас.

Вторая женщина пожала плечами.

— Кто-то должен взять ее в руки. Она весь день пыталась испортить праздник другим детям.

Миссис Хьюм быстро взглянула на якобы безразличную Морган и увела гостей в дом. Морган выждала точно две минуты и спрыгнула с гамака. Она подошла и горящим взглядом смотрела на домик из веточек, который строила Вирджиния.

Остальные дети тоже все слышали и сейчас с неловкостью смотрели на нее.

— Не обращай внимания, — сказала ей Серина. — Миссис Диксон — просто старая сплетница.

Адам оскальпировал своего последнего индейца и присоединился к группе с блестящими от предвкушаемой перепалки глазами.

— Все равно, то, что она сказала, верно. Ты действительно пытаешься испортить нам день, Морган.

Уэйд собирался положить на крышу домика веточку, когда Морган ногой выбила все у него из-под рук, в разные стороны полетели кусочки, а Вирджиния вскрикнула в смятении. Вероятно, Адам, который не испытывал почтения к женской личности, разобрался бы с Морган на месте и задал ей хорошую трепку, но девочка опередила его. Она отпрыгнула с презрительным смехом и залезла на железный забор, тянувшийся вдоль усадьбы.

— Слезай, Морган! — приказала Серина. — Если ты упадешь на эти зубцы, ты убьешься.

Но Морган только балансировала на узкой планке с обеих сторон зубцов, высоко подняв юбки и насмешничая над ребятами.

— Может быть я и страшила, но я храбрее любого из вас! — кричала она. — Я могу пройти по этому забору до ворот и бьюсь об заклад, все вы боитесь даже попробовать.

— Никто и не собирается пробовать, — рассудительно сказала Серина. — И мы не хотим смотреть, как ты поранишься.

Вирджиния спрятала лицо в ладонях.

— Заставьте Морган спуститься, — дрожащим голосом попросила она.

— Трусишки! Трусишки! — крикнула Морган и начала свой безрассудный переход по забору, беззаботно переставляя ноги вдоль зубцов забора.

Адам сказал:

— Кто это боится? Любой может пройти по этому старому забору.

Через секунду он уже был на заборе позади Морган, двигался легко и быстро, самоуверенный и бесстрашный.

Морган дошла до ворот и спрыгнула вниз с победно горящим лицом. Но она еще не оставила своих издевок.

— Уэйд-трусишка! Уэйд-трусишка! — распевала она.

Уэйд встал, сердито глядя на Морган. Вирджиния схватила его за руку и крепко сжала ее, но он стряхнул ее и направился к забору. Адам к этому времени спрыгнул вниз: даже он не хотел, чтобы Уэйд пытался повторить этот подвиг.

— Эй! — окликнул он приятеля. — Не забирайся. У тебя часто кружится голова.

Серина знала, что ей надо бежать в дом к матери, кричать, делать что-нибудь, но она вдруг оцепенела, в ужасе наблюдая, как Уэйд карабкается на забор и распрямляется, белый и трясущийся, наверху, глядя вниз, на острые зубцы.

Он делал шаг за шагом, явно боясь и борясь со своим страхом. Серина начала думать, что он в конце концов справится с этим, когда за три шага до конца у него закружилась голова. Он покачнулся, попытался удержать равновесие и, падая, выставил руку, чтобы предохранить себя. Он вскрикнул только один раз, когда железный зубец проткнул ему кисть. Потом он оказался на земле, а рука его осталась приколотой к забору.

Серина дико закричала, призывая мать. Маленькая Вирджиния забилась в истерике при виде крови и мучительной боли Уэйда. Адам же рванулся по переулку, крича имя Амброза во всю силу своих легких. Морган, послужившая причиной всему, смотрела в немом ужасе.

На празднике не было мужчин, только испуганные женщины, когда Адам привел Амброза. Амброз снял руку Уэйда с шипа и поймал мальчика, когда тот потерял сознание. Он остановил кровотечение и отнес безвольное тело ребенка в дом его матери.

Праздник угас в смятении. Никто не разговаривал с Морган. Никто не рассказал взрослым, что случилось. Морган сама рассказала отцу. Она вернулась в усадьбу Тайлеров и сидела на ступеньках заднего крыльца, пока Амброз не вышел, печальный и бледный. К тому времени Вирджинию уже уложили спать в комнате для прислуги. Но Морган не могла успокоиться, пока не рассказала отцу о том, что случилось, она обвиняла и бичевала себя.

— Амброз рассказал мне об этом спустя годы, — сказала Серина Лоре. — Морган всегда были нужны крайности. Она просила, чтобы он выпорол ее, даже умоляла. Я думаю, бедняжка считала, что сможет искупить свою вину, если испытает сильную боль. Но Амброз был не из порющих отцов.

— Ее следовало выпороть! — возмущенно воскликнула Лора. — Какая злая выходка!

— Дети часто совершают злые поступки, — мягким тоном сказала Серина. — Но это не значит, что они злые. Наказание, которому Амброз непреднамеренно подверг ее, оказалось лучше любой порки. Я думаю, ее отец был единственным человеком, любви и восхищения которого она хотела в детстве. Она всегда хотела уважения своего отца. И пыталась добиться его неправильными способами, как часто совершенно неосознанно поступают дети. Но Амброз простой и добрый, и в нем нет жестокости. Он никогда не мог понять Морган, ее поведение всегда приводило его в недоумение, хотя он всегда хотел помочь ей.

— Мать Уэйда знала о том, что произошло в действительности? — спросила Лора.