— Не забывайте, что все это произошло очень давно, — сказал Джон. — Дэрк тогда был еще мальчиком. Теперь уже никто не помнит об этом.

Но Дэрк не забыл. Она подумала об этом, спускаясь по крутой дороге. Но она не хотела думать об этом сейчас Она хотела только прогнать от себя ужасное воспоминание об этой плетке.

Когда они спускались по дороге, Джон взял ее за руку, и она ощутила успокаивающее пожатие его пальцев. Был ли он здесь когда-то с Джанет? Она внезапно ощутила жалость к нему из-за его потери и из-за его одиночества.

— Я сожалею о вашей жене — сказала она ласково.

— Сегодняшняя поездка как бы вернула ее назад, — признался Джон. — Я думал о ней всю дорогу с того момента, как мы покинули Кейптаун. Но все это относится к другому времени, не к тому, в котором я живу сейчас.

Она поняла его. Любую жизнь можно разделить на отрезки. Ее собственную тоже. Был отрезок ее детства в Южной Африке. Годы взросления в Чикаго. Потом новый для нее газетный мир и все, что было связано с ним. Затем мир Дэрка, в котором она живет сейчас. Она ласково пожала пальцы Джона и высвободила свою руку.

Они нашли старика в том же положении, в котором оставили его. Его сигара превратилась в окурок, он сидел прислушиваясь, видимо, ожидая их возвращения и готовый к тому, чтобы ехать домой.

Они молча ехали вдоль противоположной стороны Кейпа. Сюзанна вертелась на переднем сиденье, глядя на чистые маленькие городки и деревни, остававшиеся позади. Но она думала не о них. Она вспоминала о том, что говорил ей отец в тот день, когда она принесла ему сломанный фотоаппарат. В тот день, который она начисто похоронила в своей памяти непонятно по какой причине. На этот раз она не пыталась захлопнуть дверь.

Теперь она ее откроет полностью! Теперь она была готова дать ответ. Цепь ее воспоминаний стала видна все яснее. Ее охватила волна нетерпения. Она захотела как можно скорее добраться до дома и выполнить свою миссию.

Когда Никлас сказал, что у него дела в нижнем городе и попросил Джона отвезти его туда, Сюзанна почувствовала огромное облегчение. Она не просила их подталкивать ее к выполнению своей главной задачи, предпочитая сохранить секрет до поры до времени. Когда они оставили ее в Орлином Гнезде и уехали, она зашла в дом только для того, чтобы освободиться от фотопринадлежностей. Затем, не снимая пальто и с большой кожаной сумкой через плечо, она отправилась в Проти-Хилл. В сумке лежал ключ от ее детской комнаты, и она была уверена, что один из предметов, который она увидит, вновь оживит ее память.

Раньше ее воспоминания блокировались, теперь же она найдет способ устранить этот барьер и вспомнить все до конца. Она должна покончить с этим до приезда Дэрка.

Тогда она будет знать, рассказывать ли ему о своем открытии, касающемся отца.

Горничная долго не открывала на звонок. Сюзанна, все еще запыхавшаяся, поздоровалась с ней. Не спрашивая разрешения, она за ее спиной взбежала по ступеням в холл. Она надеялась, что Мара не будет сегодня мешать.

Ей хотелось кое-что быстро сделать без ее ведома.

К ее удивлению, дверь детской комнаты была открыта, и из окон дул ветер. Она застыла в недоумении на пороге, увидев, что под присмотром Мары Белман горничная производит обещанную весеннюю уборку. Сама Мара стояла на коленях на подушке возле сундука, а вокруг нее были разбросаны игрушки. В руках она держала маленький фотоаппарат и, открыв заднюю крышку, заглядывала внутрь, когда разгневанная Сюзанна вошла в комнату.

На секунду затаив дыхание, обе пристально смотрели друг на друга с нескрываемой враждебностью. До сих пор сдерживаемое возмущение, неприязнь, ревность к этой женщине — все это поднялось волной гнева и выплеснулось наружу.

— Что вы здесь делаете? — закричала Сюзанна — Я не давала вам разрешения рыться в моих вещах!

Краска залила светлое лицо Мары, но она не поднялась с пола.

— Это надо было сделать давно, — сказала она, пренебрежительно указывая рукой на игрушки, лежавшие в куче на полу, — Все это, по-видимому, не более чем хлам, и я была уверена, что вы захотите избавиться от него с нашей помощью.

— А я не хочу! — резко сказала Сюзанна, — Отец сохранил все в этой комната для меня, и я желаю, чтобы это оставалось на своих местах. Не потрудитесь ли вы удалиться?

Мара даже не шевельнулась. Она все еще держала фотоаппарат с открытой задней крышкой и снова с любопытством заглядывала в маленький черный корпус. Она потрясла его, как будто ожидая, что что-нибудь загремит или вывалится оттуда. Сюзанна, сгорая от нетерпения, наблюдала за ней, пытаясь решить, что делать, если Мара не уступит ей. Но та с тщательно разыгрываемым безразличием положила фотоаппарат обратно в сундук и медленно встала.

— Как угодно, — сказала она и, кивком головы позвав горничную, вышла вместе с нею из комнаты.

Как только они ушли, Сюзанна захлопнула дверь и подбежала к сундуку. Она взяла фотоаппарат и затем в нерешительности оглядела комнату. Было ли здесь что-нибудь еще? Какой-нибудь другой предмет, способный рассказать ей о прошлом подобно фотоаппарату? Казалось, больше ничего не было; она подошла к закрытой двери и тихо постояла, прислушиваясь, не донесется ли из холла какой-либо звук. Казалось, все было тихо.

Она осторожно приоткрыла дверь. Никого не было видно. Дверь в комнату Мары была закрыта. Двигаясь почти по-воровски, Сюзанна поспешно пересекла холл и спустилась по ступеням на лестничную площадку. Внизу, в переднем холле около лестницы, стояла Мара и ждала ее. Румянец сошел с ее щек, и она была очень бледна. Ее глаза сразу же остановились на фотоаппарате.

В первый момент Сюзанне даже показалось, что та попытается отнять фотоаппарат, но благоразумие взяло в ней верх. Она не остановилась и не задержалась. Она дошла до конца лестницы с упрямой решимостью, свойственной ее отцу, и прошла мимо Мары, не сказав ни слова. Мара не попыталась остановить ее, и Сюзанна вошла в кабинет отца, закрыв за собой дверь.

Комната казалась пустой и чужой в отсутствие знакомой фигуры за большим письменным столом. Но именно это ей и было нужно, она должна быть здесь, когда его нет. У нее не было ключа, чтобы запереться от Мары, и оставалось только надеяться, что она не пойдет вслед за ней. Она тихо села на маленькую скамеечку для ног в углу с фотоаппаратом в руках. Даже выбор для сидения этой скамеечки, казалось, был вызван той внутренней силой, которая увлекала ее помимо воли и желания.

То, что отец сказал ей сегодня относительно фотоаппарата, было правдой. Она действительно тогда рассказала ему о том, что уронила его и разбила линзы. Он позвал ее в свой кабинет, чтобы прочесть лекцию о том, как нужно бережно обращаться с вещами. Он приказал ей сесть на эту самую скамеечку, которая как раз соответствовала ее росту. Она вспомнила, как разглядывала рисунок ковра, в то время как он упрекал ее в неаккуратности.

Она была расстроена, но никакого страха не испытывала. Действительно, ей было скорее неловко слушать его, хотя она и переживала. Ей было жалко фотоаппарат, которым так дорожила, и она надеялась, что он починит его или купит новый.

Разговор получился коротким, он и не думал о том, на что она надеялась. «Когда я был мальчиком, — сказал он, — и что-то ломал по неосторожности, то мне говорили, что я должен либо сам починить, либо остаться без этой вещи. Я думаю, что пора уже применить это правило и к тебе, Сюзанна. Боюсь, тебе придется починить фотоаппарат самой, больше никто этого делать не будет». Это было для нее ударом, но пока еще не страшным. Она сидела ссутулившись на скамеечке со слезами на глазах и думала, как бы разжалобить его, чтобы он смягчился. Но она знала, что это бесполезно. Когда на его столе зазвонил телефон, он взял трубку достаточно спокойно. Они и не представляли, что звонок изменит все в их жизни и прошлое уже никогда не вернется.