— Одолжи мне шестнадцать фунтов, тогда скажу.

— У тебя неприятности?

— Пока нет, — ответила я, сознавая, что мой багаж все еще во власти таксиста. И хотя мое имущество отнюдь не состояло из узелка на палке и кота по имени Белые Носочки, я сумела проявить поразительное обаяние Дика [2], стоило за спиной моего брата вырасти еще одной фигуре.

— О, привет!

Нос придворного шута на лице Иисуса — вот мое первое впечатление от Слима. Второй неожиданностью стали дреды на белом парне. Следующей — чрезвычайно крепкое рукопожатие. У меня далеко не сразу получилось оторвать от него взгляд, и это, пожалуй, тоже сыграло свою роль. На плечах у Слима болталась скверная гавайская рубаха, расстегнутая нараспашку, — в точности как и извлеченный им бумажник.

— Павлов не носит с собой наличные. — Широко улыбаясь, Слим протянул таксисту двадцатку. — Уверяет, что деньги покрыты слоем бактерий.

— Совершенно верно. — Брат освободил мне проход, и я шагнула на крыльцо, радуясь спасению от дождя. Из кухни в дальнем конце коридора доносилась ленивая музыка. И еще: здесь кто-то совсем недавно жарил сладкий перец. Фантастический запах тепла и нагретого на солнце дерева. Верхнюю площадку венчала дверь с матовым стеклом. Мне стало интересно: увижу ли я, как вечером сквозь него просачивается свет?

— Ну сама подумай, сколько народу мяло в руках эту бумажку, — напомнил о себе Павлов, все еще отстаивавший принципы гигиены. — Высока вероятность также того, что очень многие сворачивали ее в трубочку и засовывали в ноздрю.

Я обернулась как раз вовремя, чтобы заметить, как таксист рассматривает двадцатку Слима на фоне дождевых облаков. Напоследок он потянул ее за уголки, проверяя на прочность, и напомнил моему братцу, что деньги — всегда деньги.

— По количеству передаваемых бактерий, — веско уронил Павлов, — деньги уступают только чиху.

Слим, похоже, смутился и предложил таксисту оставить себе сдачу.

— Дай вам бог здоровья. — Таксист выпустил чемоданы из заточения и с насмешкой и жалостью во взоре проследил, как Павлов втаскивает их в дом. Затем лицо его слегка разгладилось, и он ткнул пальцем в скопище цветочных прилавков.

— Пойду куплю жене букетик.

— Деньги, потраченные с умом, — одобрил Слим. — У нас вы всегда найдете умеренные цены.

Видя, как он показывает таксисту лоток в начале улицы, я вдруг вся засветилась изнутри, сама того не желая. Откровенно говоря, Слим был не совсем в моем вкусе. На глазок я определила его возраст: лет двадцать пять или около. В принципе, по этому параметру проходит, но вот этакие раскованные завсегдатаи пляжей никогда меня не привлекали. Загар, мускулы и, вполне возможно, песок в плавках отталкивали меня. Слишком много было в таких парнях первобытного, неукротимого, они ассоциировались у меня с неприятными приключениями. Вроде того, когда, придя в себя наутро после ночи бурного секса, обнаруживаешь: пропал не только мужчина, но и все ценные вещи в придачу. И все же, несмотря на рубаху, больше подходящую жуликам, и канаты косиц, я разглядела в Слиме нечто говорившее о порядочности. Почти о благородстве. История с двадцатью фунтами, в сочетании с обаятельнейшей улыбкой, сообщили мне о прячущемся внутри добросердечном, заботливом юноше, которому надо лишь помочь выбраться наружу. В конце концов, он отнюдь не походил на человека, привыкшего сорить деньгами. Напротив, судя по внешности Слима, этот жест пробил внушительную брешь в его недельном пособии по безработице, и это меня несколько обеспокоило.

— Твоя доброта не знает границ, — заметила я. — Что бы мой брат без тебя делал?

Резко вскинув брови, Слим переключил внимание на Павлова.

— Она твоя сестра?

— Боюсь, что да.

— Пав, но она совсем на тебя не похожа.

— Хорошо это или плохо? — поинтересовалась я и с радостью узнала, что хорошо.

Павлов закрыл дверь и с неохотой представил нас друг другу. Мы обменялись рукопожатиями, а мой брат стоял между нами, как рефери на ринге, в оба глаза следя за тем, чтобы никто не применил недозволенный прием. Я подарила Слиму лучшую свою улыбку, и он завороженно уставился на мои зубы.

Циско только что получила диплом.

— Гордиться особо нечем, — заметила я. — Там записано: технология средств массовой информации.

— Ого! — сказал Слим. — «Приготовились! Внимание! Мотор!»

— Могло быть и так, — уклонилась я от ответа, не желая выставить себя самой ленивой студенткой всех времен и народов. Любимым моим предметом всегда был прогул лекций, но я страшно хотела произвести приятное впечатление и потому умолчала, что взялась за ум в самый последний миг. Едва выцарапала себе бумажку с печатями.

— Стало быть, тебя научили устраивать всякие там шоу?

— Ничего подобного, — абсолютно искренне ответила я, увидев лазейку. — Честно говоря, ничегошеньки не знаю об их скрытых механизмах. Наверное, как специалиста меня с трудом включат в финальные титры.

И опять эта непередаваемая улыбка. Помню, у меня тогда мелькнула мысль: если только этот Слим когда-нибудь достанется мне, то с козлиной бороденкой ему придется распрощаться. С дредами я еще могла как-то мириться, но при условии, что эти заросли никем не заселены. Мы неловко топтались, сгрудившись на коврике у двери, и Слим выручил всех, предложив Павлову пойти поставить чайник. Я двинулась за братом, глазея по сторонам. Время и велосипеды не пощадили белых стен коридора, о чем мне сообщили царапины, а от ковровой дорожки остались лишь лохмотья на нитках ветхой основы. От этого, впрочем, дом лишь казался обжитым и уютным. Вразвалочку следуя за мною, Слим полюбопытствовал:

— И кем же ты хочешь теперь стать, раз уж пришла пора покорять мир?

— Чем бы я ни занялась, это не должно напоминать работу, — ответила я, остановившись, чтобы кинуть взгляд в гостиную. Поскольку вся мебель в ней была развернута в сторону телика, я посчитала, что физические упражнения в этом доме не в чести. Сначала я заметила напольный торшер с хитроумно выгнутым абажуром, бросающим поток света на экран, а затем поразилась пустоте за спинкой дивана. Неосвещенное пространство тянулось вплоть до оконной ниши с наглухо занавешенными стеклами. В целом комната скорее походила на помещение для просмотра телепередач, чем на гостиную. «Ящик» стоял в буквальном смысле на пьедестале, окруженный всевозможными устройствами, а уж что касается безвкусных картинок с печальными собачками на стенах… Непохоже, что эти двое хоть раз пробовали окинуть обстановку критическим взглядом. Двинувшись дальше, я пояснила:

— В моем представлении единственный способ избежать работы, которая походила бы на работу, — это добиться успеха в чем-то, чем тебе нравится заниматься.

— В точности моя философия, — кивнул Слим.

— Слим у нас миллионер.

Невыразительное замечание Павлова заставило было меня рассмеяться, но на пороге кухни я оглянулась и заметила, что Слим отвел глаза.

— Что, серьезно?

Лишь на бумаге, — пожал плечами он. — Мне посулили деньжат за мой е-зин.

— За что, за что?

Ну, попросту говоря, за веб-сайт.

— Да? И чему же он посвящен?

— Сетевым играм в основном. Всякие там новости. Чаты. Рецензии.

— Компьютерное барахло, — подытожил Павлов.

Злобный выпад остался без ответа.

— Мне просто повезло, — скромно пояснил Слим.

— Наверное, тут все не так просто? — предположила я. — Мне всегда казалось, что больших денег в Интернете не заработать.

— Я не занимался сетевым бизнесом, — немного обиженно возразил Слим, — и даже не рассчитывал разбогатеть. Я дилетант, чем и горжусь, это соответствует духу Сети.

— Наш Слим — из числа так называемых старперов, — вставил Павлов. — Сие означает: если ты не сидел в Сети в девяносто четвертом, значит, ты не видел настоящего Интернета.

— Расскажи о сайте, — попросила я с неподдельным интересом. Ведь, слушая монолог Слима, я могла бы раствориться в этом его непередаваемом томном взгляде.