В это утро Светлана проспала. Проснулась, как обычно, от противного зуммера будильника, выключила его, присела на кровати, еще ничего не соображая со сна. И вдруг резким колоколом мозг пронзила мысль: "Что я наделала?! Как могла, как посмела?! Зачем?!!"

Не в силах бороться с подступившей тошнотой от осознания необратимости произошедшего, вновь повалилась на кровать. Обхватила подушку руками и зарыдала навзрыд. Что она натворила?! И раньше надежды на счастье с Кириллом практически не было, теперь же, после вчерашнего, даже сугубо теоретической надежды и той не оставалось — он ведь больше не посмотрит в ее сторону. Теперь она для него — всего лишь доступная женщина. Безгранично доступная, сиречь шлюха. Как она могла?! Зачем поддалась его настойчивости?! Ведь знала, прекрасно знала, что ничего хорошего из этого не выйдет, он чужой! Зачем же тогда, зачем?! Стоило ли ради мгновения счастья навеки распрощаться с самоуважением?

А разве нет? Стоило, определенно стоило! Что ей толку от того самоуважения? Очень трудно уважать себя, когда остальному человечеству нет до тебя ни малейшего дела. Потому что оно, человечество, даже не подозревает о твоем существовании. Потому что никому-то ты ровным счетом не нужна. Потому что ты моль бледная, а не женщина, и кому какое дело — уважаешь ты сама себя или не очень?

Да, она могла устоять под напором Кирилла. Не факт, но наверное смогла бы, будь на то ее сильное желание. Да откуда ему взяться? Когда дикая тоска по любви изгрызла душу. Когда от невостребованности хочется выть по ночам, зажав зубами подушку, чтобы не напугать маму. Когда прекрасно знаешь, что тот единственный, которого ты полюбила раз и навсегда неизвестно за что, за какие такие заслуги, за какие особые прелести — тот, единственный, никогда не станет твоим, потому что он чужой, потому что твоя же собственная подруга нынче носит его фамилию, она же обладает его душою и телом…

И пусть, пусть она распрощалась с самоуважением, пусть! Зато теперь она знает, что это за счастье, принадлежать любимому человеку. Пусть буквально один разочек! Ну, пусть не один, но только один вечер. И пусть у них никогда не будет второго вечера. Теперь она знает, как это, когда "гори всё синим пламенем, гори оно огнем"! Когда наплевать на все: на самоуважение, на неуважение партнера, возможно, на его презрение. На то, что прекрасно знаешь, осознаешь каждое мгновение, что это счастье чужое, перепавшее тебе по нелепой случайности на один-единственный разочек — просто вовремя подсуетилась, накормила голодного мужика фирменным своим борщом, вот он и размяк, раздобрел, десерту захотелось. И пусть, пусть он воспринимает тебя всего лишь как столовский десерт, зато был, был в твоей жизни самый сладкий миг. Тот миг, ради которого стоило родиться…

И незаметно для себя Света заснула. Проснулась, когда часы показывали без пяти девять. Кошмар! Ей же ехать через полгорода! А еще в порядок нужно себя привести, хоть чуть-чуть бровки с ресничками подкрасить — вдруг Кирилл, паче чаяния, все-таки придет? Может, ждет ее у подъезда? Может, вечером встретит? И пусть не из любви, пусть сугубо из соображений эгоизма — ему ведь тоже вчера было хорошо. Почему бы ему и сегодня не заглянуть к ней "на десерт"?

Увы — около подъезда ее никто не ждал… Обидно, но вообще-то Света не слишком на это надеялась. Но может быть, вечером? Может, он все-таки вспомнит о ней?

До офиса Светлана добралась только в пол-одиннадцатого. И в который раз порадовалась: как хорошо, что она работает одна! Остается только надеяться, что шеф не звонил, тогда он даже не догадается о ее опоздании.

Работу Света нашла себе хитрую. Вернее, это потом, чуть позже она оказалась хитрая. А изначально, когда она пришла на собеседование, все показалось таким серьезным и даже в некотором роде пугающим.

После окончания института Свете Кукуровской пришлось нелегко. Не сильно-то оказался востребованным диплом с ее специализацией. И правда, кому нынче нужен молодой, без малейшего опыта работы, специалист по холодной обработке металлов? Даже на завод с таким дипломом устроиться было нелегко. А если на завод не хочется?

Немало довелось побегать по собеседованиям. Если где и подходило ее образование, то требовался опыт работы по профилю хотя бы года три. Ну ладно, опыт работы — такое дело, в принципе, нормальное требование, хотя откуда ему, опыту, взяться, если молодого специалиста без опыта никто не хочет брать на работу? Но вот уж полный абсурд, когда требования к кандидату на должность, скажем, секретаря обычной посреднической фирмы, предъявляются во взаимоисключающих понятиях. Например, "требуется девушка не старше двадцати двух лет, с высшим образование, с опытом работы не менее пяти лет, со знанием английского и немецкого языка". Помилуйте, откуда в двадцать два года возьмется опыт "не менее пяти лет"? Да еще и с высшим образованием? Или имеется в виду образование заочное? Да еще и зарплата за высшее образование, два языка, пятилетний опыт работы и молодость — "аж" восемьдесят единиц в переводе на международную валюту!

Каждый работодатель хотел опытного, но молодого сотрудника. Больше того, сотрудник должен был быть непременно красавицей с пышной грудью, тонкой талией и ногами от коренных зубов. Светлана же под это описание никоим образом не подпадала.

Однако однажды пришел праздник и на ее улицу. Вернее, это она так считала в то время. Позже, конечно, разобралась что к чему, но это было позже. А пока… А пока что она просто радовалась.

Фирма с довольно нелепым названием "НЭВ-Техно" располагалась в крошечном двенадцатиметровом офисе, зато в самом центре города, в высоком здании офисно-развлекательного комплекса. Единственное окно выходило не на улицу, а в торговый центр, расположенный на первом этаже. На высоте седьмого этажа пластиковая прозрачная крыша торгового центра причудливыми линиями соединялась с основным зданием, уходящим в небо еще на восемь этажей. В результате вместо кислорода в офисы попадал лишь спертый воздух малопроветриваемого помещения. Кондиционера в офисе не было. Летом в крошечной комнатенке можно было задохнуться, зимой — замерзнуть. Плюс к вышеозначенным "прелестям" можно было добавить громкую музыку, постоянно играющую на полную мощность в огромном зале торгового центра.

Но все эти прелести стали очевидны чуть позже. В момент собеседования Светлане было не до таких мелочей. Главным было то, что собеседование она прошла успешно, о чем ей сообщили вечером того же дня, и пригласили завтра в девять быть на рабочем месте.

Начальства, проводившего накануне собеседование, Света на рабочем месте уже не застала. Был только молодой человек, Вадим Михайлович, лет так ближе к тридцати, с обручальным кольцом на безымянном пальце правой руки, отчего Светлана изначально восприняла его сугубо как заместителя директора. А вот в подчинении у этого заместителя она оказалась одна, как перст. Да, вот такая "солидная" фирма — шеф, его заместитель, и Света.

Занималась фирмочка торговлей оборудованием для пищевой промышленности. Вернее, это Свете так объяснили. Чуть позже выяснилось, что за год с небольшим существования фирмы не было реализовано ровным счетом ни одного проекта ("проектами" нынче называлось кругом всё и вся, любая мелочь, хоть торговля пустыми бутылками — тоже "проект"!). То есть за год не было продано ни единой гайки, ни единой шестеренки, не говоря уже о какой-нибудь производственной линии.

Первые дни Света чувствовала себя просто ужасно. Делать было решительно нечего. Вернее, официально это называлось "осуществлять проект", то есть пытаться что-то кому-то продать, но продавать было пока еще нечего и некому. Надо было только знакомиться с оборудованием. Самого оборудования, надо сказать, тоже не было. В крошечной комнатке стояли три письменных стола с огртехникой и два шкафа и этажерка, под завязку набитых разнообразными проспектами. Сунули ей в руки буклет с фотографией какого-то стального монстра. В углу буклета находилась крошечная, можно даже сказать, чисто символическая схемка "монстра". Ко всем прочим радостям, буклет оказался на немецком языке, который Света даже в школе не изучала. По-немецки знала лишь "Хэндэ Хох" да "Яволь", почерпнутые из старых фильмов про войну. Сказали: "Разбирайся", и оставили ее в покое.