— Может быть вы прикинитесь негром? — предложил он. — Женщиной вы уже были. Из всех бесправных существ в нашем городе остались только негры.

— О, господи! — простонал Батлер. — Я уже на все согласен.

Но Батлеру это нравилось. Он был истинным сыном своего молодого государства.

— Тащите сажу или чем вы там думаете меня намазать.

Харвей увел Батлера в свою спальню, и через пару минут из нее вышел негр с очень благородными и правильными чертами лица. Харвей посмотрел на него издали.

— Вас не узнать, мистер Батлер. Наверняка ваша прабабушка была негритянка. Вам идет этот цвет.

Батлер поморщился, но ничего не ответил.

Для достоверности Харвей снарядил с ним целую толпу своих рабов, которые должны были изобразить процессию: восемь человек, как бы с подарком для Галлимара — от Харвея.

Батлер отбыл.

Банкир послал Галлимару фикус…

…А в это время Филипп убежав от преследователей бродил по ночному городу и молил Бога О помощи. Он хотел найти свою Эллин и не подозревал, что бродит где-то совсем недалеко от того дома, в котором она была заперта с Евлалией и нянькой Ду…

…Карнавальная эпопея Батлера закончилась уже поздно ночью.

Сонного мистера Галлимара подняли из постели и заставили принять деньги. Потом заставили написать письмо судье Элайхью, в котором он отказывался от всех обвинений в адрес Батлера.

После этого мистер Галлимар мог догонять спою труппу, которая кочевала где-то по загородным имениям саваннцев.

И Батлер мог разыскивать Филиппа не опасаясь, что его привлекут к ответу.

Но был еще кое-что любопытное в этой истории, о которой знал сполна только мистер Галлимар. И это было весьма важна для понимания той тайны, которая не давала Пьеру Робийяру покоя.

Это слишком утомительно всю неделю питаться сплетнями об Чарльзе Батлере. Я уже истратил свои последние деньги. Когда я проходил мимо портье, он красноречиво смотрел мне в спину, намекая о сроке оплаты. Я — ощетинивался, делал вид, что слишком важен, чтобы допускать сомнения в свой адрес.

Однажды ночью в дверь моего номера забарабанили. Я запрещал себя беспокоить.

— Кто там? — произнес я как можно строже, хотя коленки мои затряслись от страха.

— Портье, мистер, — раздался гнусавый голос. «В такой час!»

— Я уже сплю, — зарычал я.

— Откройте, вам посылка!!!

— Мне?

Я с сомнением открыл дверь. На пороге стояли восемь негров. Сейчас выволокут, и будет что-то ужасное. Началась икота.

— Кем вы посланы, — сухо просипел я.

— От мистера Харвея — банкира, — глухо произнесли негры.

Портье прятался за их спинами. Я облизал губы пересохшим языком и посторонился, жестом давая понять, что подчиняюсь ситуации. Черные посетители ввалились в комнату. Двое из них держали огромный сверток. Я подумал, что это вполне может быть миниатюрная виселица. Только для чего?

Портье испарился.

Неужели это возможно?

Я посмотрел в глаза чернокожих.

Один из них что-то властно произнес.

Остальные, как высыхающая на дороге лужа, стали исчезать из комнаты.

Я полез в свой самый большой кофр. Там у меня лежал мой тесак. Вожак не проявлял к моим действиям ни малейшего интереса.

Негры испарились окончательно.

Когда я повернулся, передо мной стоял белый человек, с черной краской на лице. Я неожиданности вскрикнул. Это был окаянный Батлер.

Сдается мне, он вылез из того пакета, что принесли мне негры. Но сверток был завязан по-прежнему. Лицо Батлера было в размазанных черных подтеках. В руках он держал платок, который когда-то был белый. И вообще его костюм… Сдается мне, что я видел такой совсем недавно. Портье был в нем одет или я путаю.

— Вы? — спросил я как можно невозмутимее. — После всего, что вы сделали со мной, я бы мог не пускать вас на порог этого убежища, мистер Чарльз.

Фамильярность с «Чарльзом» я сказал специально, чтобы он не очень злился на дерзость речей. Еще прибьет.

— Меня скоро вышвырнут из гостиницы по вашей милости, а вы еще пугаете меня по ночам!!! Чем обязан такому вторжению. — Потихоньку я стал кипятится.

Казалось, мой словесный поток сбил с Батлера спесь. Но уже через секунду его наглое лицо исказила ухмылочка.

— Я принес вам деньги, мистер директор. Только сначала хочу, чтобы вы забрали из кабинета шерифа свою жалобу на меня и написали покаянное письмо, в котором черным по белому, скажите, что приносите мне извинение за вымогательство крупной суммы денег.

Я всегда знал, что Батлер наглец. Но настолько!

— Вы заблуждаетесь, мистер…

Он меня прервал как нашкодившего слугу. Бросил мне на кровать пачку купюр. А я не смог сдержать себя — кинулся не на него, а к деньгам — пересчитывать. А вдруг он блефует? о деньги оказались настоящие. Мне показалось, что ночью выглянуло солнце…

— Вроде все точно, мистер Батлер. Он даже бровью не повел.

— Присаживайтесь, — сказал я еще любезнее.

— Садитесь вы, — заорал он — и пишите записку шерифу.

Я попробовал отшутиться, хотя конечно было понятно, что он не шутить и собирается меня бить.

Мои резоны покончить дело утром его не тронули. Более того, он пристал ко мне с бредовой идеей, будто я должен залезть вместе с ним в кабинет шерифа сейчас! ночью! — изъять мою жалобу и положить взамен оправдательное письмо. Он достал пистолет.

— Мистер Чарльз Батлер, — заюлил я, — вы как будто знали, что в молодости я был акробатом. Мне приятно, что я смогу вспомнить молодость и воспользоваться ее уроками, но скажите, зачем вам этот цирк ночью, если завтра утром я сделаю все то самое, войдя через двери.

— Мне это нужно сейчас, и это достаточный повод! — заорал Батлер. — О'кей?

Это его «о'кей» меня убедило больше всего. После такого вопроса не шутят.

В конце концов я ничего не теряю. Залезу в окно к шерифу и оставлю у него все свои извинения.

— Главное, не оставить следов, так мистер Батлер? — спросил я его как можно веселее.

Как мне раньше не пришло в голову: он одет как те негры, что принесли фикус.

— А как вы умудрились проникнуть в номер за спинами черномазых? — пытался я создать непринужденную атмосферу, судорожно одеваясь.

— Секрет, — отрезал он.

Меня осенило. Батлер имеет талант фокусника. Черный платок — от следов грима. Пожалуй, с ним стоит иметь дело на арене цирка.

— По рукам, — подобострастно сказал я.

Мой вес уже не тот и возраст дает себя знать, но почему бы ради красивой шутки, которую умеет рождать Батлер, не испытать свое старое дряхлое тело на прочность.

— Вы падших дам любите? — спросил он меня без всякой видимой связи.

Я как можно простосердечнее признался, что «романы» — это мое хобби.

— Я свожу вас в клуб, куда пускают только плантаторов по рекомендации, — добавил он со значением. — Вы представляете себе, какие там девочки?

Я представил и сделал вид, что в этот час ночи мне все это безумно интересно.

— Тогда за дело, — разорался неугомонный южанин. — Моими стараниями к нему медленно возвращалось хорошее настроение. С ним он не казался мне таким опасным.

— Прежде всего садитесь и пишите. Если у вас нет ума, воспользуйтесь моим. Я могу вам надиктовать.

Как всегда его наглость не имела границ. Я изобразил любезность и уселся за конторку.

— Диктуйте, мистер Умник, — попробовал пошутить я, чтобы сохранить за собой хоть долю самостоятельности.

Батлер воспарил за мыслью.

— Итак, обращение — «судья». Нет, лучше «мой судья». «Хочу развеять ваше недоумение. Дело слишком неотложно, чтобы тянуть его, как»… «чтобы тянуть его как»… Мистер Галлимар, за что можно тянуть прилично?

— За хвост, — промямлил я.

— За хвост — это банально, хотя и вполне добропорядочно, — согласился Батлер. — Значит «дело слишком неотложно, чтобы тянуть его как питона за хвост. Он у меня в руках». Следите за нитью моего рассуждения.