7
Солнце клонилось к горизонту. Ветерок приятно щекотал лицо, монотонно шумела листва, убаюкивая своим шелестом.
Девственный лес, нетронутый погрязшим в грехах человеком.
И вот в эту чистоту приехали люди. То есть мы. Со своим оружием и со своими проблемами.
На этой поляне росли пестрые цветы и зеленая трава. Теперь на ней вырастало еще кое-что — небольшая могилка. Которую приказал соорудить Кондратьев двоим из своих «подельников». Имя одного я уже слышала в машине — Витек. Второго он называл Герой или чаще — проводником. Почему так, я не знала и не спешила со своими расспросами.
Двое не стали даже оспаривать распоряжение Кондратьева. Словно уже давно были согласны с его руководящей ролью.
Рыть было нечем. В багажнике «Тойоты» оказались лишь домкрат да небольшой набор ключей.
— Ничего, — заявил Кондратьев, держа в руке автомат и пистолет, — отыщите палок покрепче и расковыряйте землю. Глубоко не нужно. Лишь прикрыть тело.
Хотя бы так. От стенаний Марины, что все же следует похоронить по-человечески, он отмахнулся, заявив, что к погибшей особе по большому счёту не питает особых симпатий, а сложись всё по-иному, то она его вообще не укрыла бы даже горсткой земли, а оставила валяться на закуску вонючим навозным червям.
Витёк и Гера торопливо расковыряли на полметра мягкую почву, уложили на дно тело Раисы, накрыли его валежником и сверху присыпали землей, соорудив что-то вроде могилки: холмик, а сверху — перевязанные крест-накрест два прутика.
— Ну-с, — произнес после этого Кондратьев. — А теперь, Витёк, тащи сюда кейс и «ноутбук». Да живо.
А сам сел возле могильного холмика, положил рядом автомат, пистолет и неторопливо обвел всех цепким взглядом человека, владеющего ситуацией.
— Садись. Разговор будет долгим.
Марина уже сидела возле холмика и что-то шептала побелевшими губами. Наверное, прощалась с сестрой.
Гера плюхнулся неподалеку. Метрах в двух от него расположился Витек с двумя чемоданчиками.
— Начнем с тебя, капитан, — повелительно начал Кондратьев. — Хочу знать, каким боком ты к этому делу.
— А может, с вас начать? — хмыкнула я. — А, Павел Никодимович? Кажется, я тебя правильно величаю, товарищ майор, не забыла?
— Угу. Не забыла. Только не майор. А подполковник.
— Поздравляю. В отличие от тебя, я повышением похвалиться не могу. Потому как меня попёрли из ФСБ. Так что я сейчас сама по себе. И никому на хрен не подчиняюсь.
Моя грубость его позабавила. Он открыл было рот, чтобы ответить в тон мне, но тут вмешался Гера. С явной брезгливостью бросив в нашу сторону:
— Павел? Подполковник? Так-с. Значит, имечко Руслан было туфтой. Всё туфта. Вот кто, оказывается, среди нас был чужак. Ха-ха…
Он как-то нервно забулькал горлом, попытался громко засмеяться, но тут же надрывно, словно подавился, закашлялся.
— Закрой фантан, проводничок. О тебе речь пойдёт позже. И кто бы я ни был, дух из тебя вышибить я смогу в любом случае. А ты уже давно на это напрашиваешься.
Не знаю, на что намекал подполковник, но Гера не стал больше задираться. А, поджав губы, молча уставился в землю, как человек, которому все по барабану.
Витёк как молчал до этого, так и продолжал помалкивать. А Марина на нас даже не смотрела, словно нас и не было. Так, призраки, не имеющие к ней никакого касательства.
— Вот что, капитан или как там теперь тебя — сама по себе, давай не торговаться. Пусть ты уже и не в ФСБ, но помимо службы у тебя должна остаться элементарная вежливость.
Ишь ты, на чувство бьёт. Нехорошо, Павел. Впрочем, чего уж теперь, ведь это я ему обязана. По старой памяти.
— Я обещаю, — продолжал Кондратьев, — после твоего объяснения я выложу все начистоту. Мне, как и тебе, нужна полная ясность. Лады?
Я пожала плечами и, секунду поколебавшись, заявила:
— Лады. Кому-то все равно нужно начинать.
Это уж точно. Не сидеть же, глядя друг на друга, как противоборствующие стороны, которые никак не могут найти модный ныне «консенсус». Пока нам с подполковником делить вроде нечего. Мне был нужен не он. Мне был нужен банкир. Сволочь из сволочей Лазутин. А Кондратьев мне что-нибудь объяснит. Ведь не просто так он оказался вместе в Раисой, «близняшкой», которая интересовалась бывшим мужем своей сестренки Марины.
И я начала свой рассказ. С того момента, когда моими услугами решил воспользоваться Лазутин.
Кондратьев слушал меня не перебивая. Остальные мужики — тоже, и всё смотрели на меня так, словно пытались на ходу мою историю связать со своей, и получался, наверное, довольно занимательный сюжетец. Для них. Но не для меня. Потому что их одиссеи я ещё не знала. И связать то, что произошло со мной, пока было не с чем.
— Вот оно как! — довольно проговорил Кондратьев, когда я закончила.
— Ну и «как»? — передразнила я его. — Вас что, тоже интересовал этот банкир?
— Интересное кино получается, — игнорируя мои вопросы, протянул он и характерным жестом погладил подбородок. — Н-да… Весьма занимательное.
Никто его не поддержал.
— Банкир? — До него словно только что дошло, о чём я спрашивала. Он посмотрел на меня и отрицательно замотал головой. — Нет, банкир нас не интересовал. Нас интересовало то, что он скрывал у себя в банке. И относительно Раисы ты верно угадала. Всё толково сложила, что с тобой произошло. Именно благодаря ей мы опять встретились. И ещё — её сестре. Не будь Раисы, ты меня бы не увидела. А не будь Марины, я тебя. Каламбурчик, да? Но именно благодаря тому, что две сестры стремились одна к другой, — мы с тобой здесь, капитан. Тьфу ты… Сыщик. Просто сыщик, который сам по себе.
— Кончай воду лить, — огрызнулась я. — Вижу, ты можешь многое прояснить. Так что давай. Твоя очередь.
— Угу, — протянул он. — Могу. Теперь могу. После твоего рассказа можно уже строить цельную картинку… «Эльфабанк», — начал он, — был учреждён двумя людьми. Поначалу Лазутиным, известным в своих кругах финансистом. И Мостовым — гендиректором консорциума «Нефтегазпром». Денежные потоки «Нефтегазпрома» на первых порах и являлись основными в деятельности банка. До прихода Смыслова, который был очень скоро включен в соучредители.
— У меня сведения, что банк создавался сразу тремя этими людьми, — решила вмешаться я, отчего-то не желая подвергать сомнению слов Михалыча, своего бывшего начальника.
— Может быть, и существовала видимость того, что банк создавался тремя этими славными товарищами, — осадил меня Кондратьев. — Но на самом деле всё было так, как я только что сказал. Смыслов занял место соучредителя спустя три месяца после того, как банк начал работать.
— И почему же его включили?
— Информация. Он владел информацией. Самым ходовым товаром всех времен.
— О двух своих соучредителях? — догадалась я.
— Не только. Хотя и о них тоже. Он знал обо всех скрытых финансовых потоках консорциума. Зарубежные счета, суммы, фиктивные фирмы. Но в то же время он владел и иной информацией.
— Криминал?
— Ну-у, сыщик, — с укором протянул Кондратьев. — Что уж ты сразу-то… Насчёт Смыслова у тебя правильные сведения. Он работал когда-то на Лубянке. И успел за время своей службы собрать хорошее досье. По различным людям, партиям. Как, что и откуда финансировалось. С главой консорциума у него были старые связи. И когда тот, совместно с Лазутиным, создал банк, Смыслов вынырнул и предложил свои услуги. Которые и были приняты. Я даже думаю, с воодушевлением. Во-первых, благодаря досье Смыслова появлялась возможность заполучить новых клиентов. А значит, дополнительные финпотоки шли через их банк. Во-вторых, гэбэшная «крыша» — это было очень даже неплохо. И, можно сказать, надежно. Смыслов имел крепкие связи во многих кругах и сплотил вокруг себя тёртых ребят — бывших офицеров спецслужб.
— Значит, шантаж. С помощью его «Эльфабанк» заполучал в качестве клиентов нужных людей.
— Я бы сказал по-другому: Смыслов произвёл передел. А вернее, перегруппировку сил, в результате которой образовался новый альянс, во главе которого стали он, Лазутин и Мостовой. Да, с помощью информации, которой владел Смыслов, удалось это провернуть. И привлечь на свою сторону некоторых влиятельных людей, тем самым укрепить свои позиции и заявить о появлении новой силы, требующей к себе, ну, скажем так, — уважения.