— Если не считать одного.

— Аслан? — вновь показал своё чутье мужчина. И вновь она отнеслась к этому как к должному.

— Откуда ты выкопал этого абрека?

— Оттуда же, откуда и всех остальных. Из затерянного на просторах нашей необъятной родины уголка. — Слово «родина» он произнёс подчеркнуто иронично, с таким видом, будто никогда не воспринимал его всерьёз.

— Нельзя было подобрать нормального? Русского?

— А какая тебе разница? Он профессионал. Прекрасный минер, подрывник. То, что нам нужно.

— Он слишком много о себе мнит.

— Наследство… войны.

— Вот и отыскал бы без наследства.

— Он подходит нам. Нигде не засветился, работает «чисто» и со стопроцентным результатом. Мы его нашли по сложным каналам. В столице о нём не знают. Как, впрочем, и о других. Что ещё надо?

— А ты как думаешь?

— Я уже не думаю. Об этом не думаю. Вопрос решённый. И по большому счёту не имеет принципиального значения. Какая разница, кто там есть кто по паспорту? Все равно в итоге никто не должен остаться в живых.

— Что ж — аргумент убедительный.

— Н-да. — Человек тяжело вздохнул, как бы показывая, что проблема все же существует. — Наша система подбора людей дала сбой.

— Серьёзный? — осведомилась она.

— В нашей группе появилась подсадная «утка». Стукач — называй как хочешь. Короче, кто-то себя не за того выдаёт.

— Сведения верные?

— Сведениям можно верить. Вполне.

— Кто он?

— А вот тут загвоздка. — Мужчина задумчиво постучал по рулю пальцами. — Сама знаешь — мы искали людей на глухой периферии, друг другу не знакомых, нигде не «засвеченых». Их исчезновение, перемещение прошли незамеченно, в столице на них никто не обратил бы внимания. Для поиска нужных нам людей мы задействовали посредников.

— Понятно, — кивнула женщина. — Ты хочешь сказать, что никого из тех, кто сейчас находится в детсаду, не знаешь в лицо.

— Верно. Только имена. Конечно, мы можем опять привести в действие наши каналы, затребовать портреты на всех, кого нам порекомендовали, но… Но на это уйдёт время. Есть и другое обстоятельство.

— Может, чего доброго, подняться шумок. Правильно?

— Правильно. Ты всегда все схватываешь на лету.

— Так что будем делать?

— А ничего, — отчего-то вдруг повеселел мужчина. — Пока этот чужак нам не мешает. И вряд ли станет мешать, пока мы не доберемся до цели. Ему нужно то же, что и нам.

— Ты так легко об этом говоришь, — неодобрительно заметила она.

— Да. Главное — чтобы мы были первыми.

— Может, на чужака можно выйти, просто просеяв всех наших конкурентов?

— Х-м. — Мужчина внимательно посмотрел на женщину, словно пытаясь определить — что ещё может услышать от нее, а затем вновь устремил взгляд перед собой. — Желающих заполучить то же, что и мы… Не уверен. Хотя можно и попробовать. Правда, иначе.

— Ну вот и попробуй.

— Я тебе сказал об этом по одной-единственной причине — чтобы ты была начеку. Всегда. В любую минуту. Этот чужак проявит себя. Не сейчас. Попозже. Вот тогда ты и ответишь. Это твой козырь.

— Козырь — в чем? — сразу не поняла она.

— В том, что ты знаешь: чужак существует. А вот он… не догадывается, что раскрыт.

— Не до конца знаю, — поправила она.

— Неважно. Сам факт — уже козырь.

Человек сел поудобнее, наклонился, включил негромко автомагнитолу и завел машину.

— Ну ладно. Как тебе вообще все они?

— Вообще не знаю. Пока не увижу в деле — ничего не скажу.

— Вот и посмотришь их в деле… Имеется наводка о сделке с оружием. Как раз подходящий случай, чтоб их оценить.

— Когда? — деловито осведомилась она, словно всё остальное для неё было яснее ясного.

— Завтра вечером. Так что ты подготовь своих бойцов.

— Они такие же мои, как и твои, — недовольно буркнула женщина.

— Не придирайся к словам. — Мужчина взглянул на светящийся зеленым светом на приборной панели циферблат часов и с явным неудовольствием, будто расставаться ему жуть как не хотелось, но заставляла жесткая необходимость, проговорил: — Мне пора. Ты как?

— Сегодня я подежурю здесь. Посмотрю. А завтра пусть они сами за собой наблюдают. Двое бодрствуют, трое отдыхают. По очереди.

— Х-м. — Мужчина задумчиво погладил свой подбородок, будто слова женщины навели его на интересную мысль. — А что… В этом есть резон.

— Думаешь, чужак попытается выйти на связь со своими?

— Вряд ли. До момента, когда мы подберемся к самой цели, и те, кто его заслал, и он сам вряд ли осмелятся рисковать. Будут выжидать. Не пойдут они на связь. Но…

Мужчина многозначительно поднял палец кверху:

— Но выдать себя он может. Странностью, скажем так, своего поведения.

Мужчина не подозревал в ту минуту, насколько он ошибался. Он не мог предположить, что все пятеро, кто в это время находился в зале полуотремонтированного детского сада, вскоре начнут показывать себя именно с этой, иначе и не назовешь, странной стороны. Все пятеро. Как один.

— Трудно на это надеяться, — не поддержала своего собеседника женщина и взялась за ручку дверцы машины. — Лучше выйди на этого чужака, как мы раньше говорили.

Она открыла дверцу, ступила на дорогу, затем обошла машину и остановилась со стороны водителя. Тот приспустил боковое стекло, высунул голову:

— Что-то ещё?

— Завтра мне нужно быть дома. Сам знаешь. Так что ты не опаздывай.

— Я не опоздаю. Будь осторожна.

— За меня не беспокойся.

Женщина развернулась и своей упругой походкой двинулась назад к зданию бывшего детского сада.

Мужчина проследил за ней тревожным взглядом. Вскоре взгляд этот стал недобрым, каким-то недоброжелательным. Словно ему что-то не понравилось в поведении женщины, либо самому ему предстояло совершить в отношении её нечто недоброе, что никак не могло его радовать.

Она не удивилась, когда из зала, затравленно озираясь, выскользнул кавказец. Он тихонько прикрыл за собой дверь, обернулся и только тут заметил её — она выходила из-за поворота коридора.

— Спешишь куда, чернявый? — поинтересовалась женщина.

Аслан вытянулся в струну, торопливо поправил на себе чёрные в обтяжку штаны, темную рубашку со стоячим воротником и только после этого обрёл дар речи.

— Слить надо, да. Сама гаварыш… Сцать — выха-ды в туалет.

— Ну-ну. Выхады, выхады.

Скрежетнув зубами, кавказец двинулся к комнате, на которой висела заляпанная белой штукатуркой табличка «ТУАЛЕТ».

Женщина проводила взглядом Аслана, затем зашагала к двери зала.

Здесь коридор разветвлялся надвое. А на стыке, вплотную к стене коридора, по которому прошла женщина, стоял диван, накрытый целлофаном. Скорее всего на нем отдыхали рабочие, они же и держали его в чистоте.

Она стащила целлофан, убедилась, что потрепанная временем обивка дивана относительна чиста, и уселась на скрипнувшее пружинами сиденье.

Аслан появился через несколько минут, взглянул на расположившуюся у входа в зал женщину и презрительно хмыкнул:

— Старожыт будэш?

— А на хрен? — нарочито грубо ответила она. — Никуда вы не денетесь. Пока не получите деньги.

— Эта да. Дэньги — эта ништяк. Бэз дэнег — идти нэкуда, — согласился кавказец, а затем, дерзко глядя ей в глаза, спросил: — Тэбе идти нэкуда, да?

— Топай на место, чернявый. Когда надо — я уйду. Когда надо — буду тут. Не тебе мне указывать. Твоё дело выполнять. Все, что скажу. Без лишних тупых вопросов.

Аслан насупился. Взявшись за ручку двери, он не спешил входить обратно в зал. Словно решая, ответить что-то этой вздорной бабе или нет. Но, по-видимому, вспомнив их недавнюю стычку, либо потому, что его дело здесь — слепо повиноваться, он не стал больше ничего говорить, лишь сверкнул мстительно глазами и скрылся за дверью.

Она откинулась на спинку дивана, заложила руки за голову и уставилась в окно на противоположной стене.

На улице темнело. И на небосводе уже была видна луна, которая мертвым взглядом через стекло смотрела прямо на нее.