«Проклятье! — подумал Тео. — Черт побери! Это просто должно быть связано с экспериментом на БАК. Совпадений быть не может. Первое в истории человечества столкновение частиц с самыми высокими энергиями произошло одновременно со странным явлением, секунда в секунду!!!»
Нет. Нет. Говорить так было нечестно. Это не было каким-то просто явлением. Это была катастрофа. Наверное, самая страшная катастрофа в истории человечества.
И он, Тео Прокопидес, каким-то образом спровоцировал эту катастрофу.
Тут в комнату отдыха вошел генеральный директор ЦЕРНа Гастон Беранже.
— Вот вы где! — воскликнул он таким тоном, словно Тео где-то пропадал несколько недель.
Тео бросил на Джейка обеспокоенный взгляд, а затем повернулся к генеральному директору:
— Здравствуйте, доктор Беранже.
— Какого черта вы тут натворили? — свирепо спросил Беранже по-французски. — И где Симкоу?
— Ллойд с Митико поехали забрать дочь Митико… Она в школе имени Дюкоммена.
— Что произошло? — не отступал Беранже.
— Понятия не имею, — развел руками Тео. — Даже представить не могу, что могло вызвать такой эффект.
— Это… Как бы это ни называлось, но произошло оно с точностью до секунды в то самое время, на которое было назначено начало вашего эксперимента на БАК!
Тео кивнул и указал на экран телевизора:
— Бернард Шоу так и сказал.
— Об этом уже говорят на Си-эн-эн! — взвыл француз в отчаянии. — А как они узнали о вашем эксперименте?
— Шоу ни слова не сказал о ЦЕРНе. Он просто…
— Слава богу! Послушайте. Вы ни слова никому не должны говорить о том, чем занимались, понятно?
— Но…
— Ни слова. Ущерб исчисляется миллиардами, если не триллионами. Наша страховка не покроет и мизерной доли!
Тео был не слишком близко знаком с Беранже, но все администраторы от науки в мире, похоже, были слеплены из одного теста. После того как Беранже упомянул об ответственности за последствия, Тео представил себе, что его может ждать.
— Проклятье! Но мы никак не могли предположить, что случится нечто подобное. Любой эксперт подтвердит, что это невозможно было предвидеть. Но случилось нечто такое, с чем никто и никогда прежде не сталкивался, и только мы можем разгадать причину. Мы обязаны все исследовать.
— Естественно, мы все исследуем, — сказал Беранже. — По моему распоряжению в туннеле уже работают более сорока инженеров. Но мы должны быть очень осторожны — и не только ради ЦЕРНа. Думаете, можно избежать судебных разбирательств? Думаете, против вашей команды — оптом и в розницу — не будут выдвинуты обвинения? Какими бы непредсказуемыми ни были последствия вашей работы, непременно найдутся такие, кто назовет это преступной беспечностью, и отвечать придется нам.
— Вы говорите о том, что каждого из нас могут привлечь к суду?
— Вот именно, — пророкотал Беранже. — Каждого! Внимание! Прошу внимания! — Все обернулись. — Вот как мы решим этот вопрос, — обратился Беранже к сотрудникам. — За пределами ЦЕРНа никто не должен упоминать о том, что наше учреждение может быть каким-то образом причастно к случившемуся. Если кому-то будут звонить, если кто-то будет получать электронные письма с вопросами о запланированном на сегодня эксперименте на БАК, отвечайте, что начало эксперимента было перенесено на семнадцать тридцать из-за сбоя в работе компьютеров, и в итоге — из-за всего, что сегодня случилось, — эксперимент вообще отменили. Ясно? Кроме того, никакого общения с прессой. Этим будет заниматься только наш отдел по связям с общественностью, понятно? И ради бога, без моего письменного разрешения больше никто не должен активировать БАК. Все ясно?
Сотрудники дружно закивали.
— Мы все переживем, ребята, — продолжал Беранже. — Обещаю. Но нам придется трудиться плечом к плечу. — Он понизил голос и снова заговорил с Тео: — Я хочу, чтобы мне каждый час докладывали о том, что вам удалось выяснить. — Он развернулся, собираясь уходить.
— Погодите, — спохватился Тео. — Не могли бы вы поручить кому-то из секретарей смотреть выпуски Си-эн-эн? Должен же кто-то отслеживать все новости. Могут сообщить что-нибудь важное.
— Вы меня, похоже, слегка недооцениваете, — буркнул Беранже. — Я уже отдал соответствующие распоряжения. Мои подчиненные смотрят не только Си-эн-эн. Они смотрят Би-би-си, французский новостной канал, Си-би-си — короче, все спутниковые новостные каналы. Причем всю информацию мы записываем. Мне нужны самые подробные отчеты обо всем происходящем. Не желаю, чтобы кто-то потом раздувал требования компенсации причиненного ущерба.
— Меня больше интересует выяснение причин явления, — заметил Тео.
— Этим мы тоже займемся, безусловно, — успокоил его Беранже. — Не забывайте: вы должны информировать меня каждый час. Каждый час.
Тео кивнул. Беранже ушел. Тео немного постоял, потирая виски. Проклятье… Как он жалел о том, что рядом нет Ллойда.
— Ладно, — наконец сказал он Джейку. — Похоже, нам придется запустить полную диагностику всех систем в центре управления. Нужно выяснить, не вышла ли из строя какая-то аппаратура. И давай соберем группу. Посмотрим, не подскажут ли нам что-нибудь галлюцинации.
— Я смогу кое-кого подключить, — заявил Джейк.
— Отлично, — кивнул Тео. — Соберемся в большом конференц-зале на втором этаже.
— Хорошо. Подойду туда, как только смогу, — бросил Джейк и вышел.
Тео понимал, что пора, засучив рукава, браться за дело, но несколько секунд стоял, не в силах тронуться с места. Все случившееся его просто выбило из колеи.
Митико сумела собраться и попыталась дозвониться отцу Тамико в Токио. И хотя там еще не было и четырех часов утра, все телефонные линии оказались перегружены. Такую новость мало кто захотел бы посылать электронной почтой, однако все международные коммуникационные системы пока работали, и Митико решила воспользоваться Интернетом, этим плодом холодной войны, изначально разработанным по сетевому принципу. Сколько бы узлов Всемирной паутины ни поразили вражеские бомбы, сообщения все равно могли доходить до адресатов. Митико воспользовалась одним из школьных компьютеров и написала сообщение по-английски. Дома у нее стоял компьютер с японской клавиатурой, но здесь таких не было. Отправлять сообщение пришлось Ллойду, так как разрыдавшаяся Митико была не в силах нажать нужные клавиши.
Ллойд не знал, что говорить, что делать. Гибель ребенка… Страшнее удара для родителей просто не может быть, но в любом случае Митико оказалась не единственной, на кого сегодня обрушилось такое горе. Столько погибших, столько раненых, такие ужасные разрушения. Конечно, все это не смягчало горечь утраты, но…
… но нужно было заниматься важными делами. Наверное, Ллойду вообще не стоило покидать ЦЕРН. В конце концов, вполне могло быть, что причиной случившегося стал эксперимент, которым руководили они с Тео. Ллойд осознавал, что уехал из ЦЕРНа не только из любви к Митико, не только из-за тревоги за Тамико. Ему хотелось — хотя бы отчасти — оказаться подальше от того, что произошло в ЦЕРНе.
А теперь…
…а теперь они обязаны были вернуться в ЦЕРН. Если кто-то и мог понять, что произошло не только здесь, но и во всем мире (о чем Ллойд узнал из разговоров родителей между собой), так это сотрудники ЦЕРНа. Дожидаться «скорой», которая должна была приехать за телом Тамико, бессмысленно. Машина могла появиться через несколько часов и даже через несколько дней. Кроме того, по закону они наверняка не могли увезти тело до осмотра полиции. Правда, вряд ли водителя могли признать виновным.
Наконец вернулась мадам Северин. Она обещала присмотреть за телом Тамико до приезда полиции.
Лицо Митико опухло и покраснело от слез, глаза налились кровью. Она выплакала все слезы, но время от времени ее тело содрогалось от рыданий.
Ллойд тоже любил маленькую Тамико. Она должна была стать его падчерицей. Но пока у него даже не было возможности оплакать бедную девочку. Все эмоции он истратил на то, чтобы хоть немного утешить Митико. Он знал, что слезы придут потом, но сейчас он должен был держаться. Ллойд нежно приподнял указательным пальцем подбородок Митико. Он был готов сказать ей о долге, ответственности, о том, что их ждут на работе, но Митико тоже была сильна и по-своему мудра. Она была просто чудесная, и он так любил ее. Но никакие слова не потребовались. Митико едва заметно кивнула и еле слышно произнесла дрожащими губами:
