Весь эксперимент был автоматизирован и четко распланирован по времени. Не было ни рубильника, ни красной кнопки. Ллойд разработал, а Тео закодировал основные модули программы эксперимента, но теперь все управлялось компьютером.

Как только электронные часы показали 16:59:55, Ллойд громко начал обратный отсчет:

— Пять…

Он посмотрел на Митико.

— Четыре…

Она ободряюще улыбнулась. Господи, как же он ее любил…

— Три…

Он перевел взгляд на вундеркинда Тео — восходящую звезду, которой Ллойд когда-то сам мечтал стать но так и не стал.

— Два…

Тео дерзко поднял вверх два больших пальца.

— Один…

«Пожалуйста, Господи, — подумал Ллойд. — Пожалуйста!»

— Ноль.

И тут…

…и тут вдруг все стало иначе.

Резко изменилось освещение в зале управления. Приглушенный свет сменился хлынувшим в окна солнечным светом. Но это не вызвало никакого дискомфорта не потребовалось привыкания. Ллойд не ощутил сужения зрачков. Словно его глаза уже были готовы к увеличению яркости света.

И тем не менее Ллойд оказался не в состоянии управлять собственными глазами. Ему хотелось оглядеться по сторонам, посмотреть, что происходит, но его глаза двигались как бы сами по себе.

Он лежал в постели. По всей видимости, обнаженный. Стоило ему немного приподняться, как он кожей почувствовал хлопчатобумажные простыни. Его голова шевельнулась, и на долю секунды он увидел окна спальни, явно находившейся на втором этаже сельского дома. За окнами виднелись деревья и…

Нет, это просто невозможно! Листья были багряно-красными. А ведь сегодня двадцать первое апреля — весна, а не осень.

Потом в поле зрения попало что-то еще, и он вздрогнул, поняв, что не один в постели. Кто-то лежал рядом с ним.

Он резко отстранился.

Нет… нет, здесь явно было что-то не так. Физически он совсем не отреагировал. Его тело словно существовало отдельно от разума. Но мысленно он в ужасе отпрянул.

Рядом с ним лежала женщина, но…

Черт побери, что происходит?!

Она была старой, с тонкой пергаментной кожей, с белым пушком волос на голове. Ее улыбающиеся губы окружала сетка мимических морщинок, затерявшихся среди более глубоких морщин в носогубных складках.

Ллойд попытался откатиться подальше от старухи но тело отказывалось повиноваться.

Господи, что же такое происходит?

Была весна, а не осень.

Если только…

…если только, конечно, он не переместился в Южное полушарие. Не телепортировался каким-то образом из Швейцарии в Австралию…

Но нет. Деревья за окном определенно были клены и тополя. Значит, он в Северной Америке или Европе.

Он протянул руку. На женщине была темно-синяя рубашка, но не пижамная. На пуговицах, с воротником и несколькими карманами — одежда, какую практичная женщина надела бы для работы по дому или в саду. Ллойд ощутил, как его пальцы прикасаются к мягкой, податливой ткани. А потом…

…а потом его пальцы нащупали пластмассовую пуговицу, согретую ее телом и прозрачную, как ее кожа. Он тут же решительно сжал пуговицу, пытаясь ее расстегнуть. Взгляд Ллойда непроизвольно упал на лицо старухи. Его глаза встретились с ее выцветшими глазами.

Он улыбнулся и почувствовал, как натянулась кожа на щеках. Его рука скользнула под рубашку старухи, нащупала грудь. И снова у него возникло желание отпрянуть, отдернуть руку. Грудь оказалась мягкой, сморщенной, обвисшей, совсем как подгнивший плод. Его пальцы сжали сосок.

Ллойд ощутил нечто странное. На какое-то жуткое мгновение ему показалось, что у него эрекция. Но нет, никакой эрекции не было: просто переполненный мочевой пузырь. Ему срочно нужно было помочиться. Он отдернул руку. Брови старухи вопросительно подпрыгнули вверх. Ллойд слегка пожал плечами. Старуха понимающе ему улыбнулась, словно это было самой естественной вещью на свете: захотеть в туалет в самом начале любовных игр. Зубы у нее были с желтоватым налетом, что естественно в ее возрасте. Но при этом все целые.

Наконец его тело сделало то, чего ему хотелось с самого начала: он отодвинулся от старухи. И тут вдруг резко кольнуло в колене. Он явственно ощущал острую боль, но почему-то игнорировал этот факт. Он спустил ноги с кровати, почувствовав под собой прохладный дощатый пол. Встав, Ллойд сумел лучше разглядеть, что там за окном. То ли позднее утро, то ли ранний вечер. Тень, отбрасываемая одним деревом, падала на тень от соседнего дерева. Сидевшая на ветке напротив окна птица взлетела, испуганная резким движением в спальне. Это был дрозд — крупный, североамериканский, а не малый, европейский. Значит, дом определенно стоял в США или Канаде. На самом деле очень похоже на Новую Англию. Ллойду всегда нравились краски осени в Новой Англии.

Медленной, почти шаркающей походкой Ллойд двинулся вперед. Он понял, что это не загородный, а скорее летний дом. Мебель была разномастной, какой обычно и обставляют летние домики. Тумбочка… Приземистая, грубо сколоченная из досок и обклеенная пленкой «под дерево». Это был первый предмет, который Ллойд узнал. Он купил эту тумбочку в студенческие годы, а потом поставил в комнате для гостей в своем доме в Иллинойсе. Но что эта тумбочка делает здесь, в чужом месте?

Он пошел дальше. Боль в правом колене отдавалась при каждом шаге. Он гадал, что же такое у него с ногой. На стене висело зеркало в сосновой раме, покрытой прозрачным лаком. По цвету рама не сочеталась с тумбочкой, но…

Господи…

Господи Иисусе!

Его взгляд невольно устремился в зеркало, и он увидел себя.

В первую секунду он решил, что это его отец.

Но это был он сам. Редкие волосы на голове поседели, а на груди стали совсем белыми. Кожа вся в морщинах, дряблая, спина сгорбленная.

Не радиация ли тому виной? Не мог ли он пострадать в результате эксперимента? Или…

Нет. Нет, дело было не в этом. Он это кожей чувствовал. Своими пораженными артритом костями. Дело было вовсе не в этом.

Он был стар.

Он точно постарел на двадцать лет или больше, словно…

Два десятка лет исчезли, их будто вырезали из его памяти.

Ему хотелось кричать, вопить, протестовать против этой несправедливости, оспаривать эту потерю, требовать к ответу Вселенную.

Но ничего этого он сделать не мог. Он не владел ситуацией. Его тело продолжало медленно, с болью, отдающейся во всем теле при каждом шаге, двигаться по направлению к ванной комнате.

На пороге он обернулся и посмотрел на лежавшую на кровати старуху. Она повернулась на бок, подперев голову рукой. Ее улыбка была лукавой, призывной. Зрение у него осталось все таким же острым, и он заметил блеск обручального кольца на безымянном пальце ее левой руки. Мало того что он спал со старухой, он был на ней женат…

Дощатая дверь была приоткрыта, но Ллойд открыл ее нараспашку и, когда его рука легла на дверь, увидел обручальное кольцо у себя на левой руке.

И тут ему стало не по себе. Эта женщина, которую он видел первый раз в жизни и у которой не было абсолютно ничего общего с его любимой Митико, была его женой.

Ллойду хотелось обернуться, посмотреть на нее, попытаться представить, как она могла выглядеть несколько десятков лет назад, реконструировать ее былую красоту, но…

…но он продолжал свой путь к ванной. Войдя туда, он повернулся к унитазу, наклонился, чтобы поднять крышку, и…

…и вдруг — о радость! Невероятно, немыслимо, непостижимо — но Ллойд Симкоу снова был в ЦЕРНе, в центре управления. Правда, почему-то он сидел на стуле не прямо, а сгорбившись. Он выпрямился и поправил рубашку.

Откуда все эти галлюцинации?! И действительно, как странно: в принципе здесь они должны были быть полностью защищены. От кольца коллайдера их отделял стометровый слой земли. Но Ллойд слышал о том, что разряды высокой мощности способны вызывать галлюцинации. Наверняка именно это и произошло.

Ллойд собрался с мыслями. Никакого переноса он не ощутил. Ни вспышки света, ни головокружения, ни заложенности в ушах. В первое мгновение он был в ЦЕРНе, а во второе оказался где-то еще и пробыл там… минуты две, наверное. А потом так же легко и плавно вернулся обратно, в центр управления.