Тео из последних сил дошел до него, вошел внутрь кожуха и поставил чемоданчик на пол.

Тридцать секунд.

Он развернулся и побежал так быстро, как только мог. Ему страшно было смотреть на свое окровавленное плечо.

Назад, к монорельсу.

Пятнадцать секунд.

Тео забрался в кабинку, нажал педаль акселератора…

Десять секунд.

Поезд начал набирать ход…

Пять секунд…

Конец прямого участка, начало поворота…

Четыре секунды.

Тео начал терять сознание от боли…

Три секунды…

Он еще прибавил скорость.

Две секунды.

Тео накрыл голову руками. Правая рука почти не гнулась…

Одна секунда.

Он вдруг подумал о будущем…

Ноль!

Бабах!

Эхо мощного взрыва разлетелось по туннелю.

Вспышка света озарила все вокруг. На стене появилась тень монорельсового состава, похожая на гигантское насекомое….

А потом…

Блаженная, целительная темнота. Тео повалился головой на приборную панель, а поезд мчался вперед.

Два дня спустя.

Тео находился в центре управления БАК. Народу здесь собралось много, но в основном не ученые и инженеры — тут почти все было автоматизировано. Гораздо больше было репортеров, и все они лежали на полу. Естественно, присутствовал и Джейк Горовиц, а также особые гости Тео: детектив Хельмут Дрешер с рукой на перевязи и его молодая жена.

Тео начал обратный отсчет, после чего тоже лег на пол и стал ждать, что же будет.

Ллойд Симкоу часто думал о своей семилетней дочери Джоан, которая теперь жила в Японии. Конечно, каждые два-три дня они общались по видеофону, и Ллойд уговаривал себя, будто видеть и слышать дочь — это почти то же самое, что обнимать ее, качать на коленях, держать за руку, гуляя по парку, утирать ей слезы, если она падала и расшибала коленку.

Он всем сердцем любил дочь и безмерно ею гордился. Правда, несмотря на западное имя, Джоан была абсолютно не похожа на отца. Черты лица у нее были азиатские. На самом деле больше всего она походила на бедняжку Тамико — сводную сестру, которую ей так и не довелось увидеть. Но внешность не имела значения; половину всего, что текло в жилах Джоан, она унаследовала от отца. Нет, не Нобелевская премия, не все статьи, автором и соавтором которых он был, — именно Джоан была его бессмертием.

И хотя она родилась от брака, который распался, Джоан особо не расстраивалась. Ллойд, конечно, не сомневался, что порой ей хотелось, чтобы ее мама и папа до сих пор жили вместе. Но тем не менее Джоан приехала на свадьбу Ллойда и Дорин. Ей была отведена роль девочки, несущей букет невесты: женщины, которая должна была стать ее мачехой.

Мачеха. Сводная сестра. Бывшая жена. Бывший муж. Новая жена. Перестановка, разнообразие человеческих взаимодействий, способов составлять семью. Теперь мало кто устраивал пышные свадебные церемонии, но Ллойд настоял на этом. Согласно закону, в большинстве штагов и провинций Северной Америки, если мужчина и женщина достаточно долго жили вместе, они считались супругами, а если прекращали совместное проживание, то переставали быть супругами. Коротко и ясно, без суеты, без судебных заморочек — и никакой боли вроде той, какую пришлось пережить родителям Ллойда, ни истерик, ни страданий, свидетелями которых были они с Долли. Они тогда смотрели на ссоры матери и отца, испуганно вытаращив глаза, и мир рушился вокруг них.

Как бы то ни было, Ллойду хотелось, чтобы церемония обязательно состоялась. Он столько пережил из-за своего страха перед созданием еще одной разбитой семьи. Между прочим, он обратил внимание, что в новейшем издании словаря Вебстера понятие «разбитая семья» толковалось как «устаревшее». И он снова твердо решил навсегда избавиться от призраков прошлого. Словом, свадьба у них с Дорин была по всем правилам, и потом гости говорили, что получился просто незабываемый праздник. Танцы, песни, смех и любовь.

К тому времени, когда Ллойд и Дорин познакомились, у нее уже наступила менопауза. Конечно, существовали специальные методы, и если бы Дорин пожелала иметь ребенка, то могла бы родить. Ллойд отнюдь не возражал: ведь он уже был отцом и уж точно не лишил бы Дорин шанса стать матерью. Но Дорин отказалась. Она была вполне довольна своей жизнью и до встречи с Ллойдом, а теперь радовалась тому, что они вместе, но детей ей иметь не хотелось. Она не искала бессмертия.

Теперь, когда Ллойд вышел на пенсию, они подолгу жили в загородном доме в Вермонте. И конечно, в своих видениях и он, и она в этот день оказались здесь. Весело смеясь, они обставляли спальню так, чтобы она выглядела точно такой, какой они ее впервые увидели. Поставили на правильное место старую тумбочку, повесили зеркало в сосновой раме.

И вот теперь Ллойд и Дорин лежали рядышком на кровати. Дорин даже специально надела синюю домашнюю рубашку. За окном виднелись деревья в роскошном осеннем убранстве. Дорин и Ллойд взялись за руки. Радиоприемник был включен, шел обратный отсчет секунд до того, как нейтрино с Сандулика достигнут Земли.

Ллойд улыбнулся Дорин. Они были женаты вот уже пять лет. Пожалуй, Ллойду, чьи родители развелись и который сам развелся с первой женой, наивно было верить в то, что они с Дорин будут жить вместе вечно, но, как бы то ни было, ему казалось, что все будет именно так. Ллойд и Митико были хорошей парой, но он и Дорин были совершенной парой. Дорин уже побывала замужем, однако ее брак распался лет двадцать назад. Она считала, что больше никогда не выйдет замуж, и смирилась с одиночеством.

А потом она познакомилась с Ллойдом. Он лауреат Нобелевской премии по физике, она художница. Два абсолютно разных мира, отличавшихся друг от друга сильнее, чем Япония Митико от Северной Америки Ллойда. И все же они прекрасно ладили, и их любовь цвела пышным цветом, и теперь Ллойд делил свою жизнь на две части: до Дорин и после.

Голос по радио продолжал отсчет: «Десять секунд. Девять. Восемь».

Ллойд посмотрел на жену и улыбнулся. Она улыбнулась в ответ.

«Шесть. Пять. Четыре».

Ллойд гадал, что увидит в будущем, но в одном он не сомневался, совершенно не сомневался. «Два! Один!»

Что бы ни уготовило будущее, они с Дорин всегда будут вместе.

«Ноль!»

Ллойд увидел застывший кадр. Он и Дорин, но намного старше. Он и не представлял себе, что они доживут до таких лет. А потом…

Наверняка они не умерли. Конечно, если бы его сознание перестало существовать, он ничего и не видел бы.

Может быть, его тело истаяло, но вдруг… беглый взгляд… и мимолетный образ…

Новое тело, серебристо-золотистое, гладкое и блестящее…

Тело андроида? Его человеческое сознание попало в оболочку робота?

Или это было виртуальное тело, не более, но и не менее, чем запись в компьютере?

Поле зрения Ллойда сместилось.

Он смотрел на Землю с высоты в несколько сотен километров. Белые облака парили над планетой, солнечные лучи играли на поверхности бескрайних океанов.

Вот только…

…вот только на миг ему показалось, что это не океаны, а Северная Америка, покрытая сетью металла и аппаратуры. Вся планета превратилась в буквальном смысле слова во Всемирную паутину.

Затем поле зрения снова изменилось, и перед ним опять предстала Земля, то есть ему показалось, что это Земля. Да, да, безусловно, это была Земля, поскольку он увидел Луну, встающую над горизонтом. Но площадь Тихого океана уменьшилась; теперь он занимал всего треть прежнего пространства, а Западное побережье Северной Америки радикально изменилось.

Время быстро пролетало; за тысячелетия материки перемещались на новые места.

А он все мчался вперед…

Он увидел, как Луна по спирали удаляется все дальше и дальше от Земли, а потом…

Казалось, это произошло мгновенно, но на самом деле, наверное, прошли тысячелетия…

Луна рассыпалась на кусочки, ее не стало.

Еще одно смещение…

И сама Земля начала уменьшаться, сжиматься, удаляться. Вскоре она превратилась в маленький камешек. А потом…