И конечно, ему совсем не хотелось говорить о будущей свадьбе, о видениях, обо всех терзающих его сомнениях. Словом, они сидели на диване, и Ллойд обнимал Митико, и они говорили о другом.

— Гастон Беранже сегодня разглагольствовал о роли науки в современном мире, — сказал Ллойд. — И, черт побери, он заставил меня задуматься. Может быть, он прав. Мы, ученые, часто произносим возмутительные вещи. Порой мы говорим громкие слова, чтобы показать людям, что добились чего-то такого, чего на самом деле вовсе не добились.

— Согласна, — кивнула Митико, — иногда мы не слишком удачно демонстрируем общественности научные истины. Но… но если ЦЕРН в ответе за случившееся… Если ты…

«Если ты за это в ответе…»

Можно было не сомневаться: она хотела сказать именно это, но вовремя одернула себя.

Да, если он был в ответе, если его эксперимент — его и Тео — был причиной всех этих смертей, разрушений, гибели Тамико…

Он дал себе клятву никогда не огорчать Митико, никогда не поступать с ней так, как поступал Хироси. Но если Флэшфорвард действительно произошел в результате его эксперимента, если он, Ллойд, хотя бы косвенно повинен в смерти Тамико, то он уже принес Митико больше горя, чем Хироси своим равнодушием.

Вольфганг Руш по телефону разговаривал односложно и неохотно, и Тео в конце концов решил, что поедет в Германию, чтобы с ним повидаться. Берлин находился всего в восьмистах семидесяти километрах от Женевы. В принципе, на машине Тео мог бы доехать до столицы Германии всего за день, но для начала решил позвонить в агентство и узнать, нет ли дешевых авиабилетов.

Оказалось, что дешевых билетов полным-полно.

Правда, число самолетов во всем мире немного уменьшилось, поскольку некоторые лайнеры потерпели крушение во время Флэшфорварда, но большая часть из трех тысяч пятисот самолетов, находившихся в воздухе в это время, благополучно продолжили и завершили полет без вмешательства пилотов. И было даже отмечено некоторое увеличение числа желающих купить билет на самолет, чтобы как можно скорее добраться до родных и близких.

Но, как сообщил Тео агент авиакомпании, большого наплыва пассажиров не было. Сотни тысяч людей во всем мире боялись лететь самолетом. И кто посмел бы их винить за это? Если бы всеобщее «затемнение» случилось снова, кто знает, сколько еще лайнеров могло упасть на взлетно-посадочную полосу? Компания «Свиссэр» отказалась от обычных ограничений: сейчас уже можно было не покупать билеты заранее, а к тому же предоставлялись всевозможные бонусы и скидки. Такую же стратегию выбрали и другие авиакомпании. Тео купил билет и меньше чем через полтора часа уже был в Берлине. Время в пути он провел с пользой: поработал на своем ноутбуке с компьютерной моделью столкновения ядер свинца.

Когда Тео добрался до квартиры Руша, было около восьми часов вечера.

— Спасибо, что согласились со мной встретиться — сказал Тео.

Рушу было лет тридцать пять. Худощавый, светловолосый, с темно-серыми глазами. Он посторонился и впустил Тео внутрь. Впечатление было такое, что ему не до гостей.

— Должен сказать, — произнес Руш по-английски — лучше бы вы не приезжали. У меня сейчас очень тяжелое время.

— О?

— Я потерял жену во время… не знаю, как вы там говорите. В наших газетах это было названо просто «Der Zwischenfall», то есть «инцидент». — Он покачал головой. — Мне кажется, совершенно неадекватное название.

— Мне очень жаль.

— Когда это случилось, я был дома. По вторникам я не преподаю.

— Вы преподаватель?

— Я доцент, преподаю химию, а моя жена погибла по дороге с работы домой.

— Мне очень жаль, — искренне посочувствовал Рушу Тео.

— Ее не вернешь, — пожал плечами Руш.

Тео кивнул и задумался. Он был рад, что Беранже запретил Ллойду заявлять о возможной причастности ЦЕРНа к Флэшфорварду. Руш вообще вряд ли стал бы с ним говорить, если бы знал, что между ним, Тео, и гибелью его жены существует какая-то связь.

— Как вы меня разыскали?

— По подсказке. Мне приходит много сообщений. Люди, похоже, заинтригованы моей… моей историей. Кто-то прислал мне электронное письмо, и там было написано, что вы рассказывали о своем видении. Вы видели выпуск новостей, в котором сообщалось о моей смерти.

— Кто вам написал?

— Кто-то из ваших соседей. Неважно, кто именно. — На самом деле Тео не давал слова соседке Руша сохранить их переписку в тайне, но решил на всякий случай не называть ее имени. — Пожалуйста, — произнес он. — Я приехал издалека, потратил немало денег на дорогу, чтобы поговорить с вами. Может быть, вы скажете мне больше, чем по телефону.

Руш, похоже, чуть-чуть смягчился.

— Может быть. Вы уж простите меня. Вы даже не представляете, как я любил жену.

Тео обвел взглядом комнату. На стеллаже стояла фотография: Руш — лет на десять моложе, чем сейчас, а рядом с ним — красивая темноволосая женщина.

— Это она? — спросил Тео.

Руш посмотрел на него так, словно он указывал на его жену — живую и невредимую, чудом воскресшую. Но тут его взгляд упал на фотографию.

— Да, — ответил он.

— Она очень красивая.

— Благодарю вас, — пробормотал Руш.

Немного помолчав, Тео перешел к делу:

— Я говорил с несколькими людьми, читавшими газеты или статьи в Интернете о моей… о моем убийстве, но вы первый, кто видел что-то об этом по телевизору. Пожалуйста, не могли бы вы рассказать мне об этом?

Руш наконец предложил Тео сесть. Тео сел рядом со стеллажом с фотографией покойной фрау Руш. На журнальном столике стояла ваза с виноградом. Наверное, один из новых продуктов генной инженерии. Ягоды оставались сочными даже при комнатной температуре.

— Да и рассказывать-то особо нечего, — нахмурился Руш. — Правда, кое-что было странно. Выпуск новостей шел не по-немецки, а по-французски. В Германии это редкость.

— На экране был логотип телекомпании?

— Может, и был, но я не обратил внимания.

— А ведущий? Вы его узнали?

— Ее. Нет. Но она вела выпуск очень профессионально. И ничего удивительного в том, что я ее не узнал: ей явно было меньше тридцати, а значит, сейчас ей еще и десяти нет.

— А на экране в титрах, случайно, не было ее имени? Понимаете, если я ее разыщу… Наверняка в своем видении она вела выпуск новостей, и, может быть, она вспомнит что-то, о чем вы забыли.

— Дело в том, что в своем видении я смотрел выпуск новостей не «вживую», а в записи. И был потрясен способом перемотки записи. Я не пользовался пультом. Плеер реагировал на мой голос. Запись была не на видеокассете, не на диске. Картинка на экране была абсолютно чистая — ни «снега», ни подергиваний. — Руш немного помолчал. — Но как только статичный кадр за спиной ведущей сменился — в общем, это, наверное, была ваша фотография, только вы, естественно, выглядели старше, — я прекратил перемотку и стал смотреть. В титрах было написано: «Un Savant tue» — «Смерть ученого». Наверное, это меня заинтриговало. Ну, понимаете, я же и сам ученый.

— И вы просмотрели это сообщение до конца?

— Да.

Тео вдруг осенило. Если Руш просмотрел все сообщение, значит, оно длилось меньше двух минут. Конечно, две минуты для телевидения — это целая вечность, но…

…но вся его жизнь, изложенная за минуту и сорок пять секунд…

— Что сказала ведущая? — спросил Тео. — Постарайтесь припомнить. Это может мне помочь.

— Честно говоря, я мало что помню. Вероятно, я, тот, из будущего, был заинтригован, но понимаете, похоже, и очень испуган. Какого черта? Что происходит? Я сидел за кухонным столом — вон там, пил кофе, читал работы студентов, и вдруг все изменилось. Меньше всего меня интересовали детали истории про кого-то, кого я совсем не знал.

— Я понимаю вашу растерянность, — отозвался Тео, но так как у него самого видения не было, на самом деле он не слишком хорошо понимал Руша. — Но все-таки постарайтесь припомнить хоть что-нибудь. Это очень важно.

— Ну… Женщина сказала, что вы ученый. Физик, кажется. Это так?