В голове Сано зазвенел колокольчик, предупреждая о возможной зацепке. Он едва удержался, чтобы не перебить Юку вопросами.

— Я так обрадовалась, узнав, где Марико, — рассказывала она. — И стала просить Хироси-сан отвести меня к ней и помочь вернуть домой. Он добрый человек и потому согласился. На следующий день мы вместе отправились к гостинице. Нам навстречу вышел мужчина. «Я пришла забрать дочь, Марико», — сказала я. Он ответил: «Ее здесь нет». Я очень рассердилась, поскольку, только взглянув на него, поняла, что он и есть отец ребенка. «Вы лжете! — закричала я. — Приведите ко мне Марико! Без нее я не уйду». Однако он позвал двух огромных молодчиков и приказал меня выгнать. Они вышвырнули нас с Хироси-сан и предупредили: «Если вернетесь, убьем». И мы с Хироси-сан пошли домой. Я понимала, что Марико связалась с плохими людьми, и хотела ее спасти, но не знала, что делать, к кому обратиться. Оставалось только надеяться, что с ней все будет в порядке. Я молилась, чтобы она вернулась домой.

Юка сидела, опустив голову и глядя в землю.

— Целый год, до прошлой осени, я ждала. Наконец в восьмом месяце на рассвете Марико, шатаясь, вошла в комнату. Она тяжело дышала, словно после долгого бега. На лице виднелись ссадины и синяки. Одежда была порвана и запачкана кровью. От нее пахло дымом. Она не стала рассказывать, что случилось, только припала ко мне и расплакалась.

Прошлая осень… восьмой месяц. События, связанные с этим временем, Сано никогда не забудет. Пожалуй, он мог бы объяснить странное поведение Марико и состояние, в котором она находилась в то утро. Он нахмурился, смутно ощущая, что обстоятельства возвращают его на путь, с которого он сошел, получив письмо с условиями выкупа. Сердце Сано взволнованно забилось, хотя в душе притаилось недоверие.

— Я вымыла Марико и уложила спать, — сказала Юка. — Четыре дня она ничего не ела, только лежала и плакала. А во сне кричала: «Нет, нет!» — и так металась, словно на нее кто-то нападал. — Юка показала, как билась ее дочь. — Она просыпалась в слезах.

Сано предостерег себя от поспешных выводов. Нужны серьезные доказательства, чтобы вернуться к версии, которую отвергли обстоятельства.

— Я утешала ее, — вздохнула Юка, — и немного погодя она, казалось, слегка успокоилась. Раны зажили. Она начала сама есть, умываться и одеваться. Я говорила ей: «Мир опасен. Если уйдешь, то сделаешь себе еще хуже. Оставайся здесь, тут тебя никто не тронет». Я думала, что Марико все поняла. Прошел месяц. Она была вежлива, послушна и помогала мне в работе. Но в тот момент, когда я уже начала верить, что дочь изменилась, она снова исчезла. А появилась как раз накануне Нового года. С ней были два самурая. Она сказала: «Мать, я пришла попрощаться».

В голосе Юки звучала безнадежность.

— К тому времени Марико меня уже ничем не могла удивить. Я спросила: «Куда ты отправляешься?» «В замок Эдо», — ответила она. Один из самураев сказал: «Она будет служанкой у матери сёгуна», — и они увели ее. Больше я Марико не видела.

Звоночек в мозгу Сано указал еще одно обстоятельство, связывающее Марико с похищением. Он немного помолчал, позволяя Юке свыкнуться с печальными мыслями. Затем заговорил:

— Сёгун приказал мне найти виновного в преступлениях, в том числе и в убийстве вашей дочери. Мне нужна наша помощь.

— Помощь? — удивилась Юка. Ее лицо, испуганное и покрасневшее от слез, казалось, постарело на десять лет. — Чем же я могу вам помочь?

— Скажите, как найти гостиницу, куда вы ходили за Марико. — Сано предположил, что именно туда девушка отправилась ночью перед выездом из Эдо.

— Она находится на дороге, пересекающей главную улицу Гинзы, через восемь кварталов от мастерской по чеканке серебряных монет. Поворачивайте налево, на дорогу. На вывеске гостиницы нарисован карп.

— Можете описать мужчину, которого вы там встретили? — спросил Сано. Возможно, этим человеком был Царь-Дракон, или его помощник, или же отец мертворожденного ребенка Марико.

Юка задумалась.

— Лет тридцать пять, высокий. — Сано отметил про себя, что высокими ей кажутся, видимо, все. — Лицо приятное, но что-то в нем меня напугало. — Она нахмурилась, стараясь выразить свое впечатление словами. — Его глаза. Такие черные, непроницаемые. Мне казалось, что они затягивают меня в свою черноту.

— Вы узнали его имя? — спросил Сано.

Юка покачала головой. И хотя Сано еще долго задавал вопросы, больше об этом человеке она вспомнить ничего не могла. Но возможно, именно странные глаза скорее помогут установить его личность, чем другие черты или одежда.

— Кто эти два самурая, которые приходили с Марико во время ее последнего визита? — спросил Сано.

— Я не знаю, — ответила Юка. — Они не представились. А я была так напугана, что даже не разглядела их. Но у них были такие же гербы, как у вас. — Она указала на знак трилистника штокрозы на накидке Сано. У него в душе похолодело. Если люди, приведшие Марико в замок Эдо, действительно были вассалами Токугавы, значит, кто-то из бакуфу внедрил шпионку в Большие Внутренние Покои. Сано вздрогнул при мысли о том, что придется сообщить сёгуну о предателе внутри правительства. Он страшился, что поиски Царя-Дракона могут затронуть его соратников и повлечь за собой опасные последствия. Однако Сано в погоне за истиной никогда не пасовал перед опасностью. Чтобы спасти Рэйко и мать сёгуна, он направит расследование в нужное русло.

— Марико, должно быть, натворила ужасных дел, о которых я и слыхом не слыхивала, — снова заплакала Юка. — Смерть — это, видно, наказание, которое она заслужила.

— Может, и нет, — сказал Сано, поднимаясь. — Думаю, что ваша дочь связалась с человеком, который принуждал ее делать то, что делать не следовало.

Конечно, улики свидетельствовали, что Марико была соучастницей похищения, однако Сано считал ее невинной жертвой, которая не знала о замыслах Царя-Дракона и была полностью подчинена его влиянию. Тайна, окутывающая ее жизнь, пролила свет на то, как она стала безвольным орудием в его руках. Сано верил, что Марико еще на шаг приблизила его к Царю-Дракону. Теперь у него были все основания развернуть расследование в полном объеме, невзирая на риск.

— Я обещаю вам передать убийц Марико в руки правосудия и отомстить за ее смерть, — сказал Сано Юке.

— Я не хочу пугать Мидори и госпожу Кэйсо-ин, — сказала Рэйко госпоже Янагисава. — Но вам я расскажу… если вы не боитесь услышать плохие новости.

— Не боюсь, — с готовностью заверила госпожа Янагисава, довольная, что Рэйко собирается ей открыться, чего почти никогда не делала.

Был ранний вечер, и прохлада потихоньку пробиралась и их тюрьму. В печальном охряном свете заката Рэйко и госпожа Янагисава сидели в углу и тихо беседовали, а Мидори и Кэйсо-ин спали на матрасах, укрывшись одеялами. Слышались приглушенные голоса и шаги стражников, разместившихся по всему зданию. Птицы умолкли, цикады и сверчки завели свою ночную песню. Ветер шумел в листве.

— Я просила Царя-Дракона отпустить нас, — вздохнула Рэйко, — но он отказал. Даже не сказал, где мы находимся. Когда я спросила, для чего он держит нас в плену, он ответил, что хочет отомстить… кому-то, кого не назвал, по причине, которую я не смогла выяснить. Я спросила, собирается ли он нас убить, он сказал, что надеется избежать этого.

— Что он имел в виду? — пролепетала госпожа Янагисава.

Рэйко грустно улыбнулась:

— Полагаю, что наша жизнь или смерть полностью зависит от его прихоти.

Госпожа Янагисава ощутила, как тает надежда на спасение, и схватила Рэйко за руки.

— Если нам суждено умереть, мы сделаем это вместе. Она заметила, что Рэйко вздрогнула, и поняла, что самое страшное еще впереди.

— Что-то еще встревожило вас? — спросила госпожа Янагисава, и двигало ею не только стремление узнать, что еще произошло между Рэйко и мужчиной, называющим себя Царем-Драконом.