Как ни пытался, он не мог прогнать жуткие воспоминания о том, как Хосина молил о пощаде. Винил себя за то, что отказался защитить Хосину, и ощущал нависшую угрозу, которая превратила его жизнь в кошмар. Он должен спасти Хосину — и не только из любви, к этому человеку. Без его поддержки он утратит свое политическое влияние, станет уязвимым для врагов и в первую очередь для Мацудаиры. Потеряй он благосклонность сёгуна, и они не замедлят напасть. Но как спасти Хосину и при этом вызволить из плена госпожу Кэйсо-ин и сохранить свою власть? Янагисава надеялся, что встреча с правителем Кии поможет ему достигнуть хотя бы одной из этих целей.

Тренировочная площадка правителя Кии представляла собой большое прямоугольное поле, окруженное конюшнями и заполненное самураями. Две армии, различающиеся цветом флажков, прикрепленных на палках к спинам воинов, имитировали сражение. Солдаты скакали на конях, размахивая деревянными тренировочными мечами. Клубилась пыль, гремели боевые кличи. Командиры выкрикивали приказы; сигнальщики дули в рожки из раковин. Выйдя на поле, Янагисава осмотрелся в поисках правителя Кии.

Даймё в доспехах и шлеме, увенчанном золотыми рогами, сидел на коне среди вассалов, наблюдая за происходящим. В доспехах его массивная фигура казалась еще крупнее. Когда Янагисава, жестом приказав своей свите ждать, направился к правителю Кии, даймё обернулся. Его лицо закрывала железная маска с оскаленным ртом. Он поднял затянутую в перчатку руку и крикнул, обращаясь к войску:

— Остановитесь!

Сражение и шум прекратились. Армии разошлись, выстроившись рядами, а правитель Кии спешился и пошел навстречу Янагисаве. Он снял шлем и маску, открыв круглое раскрасневшееся, улыбающееся лицо, удивительно молодое для его шестидесяти лет. Морщинки вокруг глаз и щербинка между передними зубами делали его еще симпатичнее. Несмотря на свои габариты, положение одного из самых могущественных даймё в Японии, а также его любовь к военному делу, правитель Кии был мягким и добрым человеком.

— Добро пожаловать, досточтимый канцлер, — поклонился он, и солдаты последовали его примеру. — Ваш приход — большая честь для нас.

— Это честь для меня, — отозвался Янагисава, словно не воспользовался только что своим правом тревожить Кии в любое нужное ему время. — Прошу вас, не прерывайте из-за меня свои занятия.

Правитель Кии подал сигнал солдатам, и битва возобновилась. Его вассалы отъехали, предоставив им возможность говорить наедине.

— Если бы я знал, что вы хотите меня видеть, то приехал бы сам, — угодливо сказал Кии. — Но я рад, что могу еще раз поблагодарить вас за гостеприимство на банкете семь дней назад.

— Вечернее развлечение — это самое малое, что я готов даровать таким хорошим друзьям, как вы, — ответил Янагисава.

За многие годы он облагодетельствовал правителя Кии множеством подарков и услуг, высоко ценя его лояльность. Старый даймё взамен обещал Янагисаве военную помощь по первому требованию. Правитель Кии не блистал особым умом, однако понимал, какую власть Янагисава имеет в бакуфу. Канцлер легко убедил Кии, что вместе они всегда преуспеют в борьбе за власть при любом раскладе сил. Кроме того, правитель слишком боялся Янагисавы, чтобы отказать ему хоть в чем-то. Даймё являлся идеальным союзником: он был богат, обладал землями и войсками и при этом ни на что не претендовал. Прирожденный второй номер, он полностью подчинился Янагисаве.

— Просто удивительно, что вы нашли время заехать ко мне, когда весь двор, должно быть, пребывает в страшном смятении в связи с похищением.

— Именно в связи с похищением я и приехал, — сказал Янагисава. — Нам нужно поговорить.

— Конечно.

Они прошли к дощатой трибуне, тянущейся вдоль всего поля, и встали на верхнем ярусе в тени балдахина.

— Вам известно, что похититель потребовал казни начальника полиции Хосины в обмен на госпожу Кэйсо-ин? — спросил Янагисава.

— Я слышал об этом, — ответил Кии. — Печально для Хосины-сан и для вас, досточтимый канцлер. Я вам искренне сочувствую.

Янагисава пристально посмотрел на даймё, но не заметил никакой фальши в его поведении. Правитель Кии явно не подозревал о своей причастности к условиям выкупа.

— Расследование сосредоточено на врагах Хосины-сан, — продолжил Янагисава. — Сёсакан-сама полагает, что вы входите в их число. Ради нашей дружбы я сам пришел поговорить с вами, а не послал Сано-сан допросить вас и выдвинуть обвинение в похищении.

Канцлер и не думал прикрывать Кии. Он хотел убедиться в непричастности правителя и его преданности. Сано не должен совать сюда нос и нарушать баланс сил. Даже если Янагисаве придется вычеркнуть из списка одного подозреваемого, утратить таким образом лишний шанс спасти Кэйсо-ин и отложить казнь Хосины, он тем самым удовлетворит другие свои потребности.

Правитель Кии прищурился, напрягая свои скромные умственные способности. Его взгляд скользил по полю боя.

Армия с красными флажками раздробила на части противника, окружила «синих», сбивая их с лошадей под треск деревянных мечей.

— Но ведь я не похищал мать сёгуна, — удивился правитель Кии. — Кому могло прийти в голову, что я способен обидеть госпожу Кэйсо-ин, чтобы уничтожить Хосину-сан?

— Ведь он причастен к смерти вашего сына, — пояснил Янагисава.

Горестные воспоминания затуманили жизнерадостное лицо Кии.

— Ответственность за смерть Матаэмона лежит на нем самом, — сказал он. — Сын не одобрял наш с вами союз. И это привело к ссоре с Хосиной-сан. Глупая юношеская выходка стоила ему жизни.

Янагисава знал, что такой была официальная версия. На самом деле Матаэмон требовал, чтобы правитель Кии вышел из партии Янагисавы и присоединился к правителю Мацудаире. Янагисава и Хосина опасались, что молодой человек может преуспеть, и приняли меры предосторожности. Хосина умышленно завязал ссору с Матаэмоном, оскорбил вспыльчивого юношу и вынудил его обнажить меч во дворце. Так Матаэмон обрек себя на смерть, выведя Янагисаву из-под угрозы.

— Я не питаю вражды к Хосине-сан, — заверил правитель Кии, — поскольку понимаю, что мой сын стал жертвой в политической войне.

Он искренне верил в эту версию, которую Янагисава скормил ему, сообщив о фатальной ошибке Матаэмона. Правитель Кии не был круглым дураком, но предпочел не усложнять свою жизнь и закрыл глаза на то, что его господин уничтожил его сына, поскольку признание правды потребовало бы от него мести. И Янагисава не сомневался, что правителю Кии не хватит ни хитрости, ни смелости, чтобы отомстить, похитив мать сёгуна и потребовав казни Хосины.

— Это свидетельствует о вашей мудрости, — сказал Янагисава, и Кии смиренно улыбнулся от удовольствия, услышав комплимент. — Однако люди, которые не знают вас так же хорошо, как и я, могут думать, что вы затаили злобу и втайне желаете наказать Хосину-сан. Сёсакана-саму заинтересует, как и когда вы узнали о поездке госпожи Кэйсо-ин.

Правитель Кии озадаченно наморщил лоб.

— Я узнал об этом от вас, на вашем банкете вечером накануне выезда госпожи Кэйсо-ин из Эдо. Разве вы не помните?

— Конечно, помню. — Янагисава не сомневался, что оброненная им фраза не могла привести Кэйсо-ин в расставленную похитителем западню. — И скажу сёсакану-саме, что хотя вы и знали о поездке, но ни за что не стали бы вредить матери господина. Однако есть маленькая проблема, способная вызвать его подозрение.

— Какая именно? — растерялся правитель Кии.

— Мецукэ доложило, что отряд ваших вассалов покинул Эдо за несколько часов до выезда госпожи Кэйсо-ин, — пояснил Янагисава. — Они направились по Токайдо в том же направлении. — Если бы канцлер не знал так хорошо правителя Кии, он счел бы это доказательством, что именно этот человек организовал засаду. — Куда они ездили?

— Я посылал их по делам в Мияко.

— По каким делам?

— Разве это имеет значение? — заволновался Кии. По щекам его заструился пот. На поле битвы «красные» и «синие» снова бросились друг на друга и схватились с новой силой. Их ряды смешались, командиры выкрикивали ругательства, раковины-рожки ревели. — Почему вы задаете мне эти вопросы?