— Только не Панамский канал! — решительно возразил Питт. — И не портовый терминал. Он не такой дурак, чтобы самому себе перерезать глотку. Благосостояние Шэня целиком зависит от его флота. Если судам компании перекроют доступ в европейские и американские порты, она попросту обанкротится. Нет, друзья, он задумал что-то другое. Что-то не менее грязное, подлое и масштабное, но что именно, мы пока можем только гадать.

Старенький лесовоз уверенно разрезал невысокую волну, чуть заметно переваливаясь с носа на корму и обратно. Полная луна сияла так ярко, что при ее свете можно было спокойно читать газету. Идиллическое, но, увы, обманчивое зрелище. Капитан приказал не включать полную скорость, пока судно не выйдет за пределы китайских территориальных вод, поэтому оно неспешно тащилось по спокойному морю, развивая всего восемь узлов. Легкий ночной бриз приятно холодил кожу, донося с камбуза пьянящий аромат свежевыпеченного хлеба. Обычных морских бродяг этот соблазнительный запах давно бы заставил забыть обо всем на свете и подтянуться поближе, но команду «Орегона» составляли люди иной закваски. Питт и Джордино находились в рубке управления, надежно упрятанной в недрах носового трюма. Не имея никаких конкретных обязанностей, друзья с любопытством наблюдали за слаженными действиями группы техников-операторов во главе с Кабрильо.

— Они не торопятся, — сообщила системный аналитик Линда Росс, сидящая перед монитором, на экране которого только что появилось развернутое трехмерное изображение военного корабля. Линда справедливо считалась столь же ценным приобретением корпорации, как и Мари дю Гар. Председатель откопал ее на борту ракетного крейсера ВМС США, где она исполняла обязанности оператора ракетной установки. Подобно многим другим, мисс Росс легко поддалась на уговоры галантного кавалера, предложившего к тому же такие заработки, на которые она не могла рассчитывать, даже дослужившись до адмиральского чина. Во время учений, на которых присутствовал Кабрильо, мисс Росс умудрилась поразить все заданные цели с первого попадания, чем и вызвала повышенный интерес с его стороны. — Скорость крейсерская, тридцать четыре узла. Войдут в зону досягаемости примерно через полчаса.

— Характеристики корабля противника? — хладнокровно спросил шкипер.

— Компьютерный анализ выдает аналогию с фрегатом проекта «ноль пятьдесят два» постройки середины девяностых. Водоизмещение четыре тысячи двести тонн. Две газовые турбины совокупной мощностью в пятьдесят пять тысяч лошадиных сил, на кормовой площадке два вертолета типа «Харбин». Численность экипажа — двести тридцать человек, сорок из них — офицеры.

— Вооружение?

— Восемь противокорабельных ракет и зенитная ракетная установка.

— Будь я на месте его командира, — задумчиво проговорил Кабрильо, — точна пожалел бы дорогую ракету на ржавую посудину вроде нашего «Орегона». Чем еще они могут нас порадовать?

— На носу два спаренных скорострельных орудия калибра сто миллиметров. Кроме того, восемь тридцатисемимиллиметровых автоматов — по четыре с каждого борта, пара трехтрубных торпедных и дюжина противолодочных реактивных бомбометов с глубинными бомбами.

Шкипер вытер пот со лба носовым платком.

— Весьма впечатляюще — и не только по китайским стандартам, — заметил он.

— Откуда здесь вообще взялся фрегат? — спросил Питт.

— Нам просто не повезло, — пояснил Кабрильо. — Он спокойно патрулировал свой квадрат, а когда поднялась тревога и портовые власти Гонконга уведомили флот, оказалось, что фрегат находится ближе всех к предполагаемому нарушителю. Я специально вывел «Орегон» из гавани одновременно с австралийским сухогрузом и боливийским рудовозом, чтобы сбить с толку их радары. Только тех двоих патрульные катера Береговой охраны уже успели задержать, обыскать и отпустить восвояси, ну а нам, как на грех, придется теперь иметь дело с крупным зверем.

— Да-а, видимо, длинная у Шэня рука, если он так свободно распоряжается военными кораблями одной из самых могущественных держав мира, — вздохнул Питт. — Я бы не отказался иметь хоть малую толику такого же влияния в нашем Конгрессе!

— Разве обыскивать гражданские суда в открытом море не противоречит международному праву? — поинтересовался Джордино.

— Так оно и было до девяносто шестого года, когда Генеральная Ассамблея ООН приняла внесенную Пекином поправку о расширении границы территориальных вод до двухсотмильной зоны.

— Иначе говоря, мы все еще находимся в пределах юрисдикции китайских властей, — мрачно подытожил Питт.

— Ровно на сто сорок миль ближе, чем полезно для нашего здоровья, — уточнил Кабрильо.

— У вас есть собственные ракеты, сеньор председатель. Почему бы вам самим не потопить этот чертов фрегат, пока он не подобрался на дистанцию пушечного выстрела? — предложил Питт.

— Все не так просто, друзья, — покачал головой шкипер. — Наши «гарпуны» недостаточно сильны. Если бы речь шла о патрульном катере или корвете, я бы не колеблясь пустил его ко дну. Но вывести из строя первым же залпом корабль крейсерского класса, обладающий достаточной огневой мощью, чтобы потопить целую эскадру, практически нереально. Сейчас все преимущества на стороне противника. Мы можем рассчитывать на успех только при близком контакте, да и то если очень повезет.

Питт окинул его внимательным взглядом и задал вопрос напрямую:

— А нельзя ли вообще избежать драки, сеньор председатель? Быть может, удастся обмануть абордажную команду в процессе досмотра? Как ни крути, у вас отличная маскировка.

— С военными моряками этот номер не пройдет. Нашей маскировки хватит ровно на две минуты. И не забывайте, мистер Питт, что в глазах китайцев все мы шпионы и, как таковые, подлежим ликвидации на месте. Подумайте также о том, что станется с нашим судном. Заполучив «Орегон» со всеми имеющимися на борту техническими наворотами, они наверняка используют его для тех же целей, только уже против нашей страны. Нет, сюда их допускать никак нельзя, это исключено. Я сам взорву судно со всей командой, если возникнет прямая угроза его захвата противником.

— В таком случае, — пожал плечами Питт, — внезапность — наш единственный козырь. У вас есть какой-нибудь план?

— Есть, хотя мне он не слишком нравится, — ответил капитан. — Подчиниться их требованиям, лечь в дрейф, а когда они приблизятся на расстояние выстрела, начать первыми. Линда подавит их пусковые установки, а Макс Хенли засадит в нос и корму обе наши торпеды. Беда в том, что у этого фрегата слишком большое водоизмещение и невероятная живучесть. Пока он будет тонуть, его «сотки» и «тридцатисемимиллиметровки» успеют превратить «Орегон» в груду металлолома и перебить добрую половину экипажа. Но другого выхода я не вижу, — продолжал Кабрильо. — Наш главный шанс в том, что в глазах командира корабля мы не представляем серьезной угрозы. Безусловно, он подстрахуется, отдав приказ навести на нас все стволы, но неизбежно расслабится, когда увидит, что мы не оказываем сопротивления, а его морские пехотинцы поднимаются на палубу. Вот тут-то мы и нанесем свой удар.

— В ваших устах предстоящая схватка выглядит не опасней, чем игра в снежки, — проворчал Джордино.

— Какая игра? — не понял Кабрильо.

— Прошу прощения, сеньор председатель, — поспешил вмешаться Питт. — У моего напарника весьма своеобразное чувство юмора, и проявляется оно, как правило, когда он чем-то недоволен.

— Оба вы хороши, — рассердился шкипер. — Спокойные, как слоны в зоопарке! Вас хоть что-нибудь способно вывести из себя?

— Всего лишь защитная реакция организма на стрессовую ситуацию, — миролюбиво пояснил Питт. — Да и с чего нам, собственно, волноваться? В вашей команде сплошь опытные профессионалы, а мы с Алом не более чем беспомощные пассажиры, можно сказать, бесполезный балласт.

— Нет, ребята, закосить под балласт у вас никак не получится, — ухмыльнулся Кабрильо. — Не пройдет и тридцати минут, как всем на борту, включая женщин, придется взяться за оружие.