— Примерно то же самое в ходе Второй мировой войны творили в оккупированной Европе нацисты, — заметил Сэндекер. — Но те хоть собственную страну не грабили!
— Конфиската набралось столько, — продолжал Перлмуттер, — что не все поместилось в трюмы. Тогда генерал Юй приказал разломать переборки и складывать ящики в каюты и проходы. Но и этого оказалось недостаточно. Около тысячи контейнеров — главным образом с крупногабаритными скульптурами — пришлось принайтовать на открытых палубах. Второго ноября тысяча девятьсот сорок восьмого года «Принцесса Ван Ду» вышла в море, и с тех пор ее никто больше не видел.
— И куда же она подевалась? Растворилась в воздухе? — недоверчиво хмыкнул Харпер.
— Как полуночный призрак, — безмятежно подтвердил историк.
— Одну минутку, Джулиан, не могли бы вы чуточку подробнее рассказать нам об этих самых «культурно-исторических ценностях», — попросил Руди Ганн. — Вам известно, хотя бы в общих чертах, что именно находилось в трюмах «Принцессы»?
— Хороший вопрос, — улыбнулся Перлмуттер. — Сильно сомневаюсь, что полный список вывезенных раритетов когда-либо существовал. Коммунисты перешли в наступление, эвакуация происходила в спешке, так что в те дни националистам было не до составления каталогов. Могу лишь сказать, что среди них находились такие уникальные древности, как бронзовое оружие, скульптуры и вазы эпохи династии Шан-Инь, правившей в Поднебесной с шестнадцатого по одиннадцатый век до нашей эры. Уже в те далекие времена китайские мастера славились искусной резьбой по камню, мрамору, нефриту, моржовой и слоновой кости. Следует также упомянуть исторические и художественные памятники династии Чжоу — это период с одиннадцатого по седьмой век до Рождества Христова, — среди которых особого внимания заслуживают деревянные таблицы с рукописным наследием самого Кунцзы, известного на Западе под именем Конфуция. Шесть столетий, когда китайским троном владели императоры династии Хань, подарили миру бронзовые скульптуры людей и животных, бронзовые курительницы, инкрустированные золотом, рубинами и сапфирами, колесницы с возничими и лошадьми, отлитыми в натуральную величину, изумительной красоты блюда, покрытые лаком, секрет которого ныне утерян. Но и это далеко не все! — повысил голос историк, незаметно для себя увлекшийся собственной лекцией. — Добавьте к вышеперечисленному живописные шедевры художников и ювелирные изделия золотых дел мастеров, творивших во времена правления династий Тан, Сун, Юань, а также драгоценный фарфор последней доманьчжурской династии Мин, и вы поймете, чего лишился китайский народ — да что там, все человечество! — когда все эти бесценные сокровища оказались утраченными.
— Тебя послушать, так выходит, будто все эти китайские безделушки дороже золота инков и рукописей из Александрийской библиотеки, найденных в свое время Дирком — не без твоего, кстати, участия, — ревниво проворчал адмирал, попыхивая сигарой.
— Как тут сравнивать? — пожал плечами Перлмуттер, основательно приложившись к рюмке. — Что, по-твоему, дороже, котел алмазов или ящик изумрудов? Эйфелева башня ценнее статуи Свободы или наоборот? Когда речь идет о национальном достоянии, стоимостные критерии теряют смысл. Можно, конечно, продать их с аукциона и выручить десятки или даже сотни миллиардов долларов, но как олицетворение культуры народа, его духовное самовыражение, историческое наследие давно минувших эпох они не имеют цены.
— Сотни миллиардов! — потрясенно прошептала Джулия. — С ума сойти!
— Погодите, я еще не закончил, — ухмыльнулся историк, явно довольный произведенным на публику впечатлением. — Переходим к основному пункту, гвоздю, так сказать, программы. Что, по-вашему, друзья, считают своим величайшим национальным достоянием сами китайцы? — Не дождавшись ответа, Перлмуттер обвел торжествующим взглядом недоуменные лица сидящих за столом слушателей и таинственно понизил голос — Нечто, в миллион раз более редкое, чем рубины и сапфиры, вазы династии Мин или полотна Рембрандта. Вы все еще не догадываетесь? Ладно, сам скажу. Кости Пекинского человека!
Сэндекер чуть не поперхнулся.
— Матерь Божья! — выдохнул он вместе с сигарным дымом. — Неужели Чан Кайши даже это осмелился погрузить на «Принцессу Ван Ду»?!
— Увы, — вздохнул Перлмуттер. — Вэй Юй поклялся, что лично сопровождал четверых солдат, внесших в капитанскую каюту два больших сундука с останками за несколько часов до отплытия.
— Отец как-то рассказывал мне о Пекинском человеке, чей скелет был найден во время археологических раскопок, — припомнила Джулия, — Наверное, вы правы, Джулиан. Я хоть и полукровка, но отлично представляю, с каким благоговением относились мои соотечественники к этим костям, почитая их выше императорских гробниц и даже могил собственных предков.
Адмирал вскочил с места и взволнованно заходил по комнате.
— Загадочное исчезновение останков до сих пор считается одной из величайших нераскрытых тайн двадцатого столетия, — заявил он, остановившись перед Перлмуттером. — И если ваш тайбейский полковник не врет, вся эта история предстает в совершенно ином свете!
— Вам она тоже известна, босс? — с уважением посмотрел на него Руди Ганн.
— Еще бы! В свое время, будучи слушателем Военно-морской академии, я написал курсовую на эту тему. И до сегодняшнего дня не сомневался, что кости необъяснимым образом пропали из хранилища еще в сорок первом и бесследно исчезли. А теперь вдруг оказывается, что семь лет спустя они снова объявились, но лишь для того, чтобы пойти ко дну вместе с «Принцессой Ван Ду».
— Кто-нибудь мне объяснит, откуда они вообще взялись и что собой представляют? — громко спросил Харпер, без стеснения демонстрируя свое полное невежество в антропологии.
Сэндекер и Перлмуттер переглянулись. Историк развел руками.
— Ты писал, тебе и отдуваться, — ехидно заметил Джулиан, — а я пока горло промочу.
— Череп Sinanthropus pekinensis, — с оттенком благоговения в голосе произнес латинское название адмирал, — более известного, как Пекинский человек, был найден в тысяча девятьсот двадцать девятом году. Руководил раскопками, проводившимися под эгидой «Фонда Рокфеллера», канадский ученый-антрополог, доктор Дэвидсон Блэк. Он же и классифицировал находку, определив методом сравнительного анализа, что останки принадлежат прямоходящему гоминоиду, примитивному человекоподобному существу, обитавшему на нынешней территории Китая сотни тысяч лет тому назад. Раскопки велись еще несколько лет, и результаты их произвели настоящую сенсацию в научном мире. В песчаниковых холмах, пронизанных древними пещерами, было найдено несколько тысяч обработанных камней, служивших орудиями труда, и следы очагов, свидетельствующие о том, что первобытные люди уже тогда покорили огонь и научились использовать его для приготовления пищи. В общей сложности Блэк выкопал за десять лет частично сохранившиеся скелеты более сорока особей, взрослых и детей, собрав в результате крупнейшую в мире коллекцию гоминоидных окаменелостей.
— Яванский и Пекинский человек случайно не родственники? — поинтересовалась Джулия.
— Не исключено, — кивнул Сэндекер. — Проведенный в тысяча девятьсот тридцать девятом году сравнительный анализ останков синантропа и яванского дриопитека, обнаруженного тремя десятилетиями ранее в Индонезии, выявил несомненное сходство, но и очень существенные различия. Яванский человек, судя по некоторым признакам, существовал в куда более ранний период, обитал преимущественно на деревьях, не знал огня и использовал не столь совершенные орудия труда. Иначе говоря, находился на значительно низшем уровне относительно Пекинского.
— Насколько мне известно, до войны еще не умели определять точный возраст археологических древностей, — заметил Харпер. — Вы можете хотя бы приблизительно датировать найденные кости, адмирал?
— В том-то и дело, что приблизительно! — невесело усмехнулся Сэндекер. — Я бы даже сказал: очень приблизительно. Где-нибудь от семисот тысяч до миллиона лет[46]. А вот вам, кстати, любопытная информация к размышлению. Последние находки палеоантропологов позволяют предположить, что homo erectus — человек прямоходящий, — считающийся самым ранним предком современного homo sapiens — человека разумного, — появился в Африке более двух миллионов лет назад и оттуда распространился сначала в Азию, а затем в Европу. Китайские же ученые мечтают доказать, что миграция происходила в обратном направлении — из Азии в Африку. Таким образом, возвращение пропавших окаменелостей может прояснить животрепещущий вопрос: где же все-таки находится колыбель человеческой цивилизации?
